|
|
   |
Говорят, наркомания — болезнь беспризорности и неблагополучия. Потому и преподаватели, замечая во вполне благополучном, активном и сообразительном Алексее ее явные признаки, отказывались верить и закрывали глаза. Пока однажды утром он не собрал вещи и, в который раз с опаской обойдя окно, призывающее к заманчивому полету-концу, не отправился к родителям, чтобы сказать им страшные слова. Почему так? Об этом наш разговор с гостем номера — Алексеем, выпускником программы реабилитации наркозависимых.
— Когда ты начал употреблять наркотики?
— Тяжелые инъекционные — лет в пятнадцать. А марихуану еще с двенадцати под школой курил. Не устраивало меня быть сереньким. Всегда хотелось быть лучше всех во всем, самым необычным. Потому и учился на «отлично», и спортом занимался, и со старшими дружил. В классе травку никто не употреблял, так что косяк стал еще одним способом выделиться.
— На «пятерки», говоришь... Неужели такой умный мальчик не знал, что наркотики — это плохо?
— В то время я так не думал. Считал, травка — это не наркотик, так, ерунда. А когда к нам в школу приходили с профилактикой соцработники и медики, я выбегал во двор, делал пару тяг и, возвращаясь в класс, ехидно подшучивал над нудными дядями и тетями. Естественно, мой рейтинг рос, да и рассказывали они совершенно неубедительно. Поток цифр, названий болезней — кому это надо? А потом как-то раз старшие друзья предложили «уколоться»...
— И ты согласился? Не страшно было — все-таки боль, кровь?
— Сначала, конечно, боялся. Но потом любопытство превысило страх. И вообще наркотики имеют свойство нравиться. Сейчас я объясню. К примеру, каждый день я приношу тебе кусочек рафинада. Тебе нравится, ты берешь. А потом я приношу, скажем, белый шоколад. И рассказываю, что он намного вкуснее, но, поев его, можешь заболеть. Поверь, ты и слушать не будешь... Возьмешь — и все. Так я и подсел. Сначала разок угостили, потом другой, потом начало нравиться, ведь не каждый день кололся, а так, чтобы расслабиться, отдохнуть хорошо. А потом появилась потребность...
— И где же ты брал деньги?
— Сначала тратил то, что давали на карманные расходы. Потом начал воровать. Сначала у матери — вынес из дому все ее украшения, остались только серьги и кольцо, которые она никогда не снимала. Залез в долги, отдавали их родители. Потом у знакомых начали пропадать ценные вещи... Преподаватели это видели, но не могли поверить собственным глазам. Я, выпускник с золотой медалью, успешный студент, капитан команды КВН, спортсмен (одно время даже балетом занимался), употребляю наркотики...
Нет, я был воспитан в интеллигентной семье с нормальными ценностями. Меня с детства учили, что нельзя воровать, лгать. Но когда начинает кумарить (абстинентный синдром), все уходит на задний план. Когда не было дозы, болело все, даже волосы и ногти. А ведь это нормально — убивать боль любыми средствами. Готов сделать все, что угодно, лишь бы не болело. Я поменялся внешне: похудел, побледнел. Обман превратился в нормальный ход вещей. В среде потребителей наркотиков единственный закон: «Не ты, так тебя». Если бы не я украл, то украл бы кто-то другой.
В то время я жил в другом городе, учился в престижном университете, мне удавалось скрывать свою зависимость. Моя комната — на девятом этаже. Каждое утро начиналось с мучительных размышлений, где бы найти денег на дозу. Депрессия неумолимо влекла к окну — полет казался лучшим выходом. И вот однажды я собрал вещи и вернулся домой.
С детства родители объясняли мне, что они — мои лучшие друзья и всегда готовы помочь, поддержать, чтобы ни случилось. Потому я посадил их перед собой и сказал: «Мама, папа, я — наркоман. Я устал жить». Они были в шоке, мать — в слезы. Даже не поверили сначала, думали, травкой балуюсь. Я показал им руки...
Родители начали борьбу за меня: возили по клиникам, в Киев, к экстрасенсам, знахаркам. Выводили из химической зависимости, я приобретал вполне здоровый вид, но в голове — одна-единственная мысль. Думал: уколюсь еще раз, напоследок — и все. Да и приятели подбивали. Где же взять денег? Нужно кого-то обдурить! Так по кругу. Наркомания — духовная болезнь. Однажды я узнал, что у меня — ВИЧ...
— И сказал об этом родителям?
— Конечно, они выслушали и пообещали помогать. Родители были начитанны и знали о путях передачи ВИЧ, так что выделили отдельную бритву, зубную щетку и деньги на презервативы. Наверное, мне очень повезло. Но я не разделял их оптимизма. Мне было страшно, казалось, жизнь закончилась, я не видел для себя никакого выхода. Утешение искал в наркотиках. Почувствовав себя обузой для родных, ушел из дома. Жил у разных женщин. Они говорили, что любят меня, мы вместе употребляли наркотики. С каждым днем все больше хотелось умереть. Я не видел разницы между ВИЧ и СПИД и потому считал себя обреченным, конченным человеком. Не жилец.
— Но ты жив...
— Однажды я узнал о реабилитационном центре. Придя туда, удивился. Меня окружила атмосфера любви, я почувствовал, что этим людям ничего от меня не надо. Ведь наркоманы привыкли постоянно держать ухо востро, такая среда. Честно говоря, меня удивить чем-то трудно. Я мало чего в своей жизни не пробовал, разве что ЛСД — слишком дорого, да и не убивал никого. Но когда увидел свет в глазах человека, который все на свете «проторчал», понял, что моя жизнь изменится.
— Надежды оправдались?
— Да, пройдя курс реабилитации, я стал совершенно свободным. Любовь изменила меня. Я поверил в Бога. Каждое утро просыпаюсь с любовью к жизни, радуюсь каждому дню. Мне хочется жить, и я знаю, что имею полное право на счастливую жизнь. Я мечтаю о семье, здоровом малыше, влюблен в замечательную девушку...
Безбоязненно могу зайти в притон, пообщаться со старыми приятелями, и меня не тянет к наркотикам. Более того, я нашел себя. Вместе с единомышленниками ездим по школам и рассказываем детям правду о наркотиках, о том, к чему это может привести. В первое время, когда мы приходили в школы, учителя говорили, что больше получаса не дадут. Дескать, детки сложные, даже наркологов и тех больше десяти минут не слушают. А, в самом деле, кому интересно слушать сухую статистику. Но когда мы заходим в класс и рассказываем о себе, о мифах и реальности наркотиков, показываем кадры документальных съемок притонов, два часа стоит гробовая тишина. Ребята слушают, подходят, спрашивают. Учителя плачут. Я люблю детей и не хочу, чтоб их жизни искалечил наркотик. Очень обидно, когда руководство отказывается выделять нам время. Дескать, алгебру надо подогнать, геометрию. Прямо кричать хочется! Я понимаю, алгебра — это очень важно. Но неужели важнее, чем жизнь?!
— Ты рассказываешь детям все? И о своем статусе тоже?
— Не мудро направо и налево трубить о своем статусе. Но я могу открыть его другим, если вижу, что им это может помочь. Школьнику, наркоману — предупредить, подарить надежду. Я ведь не ненормальный, и хвастать тут нечем. Любимая девушка, конечно, знает, и родители тоже. Другим родственникам говорить смысла нет: они ведь ничем помочь не могут, только грузиться будут, а зачем? Друзья тоже знают, они почти все — наркоманы, прошедшие курс реабилитации. А в среде потребителей 60% обладают позитивным статусом.
При визите к врачам сообщаю о своем статусе. Хотя их отношение моментально меняется: улыбка вянет, становятся нервознее, аккуратнее. Но предупредить — мой долг.
— Наверняка, открыв статус, ты становишься объектом нездорового интереса. А какова твоя реакция?
— Разная, зависит от человека. Если уж чересчур нездоровый, стараюсь ограничиться вежливыми ответами и «здравствуйте — до свидания». Предпочитаю общаться с теми людьми, которые понимают. Что ни говори, в нашем обществе существует проблема. И о ней нужно говорить, с кем бы ни довелось. Правда, что ВИЧ-позитивному, узнав о статусе, нередко отказывают в трудоустройстве, учебе и многое другое. Им, как никому другому, нужно знать о своих правах.
Бывшие наркоманы, встречаясь на группах взаимопомощи, обсуждают свои проблемы. В центрах реабилитации квалифицированные специалисты рассказывают о правах, законах, предоставляют помощь. Но ведь есть ВИЧ-позитивные люди, которые не могут позволить себе посещать эти группы. Вирус иммунодефицита уже давно — не проблема потребителей инъекционных наркотиков или работниц секс-бизнеса. Потому такие «нормальные» люди не видят выхода.
— А ты видишь?
— Нужно, чтобы общество изменило свое отношение к этой проблеме, объединило усилия всех сфер: образования, культуры, медицины, бизнеса. Ведь проблема вируса иммунодефицита — проблема каждого из нас. У меня есть знакомые: муж и жена. Они три года вместе, любят друг друга, никогда не изменяли, не колются. Став на учет в роддом во время беременности, девушка узнала о ВИЧ-позитивном статусе... Так-то. Вирус иммунодефицита не знает ни статуса, ни социального положения.
А ведь все мы — нормальные люди, можем приносить пользу, работать, учиться, жить счастливо.
С гостем разговаривала Оксана Еремей. Фото Николая Вдовенко