|
|
   |
Принять такое решение в отношении своей матери просит районный суд 32-летняя Марина. Судебные заседания по этому делу продолжаются, поэтому, во избежание какого-либо давления на принятие окончательного решения судьей, имена всех героев публикации изменены. Просто расскажем о житейской истории одной семьи. Как утверждают адвокаты, подобные семейные драмы, когда родные дети просят признать своих родителей невменяемыми, сегодня не такая уж редкость в нашем обществе...
В РЕДАКЦИЮ Надежда Федоровна принесла заявление — две странички из школьной тетради, в которых попыталась излить свою боль, обиду, страх. Но разве можно передать все пережитое в нескольких абзацах: беседа с женщиной затянулась на полтора часа. Надежда Федоровна разменяла восьмой десяток, трудилась всю сознательную жизнь. Не один десяток лет проработала на крупном одесском предприятии, труд высококлассной рабочей был отмечен многочисленными грамотами и благодарностями. Когда закрыли завод, работала в частных кооперативах. Последние годы — консьержем, уборщицей в магазинах.
Под стать Надежде Федоровне был и супруг, Николай Матвеевич, трудолюбивый, порядочный, скромный. Появившаяся на свет Мариночка была поздним, но таким долгожданным ребенком. Родители в малышке души не чаяли. В полученную мужем трехкомнатную квартиру на Таировском жилмассиве вкладывали немалые средства, а главное — душу, чтобы дочери в ней было уютно и тепло. Радовались ее первым шажкам, успехам в школе, воспитывали трудолюбивой, прилежной.
Рано овдовев, Надежда Федоровна осталась с маленькой дочерью и старенькой мамой. Работала по 12-15 часов в день. Об устройстве личной жизни и не помышляла, весь свет в окошке — дочь: чтобы ни в чем не нуждалась, хорошо училась в школе.
Марина рано вышла замуж, но семейная жизнь не заладилась, с крохой-дочерью вернулась к матери. Теперь маленькая внучка Олечка стала всем смыслом жизни Надежды Федоровны. Соседи, встречая женщину одну, обычно спрашивали: «Где же ваш хвостик?» — поскольку внучку и бабушку привыкли видеть вместе. Порой и на работу малышку приходилось брать.
«ЧЕРНАЯ КОШКА» между дочерью и матерью пробежала два года назад, когда на встречу Нового года Марина пригласила своего знакомого. Пришел на семейный праздник с ворохом грязных вещей и остался проживать в доме. Не понравился молодой человек Надежде Федоровне, а после того, как выяснилось, что из квартиры начали пропадать вещи, отношения вовсе разладились. Некоторое время молодая пара снимала квартиру, но и это не спасло непрочный союз. Впрочем, вскоре у Марины появился другой мужчина, значительно моложе ее, который также не стал брезговать накопленным добром старой женщины. Потихоньку из квартиры продолжали исчезать мебель, обувь, посуда. Когда дочь забрала документы на квартиру и стала настойчиво требовать переписать ее на себя, Надежда Федоровна поняла, что идея с отчуждением имущества вызревала у сожителей Марины.
Дальше — больше. Наведался как-то к Надежде Федоровне психиатр районной поликлиники. Мол, дочь попросила осмотреть мать, у которой, она считает, имеются некоторые психические отклонения. Это потом уже сообразила, почему дочь вызвала ей не кардиолога, а психиатра. Готовила почву к признанию матери невменяемой.
Как-то после очередного скандала в доме Надежда Федоровна решила переждать семейные неурядицы в коммунальной квартире своей младшей родной сестры, которая жила неподалеку. Как обычно, пошла с ней и внучка. Женщина толком ничего сообразить не могла, когда через несколько дней в квартиру сестры приехал наряд милиции и машина «скорой помощи». От Марины поступило заявление в милицию о похищении ее девятилетней дочери. Девочку забрали, а «ненормальную» бабушку отправили в психоневрологический диспансер.
РАССКАЗЫВАЕТ Ксения Федоровна, сестра Надежды Федоровны:
— О том, что происходило в моей квартире в тот день, рассказали соседи. Муж у меня серьезно болен, живет в Николаеве, поэтому мотаюсь из города в город. Вернувшись через десять дней, узнала, что квартиру чуть ли не штурмом брали. На истерические крики Олечки, которая просила никуда не увозить бабулю, все соседи сбежались. Когда пришла к сестре в больницу, не узнала ее, за две недели она постарела лет на десять. Не понимаю, как наш «одуванчик» Мариночка, которую мы все любили, превратилась в такое бессердечное существо.
Мариночка в четыре года осталась без отца. Племянницу с мужем помогали воспитывать, ставить на ноги. Своих детей не было, поэтому дочка сестры была для меня самой близкой и родной. Ни один отпуск не проводила без нее. Из садика забирала, в школу водила, игрушки, вещи покупала.
А уж как любила Мариночку сестра! Она ведь на двух работах трудилась, чтобы любое пожелание дочери исполнить. Я другой раз ее отчитывала, мол, растишь девочку без отца, себе во всем отказываешь, а любую ее прихоть удовлетворяешь. Девочка должна знать, что не всегда можно купить то, что она хочет. Я практически всю жизнь проработала в военном округе, видела, как одеваются генеральские дети. Их наряды ни в какое сравнение не шли с Мариниными. Это сейчас она может заявлять, что ходила в одном платьице.
Сколько сил с сестрой мы приложили, чтобы уговорить Марину оставить ребенка, когда она узнала о своей беременности. В итоге все заботы о внучке взвалила на себя Надя. Немудрено, что малышка так к ней привязалась, и действительно только с нею все время проводила.
Сестра всю жизнь мечтала, чтобы дочка получила высшее образование. Поступила Марина на вечернее отделение института, естественно, на контракт. Деньги на обучение мама зарабатывала, работая с утра до ночи. На втором курсе племянница решила оставить вуз, мама перед нею на коленях стояла, умоляя вернуться в институт. На пятом курсе повторилась та же история, после наших безрезультатных и тщетных уговоров за помощью пришлось обратиться к однокурсникам. И то, что Марина имеет высшее образование и хорошую должность, тоже заслуга ее матери.
Ксения Федоровна призналась, что так подробно рассказывает о взаимоотношениях сестры и племянницы потому, что уверена — Наде просто неловко и стыдно говорить о поведении своей дочери. Была свидетелем некоторых скандалов, когда в адрес матери лились оскорбления и брань. Любая попытка урезонить молодую девушку заканчивалась словами: «Будешь вмешиваться — не впущу в дом». Разве о таком кому-то может рассказать сестра!
После лечения в психоневрологическом диспансере не дочь, а Ксения Федоровна забирала Надежду Федоровну из лечебницы. Какое-то время сестра жила у нее, потом все-таки вернулась домой. Но жизнь в родных стенах превратилась для нее в сущий ад.
СУДЯ ПО МАТЕРИАЛАМ дела, рассказывает адвокат Надежды Федоровны, при поступлении в психоневрологический диспансер состояние пациентки медики оценивали как эмоционально адекватное, без грубого снижения интеллекта, отмечали ее доступность к контакту. А по словам сопровождавшей дочери, мать постоянно высказывает бредовые идеи о том, что ее хотят отравить, преследуют, пытаются оставить без жилья, что кто-то постоянно выносит вещи из квартиры... Насколько они бредовые — тут, видимо, нужно разбираться.
Самое интересное, что на принудительное лечение в психоневрологический диспансер больных помещают только по решению суда. А такого судебного решения в отношении подзащитной не было вынесено, говорит адвокат. Любопытен и такой факт: в выписном эпикризе психоневрологического диспансера записано, что в редкие посещения дочь по отношению к матери вела себя грубо, требовала переписать квартиру, отдавать пенсию, отказалась забирать домой, а также, что пациентка «выписана в состоянии выздоровления».
А вот участковый врач-терапевт в больничном листе ставит диагноз «бредовое расстройство», хотя выносить подобное заключение может только специалист-психиатр. В справке, предоставленной суду, начальник областного управления здравоохранения сообщает, что Надежда Федоровна нигде не состоит на психиатрическом учете.
Познакомилась я с характеристиками, которые Надежда Федоровна передала в суд с последних мест работы, от соседей по дому. Все характеризуют женщину как «трудолюбивую, ответственную, исполнительную, вежливую, уравновешенную, спокойную». А соседи, знающие Надежду Федоровну со дня заселения в дом, то есть более четверти века, в пространном письме выразили возмущение «безнравственным отношением к своей матери дочери, которая из корыстных побуждений сдала мать в психиатрическую больницу, чтобы иметь возможность переоформить на себя документы на квартиру и на дачу».
На судебном заседании, когда Марине был задан вопрос, с какой целью она добивается признания матери недееспособной, последовал категорический отказ отвечать на вопрос. Судя по всему, неприятным он был для нее.
Следующее заседание суда отложено на неопределенное время. Судья решил, что окончательную точку в деле должны поставить специалисты, назначив судебную психиатрическую экспертизу ответчице. Только после этого суд сможет вынести свой вердикт.
СУД СУДОМ, а меня интересовала моральная сторона этого дела. Поэтому после судебного заседания попыталась побеседовать с Мариной. Привлекательная молодая женщина была не особенно разговорчива. Ей, мол, тоже пришлось многое пережить. Надоели бесконечные обвинения матери в том, что она ведет аморальный образ жизни, надоело постоянно доказывать, что ее дочь Ольгу никто не обижает. Она имеет престижную работу, хорошо зарабатывает, подросла дочь, поэтому может и хотела бы устроить свою личную жизнь. А ее мужчины вызывают у матери только агрессию. Поэтому и подала иск в суд, чтобы «себя обезопасить».
Спрашиваю Марину, коль взаимоотношения с матерью она считает невыносимыми, не лучше ли жить порознь? Тем более, что Надежда Федоровна давно предлагает вариант раздела, готова жить в небольшой однокомнатной квартире. В ответ от молодой женщины услышала категорическое «нет»: она никогда не согласится на размен трехкомнатной квартиры. Значит, весь сыр-бор с судом все-таки ради одного — стать полноправной хозяйкой трехкомнатной квартиры матери и ее дачи на берегу моря.
Татьяна ЖАКОВА.