|
|
   |
Тридцать лет назад, 31 января 1977 года, в Москве умер композитор Модест Табачников — автор легендарных песен «Ах, Одесса, жемчужина у моря...» и «У Черного моря». Этими песнями он отдал дань городу, в котором прошли его детство и юность.
Согласно энциклопедии «Эстрада России. ХХ век», будущий композитор, заслуженный деятель искусств РСФСР Модест Ефимович Табачников родился в Одессе в августе 1913 года. Окончив школу, с 1931 по 1936 г. учился на дирижерском факультете Одесского музыкально-театрального института (в обиходе одесситы называли этот вуз «муздрамин»). В 1940 — 1941 гг. заведовал музыкальной частью Одесской киностудии. Первыми его песнями, получившими широкую известность, стали «Мама» и «Дядя Ваня», вошедшие в репертуар К. Шульженко. Спорить с авторитетным изданием — дело вроде бы зряшное, но в данном случае справедливо указать, что впервые молодой музыкант прославился тем, что сочинил песенку «Ах, Одесса, жемчужина у моря...», ставшую одним из главных одесских шлягеров.
Согласно легенде, пережившей уже не одно поколение, случилось это в 1936 году в ресторане гостиницы «Лондонская», куда М. Табачников пришел проведать своих друзей-музыкантов. Сидя за столиком, он записал пришедшую ему на ум мелодию прямо на салфетке, далее совместными усилиями соорудили нехитрый текст, и уже на следующий день «Ах, Одесса!» начала свое триумфальное шествие «через года и страны», пополняясь по дороге новыми вариантами и куплетами.
Однако песню с таким текстом бдительная цензура не захотела пропускать на концертную эстраду, и композитору пришлось пригласить В. Гридова, чтобы он на эту мелодию сочинил другой текст. Песенка «Дядя Ваня, хороший и пригожий...» с жизнерадостного голоса Клавдии Шульженко пошла гулять по советской стране. Сказался ли пиетет перед Чеховым, или по какой другой причине, но «Дядя Ваня», в отличие от «Ах, Одесса!», возражений у цензуры не вызвал...
В ресторанах же предпочтение отдавали «оригиналу». Тем более, что «Ах, Одесса!» очень полюбилась представителям уголовного мира, и они щедро оплачивали ее исполнение. Эта любовь однажды спасла композитора от материальных потерь. Рассказывают, что как-то ночью Табачников возвращался к себе домой на Пушкинскую, 56. По дороге его встретили «деклассированные элементы» и предложили расстаться с пальто, которое композитор только недавно успел приобрести. «Против лома нет приема», и Табачников нехотя стал стягивать с себя пальто. В это время из кармана выпали ноты — как раз с песней «Ах, Одесса!». Один из грабителей поинтересовался, почему прохожий носит с собой эти ноты. «Так я эту песню написал!» — скромно признался автор. И через минуту он снова был облачен в любимое пальто — с глубокими извинениями и уверениями в том, что теперь он может ходить по городу где хочет, когда хочет и с кем хочет, и «ни одна собака его не тронет»...
Так это или нет, но к тому времени, когда началась война, М. Табачников был уже достаточно известным композитором-песенником, его назначили музыкальным руководителем Ансамбля песни и пляски 2-й гвардейской армии. Среди прочих обязанностей, музрук должен был готовить программы ко всяким праздничным датам. Первым «испытанием» на этом поприще стала программа к 24-й годовщине Октябрьской революции. Для нее композитор сочинил несколько мелодий, которые предложил своему соавтору Илье Френкелю. Одна из этих мелодий стала песней «Давай закурим!». Говорят, что урожденный одессит М. Табачников настаивал, чтобы в тексте обязательно был упомянут его родной город. Этот «социальный заказ» поэт выполнил, написав: «Снова нас Одесса встретит как хозяев, звезды Черноморья будут нам сиять...».
Исполнить же свое новое сочинение в праздничном концерте М. Табачников доверил земляку — солисту ансамбля, выпускнику Одесского театрального училища Аркадию Явнику, который взял себе сценический псевдоним Воронцов. На премьере, которая состоялась 8 ноября 1941 года, композитор лично аккомпанировал исполнителю на аккордеоне. Рассказывая полвека спустя автору этих строк об истории появления песни, А. Воронцов-Явник честно признался, что никто, включая композитора, не представлял, какая ее ждет оглушительная слава. Артист страшно жалел, что, в отличие от К. Шульженко, не имел возможности записать эту песню в студии и таким образом «увековечить» свое «первенство». Хотя М. Табачников при послевоенных встречах всегда подчеркивал, что помнит, чьим голосом была впервые озвучена одна из его лучших песен. Стоит, правда, отметить, что в репертуаре К. Шульженко эта песня появилась благодаря ее мужу — одесситу Владимиру Коралли, который, собственно говоря, в свое время и свел певицу со своим земляком и приятелем.
Впоследствии М. Табачников написал еще несколько песен, связанных с Одессой, в том числе и классическую «У Черного моря» — второй «одесский гимн» (после «Песни Тони» из «Белой акации» И. Дунаевского). Эту песню можно считать «самой одесской» из всех одесских песен: ведь в ней соединились таланты сразу трех выдающихся одесситов — певца Леонида Утесова, поэта Семена Кирсанова и композитора Модеста Табачникова.
Но не одними «одесскими» песнями славен наш земляк. Он сочинил более 200 песен, многие из которых прозвучали в фильмах и спектаклях. Мало кто знает, что «Одесский порт» был сочинен для спектакля «30 лет спустя», «Песенка оленевода» («Пароход — хорошо! Самолет — хорошо! А олени — лучше!») сопровождала спектакль «Миллион единственных друзей», а «Цветочница Анюта» стала популярной после премьеры спектакля «Честь смолоду». Пьесы эти давно и прочно забыты, а вот многие песни поют до сих пор: блистательный талант мелодиста М. Табачникова обеспечил им долгую жизнь.
ЛЮБОПЫТНО, что именно М. Табачникову Георгий Товстоногов предложил сочинить музыку к своему дебютному спектаклю в БДТ — «Когда цветет акация». Со студенческой песней из этого давнего представления много лет спустя случилась забавная история. В 1999 году День города вместе с одесситами отмечал тогдашний Президент Л. Кучма. Среди прочих мероприятий он приехал в оперный театр, чтобы поздравить самую массовую свадьбу в одесской истории, когда сочетались браком сразу 16 пар. В ожидании Президента народ развлекал Иосиф Кобзон, знаменитый, среди прочего, колоссальным количеством спетых им песен. Леонид Данилович, выйдя на сцену и поздравляя новобрачных, вспомнил времена своей юности и затянул «Кружатся, кружатся пары влюбленные, музыкой сердце полно...». И тут случилась заминка: оказалось, что даже всезнающий И. Кобзон и его аккомпаниатор Левон Оганезов эту песню не слышали. Конечно, подобрать по ходу мелодию для Л. Оганезова не составило труда, но интересен сам факт: Л. Кучма из множества песен своей юности выбрал именно эту...
...Люди, знавшие композитора, утверждают, что он всегда оставался одесситом — жизнерадостным, неунывающим, остроумным. Знаменитый дрессировщик Игорь Кио вспоминал, как М. Табачников пришел однажды в гости к его родителям и те решили похвастать талантами своих детей. Игорь сыграл на рояле «Одинокую гармонь», а его брат — «Дунайские волны». Послушав игру юных дарований, Модест Ефимович спросил их отца: «И сколько ты за все это за"платил?». Тот назвал сумму. Табачников тут же вычислил: «За эти деньги ты мог бы пригласить Рихтера, и он бы тебе месяц играл!». Одессит везде остается одесситом!
Считается, что самое большое признание для сочинителей песен — это когда их песня как бы «уходит» от авторов, становится народной. Песня «Ах, Одесса, жемчужина у моря...» давным-давно «ушла в народ». И звучит она везде, где «имеется в наличии» хотя бы один одессит. А ведь известно, что «бывших одесситов не бывает».
Александр ГАЛЯС.