|
|
   |
В июне 1929 года в Одессу прилетела эскадрилья из 35 итальянских гидропланов. Они совершили сложный по тем временам перелёт из Рима в наш город и приземлились на Хаджибейском лимане. Естественно, сам перелёт предварительно долго согласовывался на самом высоком уровне обеих стран. Руководил этим перелётом один из самых влиятельных итальянских фашистов, будущий Маршал авиации Италии Итало Бальбо.
Свой визит в Одессу Итало Бальбо подробно описал в книге «Из Рима в Одессу», изданной в Милане в том же 1929 году. По странному стечению обстоятельств эта книга именно в 2019 году попала в Одессу, и часть её глав уже переведена на русский язык.
Мы предлагаем нашим читателям в нескольких номерах газеты проследить за этим повествованием. Посмотрите на Одессу 1929 года глазами итальянского лётчика-фашиста.
«Мысль о том, что мы летим в Россию, вызывает странное ощущение. Кажется, что мы приоткрываем завесу великой тайны. Именно нам, фашистам, надлежало пересечь границы этой другой Европы, которая так далека от нашей западной цивилизации...
Следуя инструкциям русских, мы должны держаться в 20 километрах от побережья. Над небольшим мысом, который находится в пяти километрах от Одессы, это расстояние можно сократить вдвое. В конце его залива взору предстают плоские линии этого крупного большевистского города. Большие прямые и просторные улицы поднимаются перпендикулярно к морю и образуют прямые углы с другими улицами, никак не меньшими и такими же просторными, которые идут параллельно морю. Когда рассматриваешь город сверху, становится понятно, что он родился не случайно, а целенаправленно, по проекту какого-то последовательного строителя, который, прежде чем распорядиться воплощать в камне и мраморе правильный и аккуратный план, спроектировал всё сначала на бумаге. Фактически, Одесса возникла благодаря дальновидному честолюбию и мудрости Екатерины II. Одессе нет еще двухсот лет, и ее возникновение связано с мечтами Российской империи о продвижении своих границ на юг. Для славян-завоевателей она была плацдармом в борьбе за черноморские проливы. Большевистский режим, судя по всему, не смог изменить их характер...
Весь отряд следует за мной, аккуратно выстраиваясь перед красивым городом на согласованном расстоянии. Пролетаем залив. Городские дома остаются у нас за спиной, и мы продвигаемся вглубь суши. Через несколько минут мы оказываемся над Хаджибейским лиманом, внутренним водоемом, который выбрали и согласовали с большевистскими властями два наших офицера, отправленных месяц назад в Россию для организации базы в Одессе...
На высоких берегах, обращенных в сторону лимана, установлена большая триумфальная арка, на которой на итальянском языке написано: «Приветствуем итальянских летчиков». Мне мерещится, что я вижу целый ряд конных статуй, высеченных в прозрачном небе. Это кавалеристы красной гвардии, торжественно и неподвижно застывшие в своих величественных позах. Они сдерживают толпу зрителей, также неподвижных и молчаливых. Сержантик, сопровождающий нас, сообщает нам первые сведения о приготовлениях советских властей к нашей высадке. Cотни людей уполномочены оказывать нам помощь, но все они должны иметь специальное приглашение.
Невозможно попасть в ближайшие окрестности лимана без строгого контроля красногвардейцев, как пеших, так и конных. Впрочем, объясняет Кампанелли, среди жителей Одессы царит лишь оживленное любопытство. Никаких признаков ненависти. Советские власти построили для нас деревянный пирс, выступающий в лиман. Очевидно, что он совершенно новый. Воды Хаджибейского лимана содержат хлорид и йодид натрия, и в прошлом их использовали в основном для водолечения, как в Сальсомаджоре-Терме. Рядом с построенным для нас пирсом находятся развалины купальни. По всей видимости, советским властям никогда не приходило в голову, что этот лиман можно использовать как удобный и безопасный гидроаэродром. Похоже, что успешная разведка капитана Патернити и его выбор базы для посадки на воду открыли перед русскими новые авиационные горизонты.
Мой гидроплан, как всегда, на добрую четверть часа опередил основную часть «Шторма». Пока отряд приближается, я выхожу на пирс вместе с приглашенными представителями власти и журналистами.
Незамедлительно меня встречает высокая и благородная фигура итальянского посла в России графа Черутти вместе с итальянским военным атташе и другими людьми из посольства. Черутти поздравляет меня с завершением путешествия и сразу же представляет меня генералу П. И. Баранову, народному комиссару обороны по Военно-Воздушным Силам и начальнику ВВС РККА. Он полностью соответствует моим представлениям о генералах большевистской революции: ему нет ещё сорока лет, он высокий, сухопарый, с худым лицом и широким лбом, на который ниспадает прядь темно-русых волос. Всё это придает ему авторитетный вид командира. У него корректные и изысканные манеры, спокойный и гордый взгляд, никакого смущения, когда он искренне подает мне правую руку. Рядом с ним главный инспектор гражданской авиации В. А. Зарзар и заместитель Баранова Я. И. Алкснис. Мне представляют также В. К. Лаврова, начальника Черноморских ВВС. Из гражданских властей на пирсе присутствует представитель Комиссариата по иностранным делам Добрамицкий, председатель Одесского городского совета Г. П. Алексеенко, а также председатель областного исполнительного комитета Трилицкий. Многие другие офицеры, в том числе много генералов, пожимают мне руку. Невозможно запомнить все их имена. Таким же образом мне представляют других представителей гражданских властей Советов. Баранов знакомит меня с очень молодым генералом, который прекрасно говорит по-французски: он будет приставлен ко мне на весь мой срок пребывания в Одессе в качестве переводчика и проводника. Он больше не отойдет от меня ни на шаг и сделает все возможное, чтобы предоставить мне всяческую помощь...
Духовой оркестр русских Военно-воздушных сил медленно и торжественно затягивает национальный гимн Советского государства, который, впрочем, является русской версией известного «Интернационала».
Русские дружелюбно приближаются ко мне, задают вопросы, с интересом выслушивают перевод короткого рассказа о нашем путешествии.
Советские офицеры имеют холодный и решительный взгляд: лишь изредка взгляд моих собеседников становится отсутствующим и затуманенным, что является характерной чертой славян. Именно за этот взгляд, по большей части, так ценят русских женщин на западе. Одиннадцать лет борьбы, зачастую безжалостной, закалили, как сталь, этих вооруженных поборников революции. В целом они уважают формальности строгих протокольных рамок и говорят тихо и штатно.
...Эта строгость, немного преувеличенная, присуща всему населению, когда разговор касается, пусть даже и косвенно, правительства Советов и коммунистического общества. На первый взгляд, может показаться, что это страх. Преобладающим чувством этих людей, даже самых простых, является своего рода религиозная пассивность, которая может допускать даже террор, но только как сопутствующий элемент благоговения, которое все испытывают перед конституционной властью и ее действиями. Возможно, все дело в знаменитом славянском пессимизме, атавистическом фатализме, загадочном безропотном подчинении своей участи.... Свойственная славянам безвольность в их случае уступила место власти холодного рассудка, твердости воли и безграничной преданности идеи. Утопия стала логичной. Во всяком случае, она стала догмой, которая не подлежит обсуждению.
На небольшой площади гидроаэродрома начинают высаживаться наши экипажи. Нас провожают к группе автомобилей, которые ожидают немного дальше. Машины довольно старомодные. Их тщательно подготовили к нашему приезду, однако безжалостных следов времени не скрыть.
Их выдает стиль кузовов, высоко поднятые оси колес и двигатели, которые с трудом заводятся при вращении заводной рукоятки. Присутствуют всевозможные марки автомобилей различных стран. Рядом с ними находится небольшой автобусный парк, который временно организовали для обслуживания населения не только Одессы, но и соседних городов, чтобы компенсировать нехватку автомобилей. Здесь и собрались члены наших экипажей. Каждый итальянец при высадке получил от особого русского представителя зеленый билет, который является своего рода разрешением на перемещение по военной зоне гидроаэропорта и по территории города. Кроме того, каждому выдали небольшую карточку с указанием названия отеля и номера его комнаты. За каждым отелем закреплено место в автомобиле или в автобусе.
Распределение выполняется с тщательным усердием. Чемоданы загружаются в специальные грузовики, также в зависимости от расположения отелей, их охраняют четверо караульных с ружьями и штыками.
Мощный военный автомобиль, в который мы сели, напомнил мне о далеких днях на фронте. Трогаемся. Дороги, ведущие от гидроаэропорта к городу, довольно пыльные. ...Для сдерживания толпы у края дороги, на расстоянии ста метров друг от друга, расставлены красноармейцы. Поначалу я думал, что население враждебно к нам настроено, и что такое количество вооруженной охраны вызвано опасением какой-то нежелательной демонстрации. Но я сразу же понял, что кучки людей, которые собрались за плечами красногвардейцев, смотрят на нас с равнодушием и часто даже с сочувствием. Немного дальше, на краю холмов, на фоне бледного неба выделяются неподвижные и темные силуэты групп кавалеристов. Нет никаких сомнений в том, что за окружающей местностью внимательно наблюдают.
Мы проезжаем по хорошо возделанным землям: почти все огороды окружены низкими каменными неоштукатуренными заборами. Среди них то тут, то там виднеются сгорбленные плечи крестьян в белых рубахах и белых шляпах, часто бородатых, которые, когда мы проезжаем мимо, приостанавливают свою работу и застывают в восхищении. Я отмечаю, что никто нас не приветствует и никто не смеется. Рубахи и шляпы можно назвать белыми с большой натяжкой. Это своего рода униформа, типичная для всех: первый намек на единообразие, характерное для многих аспектов жизни большевистского города.
Все одеты в рубахи, закрепленные под воротником, или в военную форму. Часто, однако, она тоже пошита из белого хлопка, и красноармейцы мало отличались бы от крестьян, если бы не револьвер на боку и типичная русская кепка на голове. Женщины, кажется, одеты более аккуратно. Имеется огромное разнообразие цветных тканей, преобладает среди них кретон.
Наступило время субботнего отдыха. Дорога, ведущая из пригородов в центр города, переполнена парочками. Магазины, в основном, закрыты. Имена владельцев на вывесках встречаются редко, почти все они имеют профсоюзные или кооперативные вывески — все магазины принадлежат государству. Внешний вид магазинов не очень презентабельный: должно быть, в последний раз их ремонтировали свыше двенадцати лет назад. Но больше всего меня поражает огромное количество руин, окружающих город.
Александр Бабич