|
|
   |
Предыдущая часть здесь.
Глава 12. Кленовый сироп
Моника уснула, выполняя задание Русанова. Он просил подготовить всё до посадки в Торонто. Ей предстояло заполнить одиннадцать анкет — по количеству стран и городов 46-й параллели, которые остались позади. Форма оказалась не сложной. Страна, город, достопримечательности... Полагалось определить изюминку, о которой мало или вовсе не известно, и добавить, что она сама считает важным. Заполнить надо было тезисно, не вдаваясь. Потом они проработают детали вместе. Русанов хотел заселиться в номер и сразу приступить к работе. А ещё её волновал этот странный взгляд в аэропорту.
Она провалилась в сон всего на несколько секунд, но во сне успела увидеть себя одетой в древнегреческие одежды. Поверх белоснежного хитона — пурпурный плащ-фарос. Она управляла золотой тетриппой. Колесница бешено тряслась, мчась навстречу ослепительному Солнцу. Внезапно колесница достигла обрыва и сорвалась вниз. Моника повисла над пропастью. Она вскрикнула во сне и открыла глаза. Самолет, снижая высоту, вошёл в зону турбулентности.
Когда следуешь за Солнцем, возникает феномен перемещения в пространстве внутри капли неподвижно застывшего времени. Почти неподвижного. В Торонто было 11.00.
Русанов и Моника так устали от гонки и событий последних дней, что до самого отеля не проронили ни слова. Они вошли каждый в свой номер и, упав на кровать, заснули мертвецким сном.
Проснулся Русанов от того, что кто-то тихонько тряс его за плечо. Он дернулся и понял, что спал одетый лежа на животе. Шея адски затекла. Покрывало было влажным от текущей изо рта слюны. Он осторожно сел на постели и вытер рот рукавом. В кресле напротив кровати сидел Сергей Илларионович.
— Илья, будь добр, покарауль в коридоре. Смотри, чтобы никто не вошёл.
— Хорошо, Сергей Илларионович. — Илья вышел, неслышно закрыв дверь.
— Простите, что не даю отдохнуть, Владимир. Я привез вам коды и пароли доступа к вашему счёту в швейцарском банке. Вот, — он протянул Русанову небольшой листок, аккуратно сложенный пополам, — сможете проверить счёт в любое время. Операция закончена. Но только с деньгами. Осталась ещё одна задача, но без вашего решения я не смогу начать действовать.
Только сейчас Русанов заметил в лице Сергея Илларионовича нечто неуловимо инфернальное.
— Что же я должен решить?
— Вы должны решить судьбу этой четвёрки. Видите ли, я помогаю вам избежать горькой участи лишь потому, что когда-то вы оказали услугу не только мне, но и организации, в которой я работаю. Но вы должны понимать, что эти люди продолжат заниматься тем же ремеслом. Мафиозный бизнес их не интересует, слишком опасно. Остаются те, кто, не покладая рук и ума, работают сами на себя. Остановить их законным путём не удастся. У вас нет и не может быть на них улик. Кроме того, наша судебная система крайне неповоротлива и коррумпирована. Проучить их не получится, ибо риск и удачу они рассматривают как естественный процесс аферы. Они веселы, азартны, угрызения совести им неведомы. Остановить их можно только одним способом. Надеюсь, вы понимаете, о чём я? Вы остались при своих сбережениях и вдобавок невредимы только благодаря моему вмешательству. У других жертв не будет никаких шансов. Я хотел бы, чтобы вы это осознали, прежде чем примете решение.
— Почему это должен решить я?
— Потому что ни я, ни моя организация не занимаемся подобными вопросами. Но раз уж я взялся вам помочь, я готов довести дело до конца при условии, что решение будет исходить от вас. Хотите ли вы, чтобы пострадали другие, невинные, люди, или нет, решать только вам. Сегодня у вас есть такое право.
— Никто не имеет права отдавать такие приказания. — Русанов проснулся окончательно.
— Вам так только кажется. Вы можете пощадить известных вам преступников, бросив на произвол судьбы незнакомых порядочных людей — их будущих жертв, имея возможность прервать цепь преступлений. К тому же вам не придется ничего делать.
— А если я скажу — нет?
— Я пожму вам руку, и на этом мы расстанемся. Вы поедете дальше с Моникой, возможно, как чёрт из табакерки появятся Самуил, Павел или Арсен. Визы и паспорта у них имеются. Рано или поздно вы вернёте деньги в бизнес, а значит, история продолжится. Возможно, Моника просто стащит у вас коды и пароли. Так просто они от вас не отцепятся. А я не смогу вас вечно опекать. Я могу уладить вопрос при условии, что вы этого хотите. Вы знаете такой термин «оставление в опасности»? Это когда вы знали, что кто-то попал или попадёт в беду, но прошли мимо. В некоторых странах за это предусмотрена уголовная статья.
— Я посижу в кресле, — продолжил он, — а вы подумайте и через пять минут, будьте добры, скажите мне, хотите ли вы, чтобы мы их остановили.
Русанов не мог поверить, что вляпался настолько серьёзно. И теперь его слово решает, кого погубить, а кого пощадить. Он не знал, что ответить. Но как ни крути, а кто-то в этой истории должен был погибнуть по щучьему велению Русанова. И всё же он был против насилия и брать грех на душу не собирался. Но что же будет настоящим грехом? Он представил, как очень скоро кто-то, отчаявшись, сунет голову в петлю, и эта смерть будет на его совести. Он зажмурился так сильно, что у него заныло сердце.
— Да! Да!!! Я хочу, чтобы вы их остановили!
— Я приятно удивлен, Владимир. Вы мужественный человек, который знает, что такое ответственность перед обществом. Сегодня в людях этого почти не осталось. Знаете, я иногда думаю о том, что человечество нуждается в прополке. Я бы с удовольствием начал с правительственных кругов, но, к сожалению, там работают совершенно другие законы, — он поправил очки, тонкая металлическая оправа холодно сверкнула, и Русанова накрыло ощущение дежавю. — Да, я просил бы вас подписать документ, подтверждающий ваше решение.
Он открыл портфель и достал оттуда ручку и лист бумаги. «Я, Русанов Владимир Александрович, разрешаю остановить...» и дальше имена и фамилии. Русанов пытался прочитать фамилии, но не мог. Буквы прыгали перед глазами, и как он ни силился, не смог прочитать больше ни слова. В голове бешено стучало, язык прилип к нёбу.
— Я не понимаю. Я не понимаю, — сухими губами повторял Русанов.
— Чего вы не понимаете? Где? Покажите, — участливо спросил Сергей Илларионович.
— Здесь написаны фамилии, но я не знаю, я не понимаю, о ком идёт речь.
— Ах, это... это для вашего удобства. Не переживайте, это будут именно эти и никакие другие люди.
— А зачем нужно что-то подписывать? Разве моего устного согласия недостаточно?
— Мне так будет проще понять, что вы осознаёте, о чём мы договорились. Эта бумага для внутреннего пользования. Так что не волнуйтесь.
Русанова трясло. Дрожащей рукой он подписал бумагу на прикроватной тумбочке. Он уже ничего не понимал. Тошнота подкатывала к горлу.
— Вот и хорошо. Ни о чём не волнуйтесь. Вас известят о каждом случае выполненного решения. Я буду вести вас до самого конца этого дела. Моника пока останется с вами. Она должна будет вернуться в Одессу. По её поводу мы тоже обеспечим вас железным алиби, — он вдруг запнулся и сочувственно посмотрел на Русанова. — Вы не поверите, Владимир, но я очень хорошо понимаю, что вы сейчас чувствуете. Знаете, пока вы здесь, я вам очень рекомендую одну встречу. Уверен, что она пойдёт вам на пользу. Я дам адрес. Здесь, в Торонто, есть индейский шаман. Езжайте к нему, не теряя времени. Он поможет вам расслабиться да и подскажет, как жить дальше. Я сам у него бывал. Такие встречи невозможно переоценить. Кстати, он варит изумительный кленовый сироп. Захватите бутылочку для меня. — Он нацарапал что-то в блокноте, вырвал лист и протянул Русанову. Затем снял с шеи круглый деревянный амулет на кожаном шнурке. — Адрес покажете водителю, а амулет шаману.
Сергей Илларионович встал, поднял портфель и направился к двери.
— Постойте! — Русанов схватил с тумбочки подписанную бумагу. — Вы забыли, как это... то, что я подписал.
— А это ваш экземпляр.
— Но я подписал только один экземпляр.
— Разумеется, — и он вышел, неслышно закрыв за собой дверь.
В другой раз Русанов выбросил бы дурацкую бумажку с адресом какого-то неведомого шамана, но после этого разговора он не мог больше оставаться в номере, он не мог видеть Монику, он ничего не мог, кроме как бежать куда глаза глядят. Хоть куда-нибудь.
Водитель такси взглянул на адрес, потом округлившимися глазами на Русанова и рванул, как «скорая помощь» на срочный вызов.
В дороге Русанов рассмотрел амулет. Это был кленовый лист, вписанный в круг. Ничего особенного. Русанов положил его в карман и всю дорогу потирал и ощупывал пальцами. Наконец, прибыли. Вопреки ожиданиям оказалось, что индеец живёт совсем не в вигваме. Это был коттедж, задний двор которого выходил в кленовый лес. Водитель остановился возле дома, Русанов вышел, и машина тут же испарилась. Потоптавшись минуту в нерешительности, он шагнул к дому. Русанов позвонил, ему открыли, и он просто протянул ладонь с амулетом в дверной проём... В одной из комнат дома он и встретился с шаманом. Тот долгим взглядом посмотрел в глаза Русанова и что-то сказал девочке-подростку, которая открыла дверь. Девочка ушла. Вернулась она с белым молодым человеком, переводчиком с индейского языка оджибве.
— Привет! Меня зовут Лукас. Большой Медведь посылает за мной, когда к нему приходят те, кто не понимают язык его племени. Он видел амулет и сказал, что рад твоему приходу. Ему нужно полчаса на подготовку.
— На подготовку чего?
— У белых это называется сессией. Он будет работать с твоим духом. А тебе лучше иметь вопрос, который ты сможешь задать, когда он позволит.
Сессия началась с того, что все окна были плотно зашторены, пол уставлен зажжёнными свечами, а Лукас, Русанов и одетый в меховые шкуры шаман пили какой-то отвратительного вида горький напиток, запуская чашу по кругу. Вскоре шаман приступил к пению и танцам. Постепенно его движения становились всё более звериными. Большой Медведь вошёл в состояние транса, его тело сотрясалось, как будто к нему подключили дефибриллятор. Глядя на шамана, Русанов чувствовал, что это не шаман, а он сам исполняет странный танец. Иногда ему начинало казаться, что его дух и дух шамана меняются телами. Сознание включалось и выключалось неконтролируемо. Стены комнаты раздвинулись, и все перенеслись под навес на заднем дворе. Русанов подумал, что просто не заметил, как они вышли. На улице стояла густая июньская ночь. Шаман снова заговорил на языке оджибве, но теперь Русанов понимал каждое слово.
— Белый человек не знает, зачем живёт. Ты не знаешь, зачем живёшь. Я покажу тебе то, что нельзя сказать словами и нельзя понять разумом. Это знание можно получить, только находясь вне ума. Белые люди должны опасаться духа-людоеда Вендиго. Он карает за жадность. Он пожирает ненасытных!
Большой Медведь снова протянул Русанову чашу. Все выпили по очереди.
— Тебя всю жизнь тревожит один вопрос. Сейчас ты можешь задать его мне.
— Я запутался. — Русанов вдруг осознал, что сейчас решится его судьба. — Я думал, что могу создать мир, в котором все будут счастливы. Думал так, потому что считал себя потомком великого человека, учёного Владимира Русанова. Но у меня нет никаких доказательств этого родства. Скажи, действительно ли он мой великий предок? Или вся моя жизнь — ошибка?
Большой Медведь смотрел в глаза Русанова.
— Я должен разочаровать тебя. Ты зря пришёл. Этот учёный никак не связан с тобой, — и шаман с Лукасом вошли в дом, оставив Русанова одного.
Самые страшные подозрения Русанова подтвердились. Он — никто. Никто! Он всю жизнь прожил, воображая, что особенный лишь потому, что у него выдающиеся гены. Как будто в семье не бывает уродов. Так это он и есть! Дурак, ничтожество и выскочка! А кто этот Илларионович? Что за коды и пароли он ему дал? Может, сам и обчистил его. И людей оклеветал, а Русанов подписал приговор! Зачем ему жить, если он ничего не понимает в жизни?
Мысли Русанова запутались, как рыболовная леска, превратившаяся в бороду. Ничто не могло разъять узлов, но любое движение лишь сильнее их затягивало. Он вскочил на ноги и начал метаться по двору, всё глубже увязая во мраке ночи. Вдруг он заметил петлю, которая спускалась с толстой ветки клёна. Под петлёй услужливо стоял табурет.
«Вот и сироп мне сварили, — подумал Русанов. — Вот эта мёртвая петля, где пространство и время схлопываются. Вот этот спасительный самолёт в одну сторону. Он сократит бессмысленный путь в никуда». Русанов, не колеблясь, взобрался на табурет, просунул голову в петлю и оттолкнул табурет назад. Глаза полезли из орбит, лицо распухло от напряжения, казалось, что голова сейчас взорвётся, руки сами потянулись к петле, пальцы царапали верёвку. Ноги дёргались в конвульсиях, пытаясь бежать по воздуху... Наконец, в шее что-то хрустнуло, руки повисли вдоль тела. Светильник разума угас. Вся кровь, струившаяся в его венах, внезапно замерла.
* * *
Русанов открыл глаза. Он лежал на полу, завёрнутый в медвежью шкуру, и не чувствовал собственного тела, до того легко ему было. Какая ясная голова. Теперь он знал, что может всё.
Возле него сидел Большой Медведь. Он молча смотрел в глаза Русанова, но тот слышал голос шамана прямо у себя в голове:
— Ты пробыл между двумя мирами два дня и две ночи. Всё это время я проводил обряд возвращения. И ты вернулся. Великие предки нужны людям, желающим оправдать своё существование. Каждый человек сам является великим предком. Но некоторые так и остаются непроявленными.
Твоя прошлая жизнь окончена. Выбрав смерть, ты обрёл свободу и власть над собственной жизнью. Теперь ты можешь создавать свою жизнь такой, какой пожелаешь. Теперь ты можешь начать сначала.
Большой Медведь легко похлопал его по плечу.
Проснулся Русанов оттого, что кто-то тихонько тряс его за плечо. Он дёрнулся и понял, что спал одетый лёжа на животе. В кресле напротив кровати сидел Сергей Илларионович.
— Илья, будь добр, покарауль в коридоре.
КАНАДА
Майя Димерли