|
|
   |
Как уже многократно было замечено, есть три темы, по которым каждый готов высказать свое «компетентное» мнение: футбол, политика и психология человеческих отношений. Подтверждением этому является и выставка в артцентре А. Коробчинского на улице Пушкинской, 32 с одиозным названием «Психиатрия: индустрия смерти».
Посетителей, естественно, много. И неудивительно: все сенсационно, щекочет воображение, «разоблачает» убийц в белых халатах. Наконец неискушенным дилетантам все стало ясно и понятно... А вот мне, чья профессиональная судьба более 35 лет связана с этой специальностью, ясно далеко не все, и вопросов, касающихся психиатрии в целом или судеб моих отдельных пациентов, накопилось куда больше, чем ответов.
Шельмование психиатрии не ново. На конечном отрезке существования Советского Союза, в эпоху горбачевской гласности, острое перо журналистов вдруг нацелилось на психиатрию и психиатров. Повод был. Действительно, советская репрессивная машина использовала некоторые научные концепции для изоляции от общества людей с более прогрессивными и критичными взглядами. И нашлись в нашем «профессиональном цехе» те, кто активно этому пособничал.
Первой жертвой карательной психиатрии в большевистской державе стала одна из соратниц ее творца, лидер левых эсеров Мария Спиридонова. За ней последовали другие. Часть диссидентов действительно имела признаки психического расстройства. Но беда не в том, что они диагностировались, а в том, что насильственная госпитализация чаще всего не была оправдана нравственными и правовыми нормами.
Под жернова критики и хулы попали все, кто был причастен к психиатрии, — и те, кто разрабатывал ее концепции на абсолютно научной основе, и те, кто просто честно трудился, выполняя трудную и не всегда благодарную работу помощи сотням тысяч несчастных, лишенных здравого ума. Одного из наиболее ярких и компетентных теоретиков того времени академика А. Снежневского, чьи труды отличались глубокой логикой и служили основой для обучения молодых специалистов, обвинили в том, что он чуть ли не специально изобрел вялотекущую шизофрению, чтобы помещать в психиатрические больницы инакомыслящих.
С легкой руки журналистов, не очень компетентных в вопросах, за которые они так рьяно взялись, все оказалось перевернутым с ног на голову. Вялотекущая шизофрения действительно существует и описана была задолго до Снежневского. Пусть даже ее сейчас называют по-другому, но она есть. Для пытливого ума профессионала эта форма расстройства имеет глубокий смысл: где же точно проходит граница между психической нормой и компетенцией психиатра? Если же кто-то воспользовался научными разработками для своих политических целей, то почему нужно всех «под одну гребенку»? Подонки были, есть и будут в любой специальности. Они были и в гитлеровской Германии, на чем делается особый акцент на уже упомянутой выставке. Так это не ново ни для кого. Среди пособников Геббельса и его доктрины были врачи, проводившие опыты над людьми в концентрационных лагерях, и были среди них печально «прославившиеся» психиатры. Но врачей, рисковавших жизнью и спасавших раненых и больных, было на порядок больше. Понятно, что устроителям заведомо скандальной выставки невыгодно вспоминать нашего соотечественника профессора Е. Шевалева, прятавшего в годы второй мировой войны евреев и бежавших военнопленных в психиатрической больнице на Слободке. Он рисковал куда большим, чем должностью главного врача в оккупированной Одессе.
Думаете сегодня в Украине, несмотря на принятый Закон «о психиатрической помощи», нет злоупотреблений «психиатрической властью» и насильственной госпитализацией с последующим лишением дееспособности? Есть. Правда, такие репрессии носят уже не политический, а экономический характер: к примеру, злополучный квартирный вопрос. Всегда находятся «добрые» близкие и не очень родственники, которые хотят «полечить» старенькую бабушку (или дедушку) в геронтологическом отделении и «забывают» их оттуда забрать. И находятся нечистые на руку мои коллеги, которые им в этом подыгрывают.
Но такие вопиющие случаи — не норма. Они, прежде всего, — недоработка правоохранительных органов, отсутствие нравственного воспитания и эффективной системы самоочищения наших профессиональных рядов. Мне в
90-е годы пришлось временно замещать заведующего геронтологическим отделением. Я был поражен «крутизной» машин, на которых сыновья и дочери приезжали по выходным навещать своих матерей. «Почему вы не заберете маму домой и там не организуете заботу о ней? — спрашивал я. — Несомненно, есть признаки формирующегося или уже сформированного атеросклеротического слабоумия, но нет психоза. С этим можно находиться и получать помощь и уход в привычных домашних условиях. Неужели самый родной вам человек не заслужил этого?». В ответ — полный удивления взгляд: «Как!? Она такое вытворяет, что вы и представить себе не можете: то газ забудет закрыть, то из дому выйдет и потеряется...». Я мог парировать эти «обличительные» заявления одним: «Жаль, вы не помните, что сами вытворяли в детстве, отрочестве, и сколько бессонных ночей мать провела с вами, когда вы болели. А ведь в «психушку» не сдала»...
ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ из себя выставка на Пушкинской? Набор стендов, на которых тенденциозно подобраны факты, порочащие главным образом американскую психиатрию. Опять «Америка заметает следы»? Только уже не с подачи нашей пациентки-энтузиастки, а за весьма солидные, кем-то и зачем-то вложенные в выставку деньги. Можно бесплатно получить брошюры, «изобличающие» психиатров и психиатрию. Взял несколько, полистал. Поразила не чушь, которая там написана, а качество бумаги и полиграфии. Отменное! Так случилось, что уже много лет я отвечаю за издание журнала для профессионалов «Вiсник психiатрiї та психофармакотерапiї». Врачи и ученые делятся на его страницах ценным опытом, помогают развивать психиатрическую науку. Печатаемся «в складчину», бумагу выбираем самую дешевую, шрифт уменьшаем до чуть ли не микроскопического, о полноцветной обложке речи нет. При этом денег всегда катастрофически не хватает, вечно в должниках перед издательством.
Ну ладно, не будем культивировать у себя зависть. Спустившись в цокольный этаж, можете посмотреть хорошо известный документальный фильм о «жертвах» психиатрии (в Ютубе он есть). Не могу сказать, что все представленное — враки. Много справедливой критики, и нам — психиатрам — не следует высокомерно ее игнорировать. А мы этого и не делаем.В повседневной, повторяю, нелегкой работе с самыми трудными для оказания помощи пациентами.
Кроме тенденциозности, на стендах можно обнаружить прямое перевирание истории, что неискушенным посетителям преподносится как истина в последней инстанции. Например, Эмиля Крепелина — по сути основателя современной научной психиатрии, человека пытливого ума, чрезвычайно плодотворного, чьи многочисленные труды не утратили актуальности по сей день, — вам преподнесут как «изобретателя душевных расстройств» (дословно: классификация поведения как болезни). Между тем, именно Крепелин сделал из психиатрии, представлявшей до него набор разрозненных эмпирических фактов, медицинскую специальность, отвечающую главным критериям медицинской науки — правдивость, доказательность и принцип «Не вреди». И если кому-то мерещится, что душевные расстройства «изобрели», что они не являются объективно существующей болезнью, то почему бы не начать уже с прадедушки современной медицины — Гиппократа? Ведь именно он впервые описал целый ряд расстройств психики и поведения, не являющихся производной неправильного воспитания, дурного влияния общества. Немало был удивлен я и ролью, которую отвели Филиппу Пинелю — французскому психиатру (благодарные французы, относящиеся к своей истории, по-моему, куда уважительней, чем украинцы, установили ему в Париже публичный памятник), изменившему коренным образом психиатрическую помощь несчастным и снявшему в прямом смысле кандалы с пациентов тогдашних психиатрических лечебниц (действительно мало похожих на больницы) еще в конце XVIII века. Странно и смешно было увидеть среди основоположников психиатрии физиолога И. П. Павлова. Его строго научные исследования, ставшие основой учения об условном рефлексе, для своего времени были революцией в науке о мозге. Сегодня они актуальны как базис когнитивно-поведенческой психотерапии, признанной самым эффективным методом лечения неврозов. Между прочим, этот очередной «губительный» (в контексте выставки) метод лечения позволяет обходиться без психотропных медикаментов, которые вызывают у организаторов бурю гнева. Об этих лекарствах выскажемся отдельно.
НАЧАЛОМ ПСИХОФАРМАКОЛОГИИ можно считать 1952 год, когда в медицинскую практику официально вошел хлорпромазин, устранявший у больных бред и галлюцинации. Дальнейшее бурное развитие этой отрасли привело к синтезу целого ряда препаратов, все более совершенных, без которых невозможно представить себе сегодня практическую помощь больным психозами и другими нарушениями психической деятельности. Их почему-то организаторы выставки называют наркотиками, с которыми ни нейролептики, ни антидепрессанты, ни противосудорожные (антиконвульсанты) ничего общего не имеют, уже хотя бы потому, что зависимость не вызывают. Но трудней всего переубедить дилетанта с амбициями, который всегда знает, что правильно, а что — нет. И я не стал этого делать. Но справедливости ради замечу, что бесспорные успехи в лечении психических расстройств лекарствами имеют и обратную сторону: врачи стали больше уповать на медикаменты и меньше говорить с больным, забывая, что правильное слово — это тоже терапевтический фактор; мозг потребляет и перерабатывает не только глюкозу или кислород, но и информацию. Конечно, фармацевтическим компаниям выгодно поддерживать такое положение вещей, и они всячески этому способствуют, развивая, скажем, практику клинических испытаний лекарств и доказывая необходимость расширять круг показаний для того или иного препарата. Мы боремся с этим и учим молодых врачей-психиатров не стать мишенью для зомбирования со стороны фармакологической промышленности. А совсем не наоборот, как это утверждают организаторы выставки, обвиняя психиатрию в сговоре с производителями лекарств. Абсурд. Любой нормальный врач заинтересован эффективно помочь больному, а не продать лекарство.
Что касается этически спорных методов терапии, таких как лечение инсулиновыми комами, электросудорожная терапия и трансорбитальная лоботомия (или психохирургия в широком смысле), то нужно подчеркнуть, что все они давали положительный эффект (между прочим, не до конца понятный самим психиатрам), но сегодня отошли в область истории, уступив место более гуманным подходам. Кроме электросудорожной терапии, да и та имеет очень жесткое и единственное показание — тяжелые депрессии, не поддающиеся лечению другими методами.
НЕ СТАНУ ВОЗРАЖАТЬ, что среди моих коллег встречаются авантюристы, которые в погоне за эфемерным кратковременным эффектом выходят за эти рамки, применяя ЭСТ. Но они должны вызвать (и вызывают!) осуждение и реакцию со стороны в первую очередь своих коллег, объединенных в ассоциацию психиатров. Рассуждать непрофессионалам, еще и так безаппеляционно, по меньшей мере некорректно.
С удивлением узнал на выставке имя еще одного «психиатра-садиста»
Ю. Вагнер-Яурегга. Он, оказывается, экспериментировал на душевнобольных, заражая их малярией! Опять передергивание. Яурегг открыл (точнее, переоткрыл) пиротерапию, то есть лечение психических нарушений искусственным повышением температуры тела. Не могу удержаться и не рассказать, как в действительности все было. В середине XIX века психиатрическим отделением первой одесской городской больницы (что на улице Пастера) заведовал доктор А. С. Розенблюм. Он заметил, что психическое состояние его пациентов заметно улучшалось, если они заболевали малярией, — ее в портовом городе тогда было с избытком. Решил использовать свое наблюдение для лечения пациентов и стал, таким образом, первым в мире, кто применил пиротерапию в психиатрии. Даже брошюру издал, которая, по-видимому, через много лет попала к Яуреггу, получившему за свое открытие Нобелевскую премию. Вот такое «еврейское счастье»...
Я начинал работать, когда пиротерапия успешно применялась для преодоления у больных шизофренией резистентности к другим методам лечения и обрыва спонтанно возникающего влечения к спиртному у зависимых от алкоголя людей. Но после скандальных «разоблачений» конца восьмидесятых от нее отказались как от метода. А зря.
Не спешил бы я в XXI веке так яростно осуждать евгенику, базирующуюся на успехах генетики и молекулярной биологии, поражающих нас все новыми открытиями. Сделанными, увы, в тех же американских лабораториях. Как это ни прискорбно для устроителей выставки. Согласен, в истории евгеники было больше темных страниц, чем светлых. Но опыт человечества давно показал, что в близкородственных браках в разы чаще рождаются дети с уродствами или психически больные. В правовом поле сие означает, что общество отказывается регистрировать браки ближе третьей степени родства. А ведь это — тоже евгеника.
ПРЕДСТАВЛЕНА НА ВЫСТАВКЕ и целая плеяда выдающихся деятелей искусства, ставших якобы жертвой психиатрии. Рамки статьи не позволяют поговорить обо всех. Скажу о трех наиболее известных.
Эрнест Хемингуэй действительно страдал в конце жизни психическими расстройствами, во многом связанными с его предшествующим образом жизни. Но покончил с собой он не «благодаря» психиатрической помощи, а вопреки ей. Удивительный факт: в роду Хемингуэя было огромное количество самоубийц, и последняя из них, о ком мы не так давно узнали, — это внучка писателя.
Знаменитая Мерилин Монро приняла смертельную дозу абсолютно доступного в те времена снотворного не потому, что ей его рекомендовал врач. Уход из жизни был осознанным решением гениальной актрисы.
Мне в связи с судьбой Монро вспоминается другая, не менее яркая звезда — французская певица итальянского происхождения Далида. Человек бесконечно добрый и открытый. Но тяжелые депрессии приводили к тому, что она годами не выходила не сцену, не записывалась в студии. Первоначально из этих депрессий Далида выходила с помощью психиатров, а вот из последней не вышла. Тоже снотворное. Что же касается Курта Кобейна, то сделайте вывод сами после того как посмотрите очень точный по фактологии биографический фильм о нем «Последние дни», или документальный фильм, недавно показанный на Одесском кинофестивале.
ПОНЯТНО, ЧТО ВСЕ собранные на выставке и в сопутствующем ей фильме о психиатрии материалы не являются простым вымыслом ее организаторов. Это — тщательная подборка порочащих фактов, сделанных куда более талантливыми аферистами. Их идеологической базой является так называемая антипсихиатрия, возникшая после второй мировой войны в недрах самой психиатрии бесспорно в силу несовершенства этой отрасли знаний и недовольства самими психиатрами результатами своей деятельности. Ее отцом можно считать врача венгерского происхождения Томаша Саса. Он начал с критики концепции истерии и ее «создателя» — знаменитого невропатолога Шарко (до сих пор коллеги между собой называют истерию «болезнью Шарко», чтобы избежать социальной стигматизации больного). Спор был о том, что есть истерия? Действительно психическое заболевание или особая форма театрального поведения, нацеленного на получение прямой или косвенной выгоды? Но Сас был психиатром, пропустившим видение проблемы через свои профессиональные знания и опыт. А что организаторы выставки?
— Есть ли среди вас врачи и что вы предлагаете в качестве альтернативы? — спросил я у них.
— Мы ничего не предлагаем, мы — правозащитная организация.
С врачами поговорить тоже не довелось — их среди представлявших сие действо не оказалось.
А вот с моими молодыми коллегами — врачами-интернами — организаторы выставки оказались куда более откровенными. На коварный вопрос, как же они предлагают лечить больных психозами, последовал примерно такой ответ: «Нужно тщательно обследовать больного и выявить у него все нарушения в работе внутренних органов, отклонения от нормального обмена веществ, гормональный дисбаланс и прочее. А потом отвезти на дачу и «поколоть» легкими успокоительными. На травах...».
Что касается тщательного обследования, так мы это и знаем, и делаем. Любая психиатрическая история болезни начинается не с бреда или галлюцинаций у больного, а с так называемого соматического статуса, то есть протокола углубленного исследования общего состояния больного. И психиатры, поверьте, неплохо разбираются во внутренних болезнях, хотя бы потому, что наши больные в силу их бедности и отпугивающего поведения другим врачам малоинтересны.
Что касается второй части рекомендации, я предложу главному врачу воспользоваться любезностью организаторов выставки и отвезти к ним на дачи всех пациентов больницы, которых родственники правдами и неправдами отказываются забирать домой. Пусть отпаивают отваром ромашки...
Шутки шутками, но вот какая серьезная мысль посетила меня, пока я писал эту статью. Моя страна уже почти четверть века никак не может выкарабкаться из перманентного кризиса. Для этого нам нужны не только рабочие места, но и единство народа, толерантность, взаимопонимание, терпимость и высокий профессионализм. Чем в этом может помочь подобная выставка?
P. S. Приглашаю читателей газеты, так или иначе заинтересованных в развитии психиатрической науки и практики, дискутировать со мной на страницах «Вечерки». Лично мне прошу писать на адрес: pakhmurna@gmail.com
Виктор Пахмурный. Доцент кафедры психиатрии, наркологии с курсом медицинской психологии Одесского национального медицинского университета