|
|
   |
Иосиф — одессит во втором поколении. Окончил в Ленинграде училище военных сообщений им. Фрунзе. Начинал со строительства железнодорожного пути в Заполярье, потом была целина. И Чернобыль был в его трудовой биографии. Он из карьерных начальников: не пропустил ни одной ступеньки в строительной табели о рангах, начиная с мастера. В Ленинграде женился на Эльде, тогда студентке-медичке. Когда при Хрущеве прошли большие сокращения в Вооруженных Силах страны, Иосиф с женой и дочкой Ирой вернулся в Одессу; вторая дочь, Алла, родилась уже здесь.
Алла Эндлер, урожденная Гринберг, пишет в своем предисловии к родительским мемуарам, что она попросила папу с мамой составить генеалогическое древо семьи. Не более того. Составление древа, однако, пробудило их воспоминания, что заставило чету Гринбергов взяться за перо. «С большой любовью они описали фрагменты жизни шести поколений родства на протяжении 100 лет и даже предприняли попытки разыскать следы бесследно исчезнувших предков. В книге описана тяжелая и суровая доля моих прабабушек и других родственников. С большой теплотой описаны эпизоды жизни моих бабушек и дедушек. С родительской гордостью рассказано о шагах детей, то есть, нас, а также внуков и правнуков. Вызывает интерес точка зрения моих родителей на относительность истины... Перед нами срез жизни обыкновенных и замечательных людей своего времени»...
А вот строки, написанные Ириной Брандес, старшей дочерью Гринбергов: «Родителям удалось проиллюстрировать почти все, о чем написано в книге. Каждой фотографией они как бы самоутвердились в истории семьи. Молодцы! Теперь их никто никогда не забудет».
Сам же Иосиф Ефимович отмечает: «Важно, что предпринята попытка создать традицию ведения летописи семьи».
В марте 94-го умер старейшина этого большого еврейского клана — Ефим Иосифович Гринберг, отец моего героя. Его любили и почитали все — дети, внуки, друзья. Он был смекалистым и веселым человеком. Насколько родные считались с Ефимом, видно хотя бы из такого эпизода. При отъезде на пмж в Израиль он, тогда 82-летний, «сделал проблему»: отказался лететь через Москву, так как тамошняя таможня не пропускала награды, а они ему, фронтовику, были очень дороги. И семья старика уважила: отправились из Одессы автобусом до Кишинева, оттуда поездом до Бухареста, и там сели в самолет на Тель-Авив. На новом месте Ефим Иосифович быстро обзавелся друзьями, которые полюбили его за юмор, бодрость духа, умение не только интересно рассказывать свои мансы, а и терпеливо выслушать собеседника. Без дела человек не сидел: вернувшихся из школы правнуков ждал приготовленный им обед, а работающих взрослых — порядок в доме...
Похоронили Ефима по еврейской традиции, через месяц поставили памятник. А в январе 2008 года семья отметила 100-летний юбилей патриарха. И это событие послужило конкретным толчком к написанию родословной — одесской ее части Иосифом, а ленинградской — Эльдой. «В нашей родне, — скромно замечает Гринберг, — не было выдающихся исторических личностей: ученых, полководцев, кроме одного — генерала Бориса Горбатова. Мы с Эльдочкой — рядовые участники минувших и текущих событий. Тем не менее, мы решили положить основу ведения конкретной летописи отдельно взятой семьи, отдельно взятого рода. Надеемся, что это придаст нашим потомкам больше уверенности в себе, самодостаточности и полноценности».
Попробуем себе представить, что значила для Иосифа Гринберга, трудоголика и перфекциониста (в значении «человек, стремящийся к совершенству), привыкшего делать все, за что возьмется, наилучшим образом, непременного лидера в своем деле, внезапная и полная перемена участи. Но вот в возрасте 58 лет этот человек оказался в другой стране, среди других людей, без работы и без языка. Он ведь не собирался никуда уезжать. В его мемуарах есть строки: «Мое еврейство никогда мне не вредило. Я не осуждал отъезжающих, но никак не мог себя представить на их месте, потому что любил свою страну, свой город, своих друзей и свое детище ПМК-2».
Он жил, по тогдашним нашим понятиям, хорошо, даже прекрасно. Была любимая работа в коллективе, который сам создал. Почет и уважение окружающих, в том числе начальства. Была трехкомнатная квартира, которую сам обустроил. Персональная машина... Однако дети поставили перед фактом: Ира с семьей уехала в Штаты, Алла с семьей — в Израиль. Иосиф хотел жить в любимой Одессе и делать любимую работу? Да, но Эльдочка хотела к любимым детям и внукам! И ее правота взяла верх: ведь он, как я уже сказала, прекрасный семьянин.
Они двинулись в исход через полгода после отъезда детей. Десять человек: кроме Гринбергов — Ефима и Эльды с Иосифом — в компании были также мама одного из их зятьев и друзья их детей. Это как раз тот нечастый случай, когда родители дружат с друзьями своих детей.
Иосиф покинул рабочее место буквально в последний момент: вчера работал до вечера — сегодня с утра уехал.
В его рукотворной книге есть любопытная запись о последнем совещании в обкоме партии, где ему довелось присутствовать. Партийное начальство требует снизить интенсивность возведения личных дач для работников организации, ибо городу не хватает материалов для социального жилья. Гринберг, стоящий у окна, из которого открывается панорама на огромное здание строящегося конференц-зала обкома и штабеля вечного дефицита, кирпичей, около, бросает в сердцах: «А вы не могли бы снизить интенсивность вот этого своего строительства?!». Он уже мог сказать им, хозяевам наших жизней, то, что думает: на участке, выделенном лично ему под дачу, он успел только подвал выкопать, а главное — он из этого города, из этой страны уезжает.
...И какое же это счастье, что у человека в сложной ситуации перемены участи была надежная опора: сплоченная, крепкая семья. Надо сказать, там почти все — строители. Старшая дочь Ира окончила Одесский инженерно-строительный институт, младшая, Алла, — Институт народного хозяйства, обе работали по специальности. И мужья их из той же отрасли. Между прочим, у обоих имя — Александр, так что приходится одного называть Сашей, а второго Аликом.
Гринбергам, как и большинству олим (еврей, совершивший репатриацию, алию — ред.), пришлось скитаться по съемным квартирам. Впоследствии в доме, который Алекс Эндлер построил для своей семьи, была предусмотрена «родительская» секция, где и проживают сейчас Иосиф с Эльдой.
И все же не проблема жилья, или там пропитания, даже адаптации к местному климату, мучила человека. Язык? Усердное посещение ульпана; подхваченные на улице, в транспорте, в магазине обиходные слова вполне приживались — набирался понемногу ивритский лексикон. Да и русский язык громко зазвучал окрест — прибывала большая алия 90-х. Проблемой, доводившей Иосифа до серьезной депрессии, была работа.
Он даже вернулся было в Одессу! И создал с напарником строительный кооператив, который они назвали ГЛиК — Гринберг, Лысенко и Компания. Возможно, компаньон не знал, что на идише «глик» — это «счастье». Не буду вдаваться в детали, скажу коротко: бизнесмена из моего героя не получилось. Обстановка в городе была опасной — на кладбище вырастала целая аллея роскошных надгробий на могилах убитых предпринимателей. И он, сориентировавшись в обстановке, сперва отправил обратно в Израиль Эльду, а потом и сам вернулся.
Без дела не сидел. Окончив специальные курсы, стал страховым агентом. Но тоже ненадолго: когда застраховал всех родственников и знакомых, работа закончилась. И он взялся за то, на что был спрос: уход за стариками. Особенно привязался к нему один старик, бывший подполковник. Они относились друг к другу, как отец и сын, целых 7,5 лет. Иосиф, как я уже сказала, делает все, за что возьмется, самым лучшим образом, на пределе собственных возможностей. Он бы и дальше оставался «метапелем» (так в Израиле называют социальных работников, ухаживающих за стариками — ред.), но попал под сокращение по возрасту, проработав таким образом 11 лет. Дочь старика даже написала письмо с просьбой вернуть папе его «метапеля», о котором тот спрашивает, едва открыв глаза, — мол, когда придет Иосиф. Нет, не помогло.
Надо сказать, что доктор Эльда Гринберг, побыв какое-то время «метапелет», прошла специальные курсы и успела заняться работой по своей медицинской специальности. К сожалению, израильскую пенсию не сумели заработать ни он, ни она.
Я спросила: жалеет ли о том, что вот так пришлось переломить судьбу? Нет, оглядываясь назад из сегодняшнего дня, уже не жалеет. Той Одессы, где прошли молодые и зрелые годы, не вернуть. А нынешняя ему не интересна.
Иосиф Гринберг продолжает писать книгу памяти своего семейного клана. Он делает это, как и все, за что берется, обстоятельно, осваивая, кстати, шаг за шагом компьютер.
Вот, недавно произошло еще одно серьезное событие: свадьба внучки — оно непременно войдет в летопись. Придет время, и летопись эту продолжат дети, внуки и правнуки. Начало положено.
Не помню, кто из авторов подобных жизнеописаний (у меня немало их собралось за годы в Израиле) заметил: если бы каждый еврей записал, что знает о своей родословной, получилась бы еще одна, параллельная история нашего народа — история еврейских семей. Вероятно, это так.
Белла Кердман. Одесса — Израиль