Витька вылетел со двора как ошпаренный. Сунул в рот пахнущие жареной скумбрией пальцы. Набрал полный живот майского морского бриза, хотел свистнуть, но удержался. Не выдыхая, выбежал на перекрёсток. Остановился в центре на чугунном ливневом люке и свистнул. То был не просто свист, то был необъяснимый восторг, вырвавшийся между указательным и безымянным пальцем. Так умел свистеть только Витька Пивдень с Базарной...
1973 год отмечен двумя эпохальными событиями в истории нашего города: родились «Юморина» и «Вечерняя Одесса». Уже сам статус вечерней ставил издание в особое положение. Еще до появления первого номера одесситы были возбуждены, буквально взбудоражены ожиданием. Вольные по своей натуре, они не сомневались: их «Вечерка» будет особой, отличной от других газет. И ожидания оправдались: «Вечерка» воспринималась, как глоток свободы...
Наш дом — угловой, двор много лет был проходным: два подъезда, с Большой Арнаутской (Леккерта, Чкалова) и Мещанской (Заславского, Бориса Литвака), и две проходные парадные. Дом был построен как доходный семьи Абрамовичей. На решетке балкона квартиры 6 на втором этаже видны буквы и цифры «С 1892 А». Вероятно, это инициалы купца Самуила Абрамовича, который открыл здесь винный погреб. А вот рельефные цифры «1896» на фронтоне и «1898» над подъездом утрачены...
Эта памятная дата была установлена относительно недавно, два года назад, хотя подвиг украинцев, спасавших евреев во время Второй мировой войны, никогда не забывался. По данным израильского национального мемориала Катастрофы (Холокоста) и Героизма «Яд Вашем», в нашей стране 2673 человека, рискуя своей жизнью, спасали чужие — от нацистской политики уничтожения евреев только за то, что они евреи...
Олька бросила пить. Эта новость передавалась из уст в уста, как миф. Взрослые светлели лицом, а детям было и любопытно, и грустно одновременно. Когда Олька проходила своей мужицкой ровной походкой по двору, дети таращились изо всех сил, стараясь уловить малейшие особенности её трезвой фигуры. Но в этом было гораздо меньше интереса, чем разглядывать Ольку пьяной, карабкающейся по стенке к своему подвалу...
На прошлом юбилее, 10 лет назад, я уже писал о любимой «Вечерке», вспоминал ее прекрасную команду. Это была первая, а может, уже вторая волна вечеркинцев — талантливых, увлеченных, бесстрашных и остроумных людей под стать их руководителю — человеку, навечно оставшемуся в благодарной памяти нашего города — Борису Федоровичу Деревянко...
На днях редакция газеты «Вечерняя Одесса», где я регулярно печатаюсь, предложила написать воспоминания на тему «Мой двор». Я задумался. О каком дворе писать?
Прежде, чем рассказать о евробаталиях «Черноморца» 2006 года, мне хочется завершить воспоминания о людях, деливших рядом со мной ложу прессы одесского стадиона. Поверьте, все, о ком пишу, люди незаурядные, почти всех уже, увы, нет на этом свете...
Я расскажу вам одну невыдуманную историю про двух хороших людей — Слепенькую Раечку и Крывого Сирожу. Вы, дорогие мои читатели, наверное, думаете, что это ради красного словца я исковеркала имена моих героев, а вместо отчества и фамилии прилепила им обидные прозвища? Так вот вы не правы и плохо знаете, как это однажды было в Одессе...
Оглянувшись на детство, я опять попадаю в свой дворик, со стенами цвета мамалыги, со ржавым контуром крыш, вырезающим из неба квадратик синевы, как в песне о синем платочке. Он соединялся с улицей полутемным подъездом, через который сквозняк приносил то запах моря, то смачные ароматы Нового базара, — в зависимости от ветра. Если он дул сильнее, то поднимал пузырями вывешенные для просушки простыни, пододеяльники, наволочки белые, как облака...
