|
|
   |
Все мои очерки последних лет написаны благодаря моим читателям. Старые моряки, с которыми я встречался во Всемирном клубе одесситов, делились со мной воспоминаниями о своих плаваниях. Курсанты мореходных училищ, перед которыми мне приходилось выступать как моряку и писателю, расспрашивая меня о Черноморском пароходстве, просили написать о каждом судне, на котором доводилось мне работать от кочегара, когда я только начинал свою морскую жизнь на судах пароходства, до старшего механика.
А недавно одна одесская школьница, читая в «Вечерней Одессе» мои очерки и узнав где-то номер моего телефона, позвонила и спросила, был ли я во Франции в столице Нормандии — в Руане. А если был, то просила рассказать об этом городе, так как там жил ее любимый писатель Гюстав Флобер. Автор знаменитого романа «Мадам Бовари», который эта школьница любит перечитывать. А перечитывая, плачет над горькой судьбой запутавшейся в любовных сетях и долгах героини романа Эммы...
Этим очерком я и отвечаю на просьбу юной одесситки...
В Руане я был летом 1983 года на теплоходе «Аркадий Гайдар» с капитаном Виктором Ивановичем Ткаченко. С тем самым капитаном В. И. Ткаченко, который, командуя позже балкером «Петр Васёв», 31 августа 1986 года под Новороссийском в Цемесской бухте, идя из Канады с грузом пшеницы и торопясь в порт, столкнулся с полного хода с пассажирским пароходом «Адмирал Нахимов», на котором было полторы тысячи пассажиров. Получив в правом борту огромную пробоину, через которую вода хлынула в машинное отделение, «Адмирал Нахимов» за 7 минут затонул, унеся с собой на дно моря свыше пятисот человек экипажа и пассажиров.
В. И. Ткаченко судили. Он получил 15 лет тюрьмы. Но через 5 лет вышел на волю и уехал в Израиль. Его жена была еврейкой. В Израиле он поступил на работу в частную судоходную компанию, получив под свое командование прогулочную яхту, которая, попав в шторм, утонула вместе со своим капитаном...
В Руан мы пришли за грузом пшеницы. Но так как груз для нас не был готов, мы простояли в этом порту 10 суток.
В те годы Советский Союз испытывал острую нехватку пшеницы. То ли из-за постоянных неурожаев, то ли из-за бездарности своих правителей. Пшеницу закупали в США, Канаде, Австралии и в других капиталистических странах, доставляя ее в СССР не только своим торговым флотом, но и фрахтуя под эти перевозки торговые суда других государств.
До захода в Руан мы привозили пшеницу на «Аркадии Гайдаре» в Одессу или в Новороссийск из Канады, несколько раз из США, и вот — Франция, Руан.
Город расположен на реке Сене в 132 километрах от Парижа, куда беспрерывно идут по реке тяжело груженные всевозможными товарами самоходные баржи. Иногда их тянут пыхтящие от натуги буксиры. Их обгоняют переполненные туристами, расцвеченные флагами разных стран быстроходные яхты и мощные прогулочные катера.
Еще учась в школе я, как и та одесская школьница, прочитал «Мадам Бовари», «Воспитание чувств», «Саламбо» и другие книги великого французского писателя. Флобер поражал знанием человеческой сущности, разнообразием характеров и отточенностью стиля. Из его биографии я знал, что он работал ежедневно по 12—18 часов, оттачивая не только каждую фразу, но и каждое слово. И так как эта адская работа затягивалась до глубокой ночи, а то и до утра, то капитаны речных судов, идущих по Сене в Париж, ориентировались на освещенное окно его дома, как на огонь маяка.
В первый же день стоянки в Руане я пошел в город, решив посетить дом-музей писателя. Перед домом-музеем Флобера стояла толпа туристов. И, чтобы попасть в дом, пришлось довольно долго ждать. Но зато я все же побывал в доме великого писателя!
В просторных комнатах дома Флобера, окна которых выходили на Сену, все было так, словно Флобер куда-то только что вышел. Пахнувший воском в комнатах скрипучий паркет был натерт до блеска. На стенах висели картины с видами берегов Сены и видами Парижа. А в кабинете писателя рядом с массивной чернильницей и письменными принадлежностями лежали под стеклом пожелтевшие от времени визитные карточки бывавших в гостях у Флобера Ги де Мопассана, Жорж Санд и братьев Гонкур.
Тут же, на письменном столе, стояла покрытая потускневшим лаком модель старинного парусника с бушпритом в виде русалки и поднятыми парусами. Этот парусник, наверное, вдохновлял писателя, когда он писал свои исторические романы.
А главной достопримечательностью письменного стола, за которым работал Флобер, была рукопись, вся исчерканная чернилами. И, глядя на эту рукопись, можно было понять, как истязал себя писатель, добиваясь выразительности каждого написанного им слова!..
Выйдя из дома-музея Флобера и пройдя несколько кварталов по узким средневековым улочкам, я вышел на широкую площадь, на которой высился величественный средневековый собор Нотр-дам де Руан.
Описать красоту собора высотой в 151 метр, окруженного стоящими во весь рост фигурами святых и устремленного своими ажурными башнями в небо, я не берусь. Скажу только, что, глядя на собор, поражаешься творению человеческих рук, создавших на века это руанское чудо!
Знаменитый французский художник Клод Моне писал этот собор при разном освещении утром, днем и вечером два года. Сняв для этого квартиру, расположенную напротив собора.
Картины собора, созданные художником, как пишет путеводитель по Руану, который я купил у входа в собор на русском языке, хранятся в парижском музее Д,Орсе вместе с картинами Ван Гога, Тулуз-Лотрека, Дега, Ренуара и других великих мастеров.
А недалеко от собора Старый рынок, по-французски Вье-Марше, посреди которого 30 мая 1431 года была заживо сожжена национальная героиня Франции Жанна д’Арк.
Воевавшая с английскими оккупантами, которые вели с Францией столетнюю войну, Жанна д’Арк попала к англичанам в плен и была предана суду инквизиции, обвинившему ее в ереси и сношении с дьяволом. Этот суд и приговорил ее к смерти на костре.
Здесь же, рядом со Старым рынком, церковь Жанны д’Арк и недалеко музей ее имени. В низких сводчатых залах музея можно увидеть доспехи, в которых отважная француженка, командовавшая французскими войсками, сражалась с ненавистным врагом. Меч, с которым верхом на коне она бросалась на оккупантов. И картины, отображающие ее подвиги.
Но первое, что бросается в глаза, когда входишь в музей, — портрет народной артистки Советского Союза Инны Чуриковой, сыгравшей роль Жанны д’Арк в фильме «Начало», поставленном режиссером Глебом Панфиловым, мужем Чуриковой, в 1970 году.
Наверное, именно такой, по мнению французов, и была их национальная героиня, роль которой блистательно сыграла советская актриса!..
И еще чем запомнилась стоянка в Руане — встречей с сыном белого офицера, который в 1920 году бежал на пароходе из Одессы в Турцию с остатками разгромленной армии генерала Деникина. Об этом бегстве в знаменитой «одесской» повести Константина Паустовского «Время больших ожиданий» сказано так: «В февральский день 1920 года во время пронзительного норд-оста деникинцы бежали из Одессы, послав напоследок в город несколько шрапнелей. Они лопнули в небе с жидким звоном.
Белые оставили после себя опустошенный город. Ветер наваливал около водосточных труб кучи паленой бумаги и засаленных деникинских денег. Их просто выбрасывали. На них нельзя было купить даже одну маслину».
Сына бежавшего из Одессы деникинского офицера, который из Турции перебрался во Францию, звали Николай Иванович. По профессии он был врачом. Работал в местной больнице. Родился он во Франции, в Руане, где его отец, как и многие бывшие белогвардейцы, работал таксистом. Мать была француженкой, работала санитаркой в больнице и мечтала, чтобы ее сын стал врачом.
Чтобы заработать деньги для учебы на медицинском факультете университета, он несколько лет работал грузчиком в руанском порту. Увидев у причала советский теплоход, на корме которого был написан порт приписки «Одесса», он и пришел к нам попрактиковаться, как он сказал, в русском языке, которому учил его отец, и который он стал уже забывать.
Капитан поручил мне показать гостю судно. Я повел его в машинное отделение, на капитанский мостик, а потом пригласил в кают-компанию на обед.
За обедом нашего гостя восхитил украинский борщ, который превосходно готовила наша повариха Наталья Николаевна Кульчицкая, участница обороны Одессы.
Съев тарелку борща и извинившись за свой аппетит, наш гость попросил у буфетчицы еще тарелку борща, сказав, что вряд ли в каком-нибудь французском ресторане подадут такое блюдо!
Закурив после обеда крепчайшую французскую сигарету «Голуаз», наш гость сказал, что, несмотря на то, что родился он во Франции и имеет французское гражданство, в школе его дразнили «русский», так как отец его был русским. И даже сейчас на работе в больнице начальство относится к нему с некоторым пренебрежением по той же причине.
Прошло несколько дней, и нас поставили под погрузку. Ошвартовались под элеватором, где работали молодые грузчики — африканцы, выходцы из бывших французских колоний — Алжира, Туниса, Марокко или Сенегала.
Бригадиром у этих темнокожих парней был пожилой француз, относившийся к ним с каким-то заискиванием. Создавалось впечатление, что он боится этих похожих на пиратов ребят, которые могут за одно неосторожно сказанное им слово лишить его жизни!..
Зерно под элеватором грузят быстро. И уже на следующий день после начала погрузки, задраив по походному полные пшеницей трюмы, мы уходили из
Руана.
Крутобокий буксир, оттащив нас от причала и басовито на прощание погудев, поспешил к другим стоявшим в порту судам.
А мы, набирая ход, пошли вниз по Сене к выходу в открытое море, оставляя за кормой древний французский город, подаривший мне незабываемые впечатления. Флоберовский Руан...
Аркадий Хасин