|
|
   |
Театралы, для вас готовится грандиозный проект: 28 июля в 18.00 Одесский академический театр кукол представит новый спектакль «Мертвые души» по мотивам романа-поэмы Н.В.Гоголя. Режиссер-постановщик — Евгений Корняг.
РЕЖИССЕР из Беларуси (г. Минск) хорошо зарекомендовал себя двумя серьезными постановками на сцене нашего Театра кукол: «Интервью с ведьмами» и «Бабы Бабеля», — см. наши публикации: «ВО» от 22.06.2017; от 11.10, 13.11 и 20.11.2018.
Инсценировку «Мертвых душ» написал Евгений Корняг. Художник-постановщик нового спектакля — минчанка Людмила Скитович. Музыку написала режиссер драматического театра Екатерина Аверкова (бывшая одноклассница Евгения Корняга). В спектакле заняты: Чичиков — Александр Богданович; кучер Селифан и Плюшкин — заслуженный артист Украины Иван Цуркан; а также заслуженные артисты Украины Нина Лукьянченко (Коробочка), Валерий Стрелец (Манилов, Ноздрев), Ольга Чабан (Манилова) и Стас Михайленко (Ноздрев и персонаж «Душа Мухи»); Собакевич и Ноздрев — Андрей Кулишов, Феодулия — Евгения Глухова; в роли Ноздрева также Валентин Еленевский.
Пандемический карантин перебил многие планы. Последней по времени работой Евгения Корняга, уже после отмены локдауна, был спектакль «Записки юного врача» по рассказам М.А.Булгакова, по собственной инсценировке, в Белорусском государственном театре кукол в Минске.
Как постановщик намерен интерпретировать бессмертную гоголевскую «поэму» на сцене кукольного театра?
— Предполагаемое название спектакля: «Мертвые ду...», — своего рода предупреждение зрителю, что материал романа использован не полностью, — говорит Евгений Корняг. — Полная версия оказалась бы спектаклем протяженностью в пять-шесть дней!
Помещики, конечно, даны все. А вот чиновники будут представлены как неразъемная масса, как стихия.
— Если уж откровенно, то хрестоматийные «Мертвые души» сегодня — не самое популярное произведение, хотя и имена персонажей романа стали нарицательными. Это, скажем так, литература на гурмана. Вряд ли у нас засыпают с «Мертвыми душами» под подушкой. Как вы сопрягаете содержание романа с современностью? Вот недавно я читала на Фейсбуке разбор аферы Чичикова с перебросом в наши дни: про то, как наши высшие чиновники фиктивно пристраивают в штатное расписание свою родню — «мертвые души», чтобы огребать их немалые зарплаты. Что же такое Чичиков в контексте нашего нового капитализма?
— Когда перечитываешь роман, понимаешь: ничего не поменялось с XIX века! Такие же люди. Такие же чиновники. Но вот что в «Мертвых душах» поражает, вот что хорошо описано: отсутствие Дома. Его не существует! Нет дома — у Чичикова. Нет дома как идеала. С одной стороны: Русь, ты меня не отпускаешь, я не могу без тебя. С другой: Русь, ты непригодна для жизни!
Сегодня, бывая во многих городах — Беларуси. Украины, России, — я вижу, что люди гордятся своими городами, любят их. И вот парадокс: их не оскорбляют грязь, разруха. С одной стороны — патриотизм, с другой — небрежение. В Одессе так же: потрясающе красивый город, а здания запущенные, заброшенные. Это — отсутствие отношения к городу как к Дому.
— Да, меня тоже занимает вопрос этой нашей принципиальной бездомности, цыганщины какой-то. Откуда это в нас? Это что-то ментальное, национальное?..
— Мне трудно ответить на это. Я знаю, почему у меня нет — дома...
— Ну, это ваша работа...
— Работа. Я бывал в Польше, Германии, Швейцарии... Там всюду люди уважают чужой труд. Это у них сидит в менталитете. А вот откуда в наших людях эта черта: взять, что плохо лежит, навредить, что-то разрушить? Откуда бытовой вандализм? Это прямо-таки в крови: разрушить то, что хорошо сделано, только потому, что оно не мое. Кто-то тратит здоровье и средства на украшение среды обитания, сажает деревья, строит беседки... и понимаешь: ведь моментально испортят, разрушат.
— Когда развалился СССР, граждане бывших республик принялись лихорадочно самоидентифицироваться. Они вам сейчас с пеной у рта примутся доказывать, что у них есть национальный дом. И при этом точно так же приводят в запустение свой локальный дом, как делали это в позднем СССР.
Это всё, конечно, интересные мысли, навеянные «Мертвыми душами». А в чем они у вас будут выражены пластически?
— Нахожусь в поиске. Смысл спектакля рождается из разработки образа каждого персонажа. В данном случае содержание истории — афера. Но как афера рассматривается у нас? Обмануть человека — это нехорошо. А вот обмануть государство — это очень круто!
— Гоголь предсказал в образе Чичикова наш парадоксальный капитализм: не заработать, не созидать, а обжулить, провернуть воровскую схему...
— Причем общество осудит тебя, если ты обокрал соседа. Но если ты обокрал государство, скажут: молодец! Однако почему-то ведь существует такое отношение к государству? Значит, что-то не так в отношении государства к собственным гражданам? Гражданин чувствует себя брошенным на произвол судьбы. А с другой стороны, чувствует: если у меня появится возможность вас обмануть, и я воспользуюсь, то я не буду за это наказан, — вот я вас и обману. Вот эта черта: не осудить того, кто обманывает государство!.. А ведь государство строится как наш Дом.
— Да уж, — на днях прочла похвалу на Фейсбуке: «Он был первым мэром, который, воруя, отдавал и другим».
В сцене репетиции, которую я увидела, Чичиков представлен как некий страдательный персонаж. У него агрессивное окружение: набрасываются, тузят...
— Я ведь занимаюсь физическим театром. И некоторые вещи возникают самопроизвольно, интуитивно. Дело в том, что каждый из персонажей, особенно чиновники, пытается по-своему воздействовать на Чичикова, вплоть до физического воздействия. В сцене с Собакевичем последний вообще пытается Чичикова сожрать. Плюшкин чуть Чичикова не задушил. Плюшкину я придумал загребущие пятиметровые руки, которыми он может удушить всё и вся. Всегда у Чичикова находится уязвимый момент, когда и афера может обломаться, и сам аферист погибнуть.
— То есть: хочешь жить — умей вертеться...
А что такое «Душа мухи» в исполнении Станислава Михайленко?
— Персонаж, который родился на репетициях, когда случайно прибили муху. Гоголь всегда сравнивает своих персонажей с животными либо с предметами: с чем-то, что считается неодушевленным, ведь у животных якобы нет бессмертной души. И вот у нас — одушевленная Муха: а если это — ипостась Коробочки? Мир Коробочки засижен мухами...
— То есть привет из будущего от капитана Лебядкина!..
А что такое персонажи, впрямую обозначенные в программке как «мертвые души»? В спектакле есть момент фантасмагории? Какие-то ходячие мертвецы?..
— В школе, когда нам задали читать «Мертвые души», я нафантазировал поначалу, что там про мертвецов, про какие-то ужасы. Что будет что-то мистическое. А мистики не оказалось. Оказался холодный расчет «приобретателя».
— Расчет есть. Но расчетливый человек здесь манипулирует мертвыми, а это может быть чревато.
— У Гоголя этот момент взрослому человеку явственен: помещики и чиновники торгуют тем, что им не принадлежит. Умершие теперь принадлежат лишь Богу. В первой сцене у нас Чичиков появляется как Дьявол. В красном свете. И воздействовать он начинает именно на суеверную, богобоязненную Коробочку. Потом с каждым персонажем он — разный, у каждого персонажа — своя душа. Мертвые — это все-таки потусторонний мир. И Чичиков играет в опасную игру.
— Вы раньше имели дело с этим литературным материалом?
— С произведениями Гоголя дело имел, но с «Мертвыми душами» — это впервые. Я сделал режиссерский перенос только раз в жизни: пересадил на одесскую сцену «Интервью с ведьмами». Больше не делал переносов и не буду делать. Для меня принципиально — приходить в театр и искать что-то новое. А переносить спектакль со сцены на сцену — это и тебя самого останавливает в развитии, и не совсем честно по отношению к актерам, которым навязываешь готовые решения вместо поиска. Мне интересно работать с новыми людьми, находя новые идеи.
Вот, например, у нас образ Ноздрева: четверо одновременных исполнителей, множество кукольных голов...
— Прям Змей-горыныч!
У вас, я так поняла, активно используется гоголевский комментирующий текст от автора. Его произносит даже Селифан...
— Вы не представляете, как тяжело «резать» Гоголя! Та-акие вкусные фразы! Я пытался вставить их побольше, но понял, что эдак спектакль выйдет часов на пять, а это все-таки театр кукол. Спектакль будет длиться два с половиной часа, с антрактом — около трех. И он должен развиваться стремительно. Сообразно проекту Чичикова: тот должен успеть до очередной ревизии — переписи крестьян — скупить эти «души», эти документы на умерших крепостных, числящихся до переписи живыми, затем получить под их залог кредиты, провернуть аферу. Чичиков гонит очертя голову по безграничной Руси.
Однажды его останавливает Манилов. У нас это куклы, наполненные газом, дымящиеся. Они охмуряют Чичикова, они воздействуют на него наркотически. Дом Манилова — мир мечты, дом-иллюзия. Это русские Сирены, сманивающие Одиссея.
— Полярные противоположности широкого русского характера: созерцательная мечтательность — и жестокий прагматизм. Причем прагматизм тоже фантастический: аферистический. Так полюса смыкаются...
Действо у вас с открытыми актерами-кукловодами, как в «Бабах Бабеля». Куклы, что, фрагментарные?
— Куклы разные. Есть цельные, есть «головы», «руки». Куклы — работа художника. А вот как они оживают на сцене — это уже соавторство.
В заключение: идея сценического воплощения «Мертвых душ» принадлежит реставратору и директору Одесского академического театра кукол, лауреату нашего газетного конкурса «Люди дела» Иосифу Мерковичу.
Беседовала Тина Арсеньева. Фото автора