|
|
   |
В феврале 1942 года произошли события, которые привели к гибели самого известного одесского партизанского отряда. Но что же случилось на самом деле, до сих пор остаётся не до конца понятным. Давайте разберёмся, кто был виновен в аресте и гибели партизан отряда Молодцова (Бадаева).
Ни газы, ни голодная блокада, ни террор не могли принудить партизан выйти из нерубайских катакомб и сложить оружие. Отряд сражался уже четыре месяца. Как часто бывает, беда пришла, откуда не ждали...
Мы всегда говорим о партизанах катакомб, забывая, что была ещё наземная или «городская» часть отряда. Она состояла из пяти-шести боевых и агентурных групп численностью от шести до десяти человек каждая. Кроме того, в городе находились агенты-одиночки, содержатели конспиративных квартир, «законсервированная» агентура, отдельные склады с вооружением и взрывчаткой и т.п.
Наземный отряд резидентуры Молодцова (Бадаева) возглавлял партийный активист Антон Брониславович Федорович (псевдоним — Петр Иванович Бойко). Он был рекомендован в отряд, как старый чекист, поскольку в 1920—1922 годах служил сначала оперативным комиссаром, а затем помощником уполномоченного в особом отделе одесской ЧК. Уволенный по сокращению штатов в 1922 году, он занимал различные должности от начальника военизированной охраны одного из одесских учреждений до руководящего работника районного масштаба.
В самом начале войны Бойко со своей женой Евгенией поселился в комнате на квартире семьи Гордиенко (ул. Нежинская, 75). Там же, на первом этаже, была открыта слесарная мастерская, которая стала местом для конспиративных встреч. В ней работали сам Бойко и два брата — Алексей и Яков Гордиенко.
Связь с катакомбами осуществляла так называемая молодежная десятка наземного отряда, состоящая из 16—17-летних подростков во главе с Яковом Гордиенко. Они же занимались добычей разведывательных данных и подрывной работой.
Через наземную агентуру Молодцов добывал ценнейшие разведывательные данные, легальные румынские документы, получал продукты, связывался с другими диверсионно-разведывательными группами (в т. ч. группой Кузнецова-Калошина, заблокированной в катакомбах на Молдаванке — прим. авт.). Кроме того, Владимир Александрович пытался налаживать контакты с чекистской агентурой и за пределами Одесской области. Так, Центр ориентировал Бадаева на установление связи с киевской резидентурой, возглавляемой Максимом (Иваном Даниловичем Кудрей). Для этой цели на февраль планировалась командировка в Киев якобы для поисков сырья для пивоваренного завода подпольщиков Петра Милана и Петра Моисеевича Вишневского — хозяина примусной мастерской, ещё одной конспиративной точки.
Несмотря на достаточно большую численность (около 60—70 человек), наружный отряд Федоровича каких-либо организованных акций не совершал, в основном занимаясь сбором разведданных и информированием населения с помощью листовок. В связи с этим в декабре 1941 г. Молодцов дважды вызывал Федоровича к себе в катакомбы и требовал активизировать проведение необходимой работы. Однако ситуация к лучшему так и не изменилась. После этого уже сам Молодцов уходил в город и давал там указания по организации работы. При этом Молодцов несколько раз жаловался командиру подземного отряда А. Клименко на низкую активность Бойко и его группы.
Яков Васин, заместитель командира подземного отряда, вспоминает четыре таких выхода командира на поверхность и пишет, что сам отговаривал Молодцова от неоправданного риска. Но Владимир Александрович осознавал острую необходимость активизировать деятельность «наземщиков», и к тому же он доверял своим достаточно качественно изготовленным документам. У него для выходов в город был комплект хороших легальных румынских документов на имя Носова Сергея Ивановича.
8 февраля 1942 г. вместе со связной Тамарой Межигурской он ушел в город, но обратно в катакомбы не вернулся. Для выяснения причин невозвращения Молодцова 12 февраля в город отправилась его вторая связная Тамара Шестакова, которая также обратно не возвратилась.
Но до этого прошла уже целая череда событий, о которых в нерубайских катакомбах никто не знал. Всё началось с того, что в составе наземного отряда возникли проблемы с заместителем Бойко — Алексеем Садовым. Последнего неоднократно видели пьяным в компании румын. Он явно спивался. Яша Гордиенко приносил под землю новости, из которых становилось понятным, что Садовой или уже сотрудничает с оккупантами, или может просто проболтаться, не контролируя себя. Кроме того, Садовой не выполнил приказ Бадаева убить комиссара 6-го отделения полиции Андрееску. Даже Бойко (Федорович) называл Садового «болтуном и пьяницей». Молодцов принял решение устранить эту угрозу и избавиться от Садового.
19 января по приказу командира отряда Яша Гордиенко и его друг Саша Чиков застрелили Садового у него на квартире (ул. Кузнечная, 30).
Единственный источник информации по этому поводу — это личные показания Яши Гордиенко. Вот их перевод с румынского:
«Когда я был в предпоследний раз в катакомбах, дней за 15—20 до своего ареста, я получил от БАДАЕВА приказ расстрелять САДОВОГО за пьянство, неподчинение приказам и за связи с полицией. Этот приказ получил я лично непосредственно от БАДАЕВА, который дал мне понять, что в случае невыполнения приказа при следующем моем посещении катакомб я не выйду оттуда живым.
Добравшись домой, я сообщил об этом приказе БОЙКОВУ, который сказал мне, что необходимо пойти вечером и выполнить приказ.
На следующий день, около 5-6 вечера я пошел с Шурой ЧИКОВЫМ, и мы застали САДОВОГО в трезвом состоянии. Я сказал ему, что видел БАДАЕВА, который спрашивает, что делал САДОВОЙ все это время.
САДОВОЙ ответил, чтобы я передал БАДАЕВУ, что на следующий день в 11 часов утра он будет на ул. Нежинской угол ул. Горького и доложит лично БАДАЕВУ о своей деятельности. Так как САДОВОЙ настоятельно требовал, чтобы мы ушли от него, мы направились к выходу, я шел впереди, САДОВОЙ за мной, а ЧИКОВ шёл последним. Возле двери я обернулся и выстрелил два раза в САДОВОГО. Что касается ЧИКОВА, думаю, что он совсем не стрелял.
После этого мы вышли и пошли домой. Я доложил БОЙКОВУ о происшедшем, а когда был в катакомбах, доложил БАДАЕВУ. Пистолет, которым я стрелял, а также и тот, что я дал на время этой операции, я почистил и снова спрятал».
Румыны начали оперативное расследование убийства, и 30 января полиция арестовала дворника двора Михаила Слятова и Козубенко Григория — родственника и ближайшего приятеля Садового. Козубенко через несколько дней уже дал первые показания, из которых румыны узнали о связях Садового и его причастности к подполью. Сразу после этого начались первые аресты.
Не имея на руках материалов уголовных дел основных фигурантов (Козубенко и Бойко), трудно окончательно установить, как развивались события в первых числах февраля 1942 года. Все материалы литерного дела «Операция «Форт» были вывезены в Москву и сейчас находятся в Центральном архиве ФСБ РФ. А из копий и оригиналов тех документов, которые есть в наших архивах, и к которым удалось получить доступ, складывается несколько версий.
По первой вырисовывается, что в результате допроса Козубенко румыны получили фамилии всех членов группы, которые часто посещали Садового. Среди этих фамилий всплыла фамилия Бойко. Первый же визит к нему закончился тем, что командир «наземщиков» (морально уже готовый к предательству) добровольно начал активно выдавать румынам необходимую информацию об отряде.
По второй версии (она взята из протокола допроса арестованного после войны Иоана Курэрару) — в результате слежки за выходами из нерубайских катакомб румынами было установлено наблюдение за двумя женщинами (Т. Межигурской и Т. Шестаковой — прим. авт.), которые выходили из каменоломен и направлялись в город. Проследив в январе несколько раз за ними, агенты ССИ узнали о квартире Бойко (Федоровича). За его домом был установлен контроль. Курэрару утверждает, что они дождались дня, когда в квартиру зашёл некий неизвестный человек, и только потом заявились в первый раз в дом к Бойко.
Курэрару: «При обыске на квартире Бойко были обнаружены Бадаев и одна из женщин, вышедшая из катакомб, которые были арестованы вместе с Бойко. После ареста Бойко-Федорович выдал, кто такой Бадаев и арестованная у него на квартире женщина, рассказав всё, что ему было известно об отряде Бадаева и своей группе; он же помог нам при аресте своей группы и обнаружении склада вооружения и боеприпасов отряда Бадаева. На основании этого Бойко был завербован в качестве агента одесского центра ССИ, вначале он работал тайным, а затем открытым агентом».
При сопоставлении различных эпизодов видится, что первое же общение (даже без излишнего давления со стороны сотрудников ССИ — Специальной службы информации, т.е. румынской контрразведки) с Бойко привело к тому, что тот сам заговорил. И он сам сдал румынам сначала свою часть отряда, а потом уже под их руководством «выманил» под каким-то предлогом Молодцова наверх, в уже проваленную явочную квартиру.
Однозначным остаётся то, что именно в результате предательства Козубенко и Бойко (Федоровича) сигуранца и ССИ получили возможность провести целенаправленные аресты большинства «наземщиков», а потом и самых важных участников «подземного» отряда, в т.ч. В. А. Молодцова (Бадаева).
С обстоятельствами ареста Молодцова тоже не всё до конца ясно. В показаниях Бромберга (который утверждал, что присутствовал в это время в квартире Бойко) написано так: «9 февраля 1942 года в квартире по ул. Нежинская № 75 было собрание партизанской группы. Там находились: Бадаев В., Гордиенко Яков и Алексей, Хорошенко Саша, Чиков Александр, Межигурская Тамара, Александрова Лида и я под фамилией Пасечник Николай. Это собрание было устроено провокатором Бойко для нашего ареста».
Действительно, незадолго до ареста Молодцова Бойко приходил в нерубайские катакомбы, где встречался с Владимиром Александровичем. Интересно, что партизанка Галина Марцишек после войны указывала, что в отряде подозревали о предательстве Бойко. По её словам, Бойко в катакомбах долго уговаривал Молодцова выйти в город для вербовки какого-то крупного полицейского чина. При этом Бойко заверял, что этот служака готов идти на контакт, но для окончательного решения он хочет пообщаться с Бадаевым. Видимо, важность этого шага и вынудила Молодцова пойти на риск. На следующий день Владимир Александрович принимает решение идти в город.
Павел Пустомельник даже запомнил дату последнего визита Бойко в катакомбы: «5 февраля 1942 года в расположение партизанского лагеря прибыл со связной Т. У. Межигурской командир подпольного диверсионного отряда, действовавшего в г. Одессе по заданию В. А. Молодцова, — Бойко-Федорович. Он доложил Владимиру Александровичу об обстановке разведывательно-диверсионной комсомольско-молодёжной группы в одесском подполье... В беседе с Бойко-Федоровичем Владимир Александрович своим прозрачным глазом и чекистским чутьём заподозрил его в неискренности и решил лично сам проверить работу подпольщиков».
О чём Молодцов говорил со своим «верховым» заместителем, до конца не ясно. Но через несколько дней после этого разговора Бадаев и Межигурская зачем-то идут в город и именно на квартиру Бойко. Странно, зачем надо было идти туда, если подозрения были настолько обоснованными, что о них уже говорили в катакомбах!? Неоправданный риск или какая-то острая необходимость?
Вечером 9 февраля 1942 года по наводке Федоровича на принадлежащей ему конспиративной квартире были арестованы Владимир Молодцов, Тамара Межигурская, Яков Гордиенко и еще несколько подпольщиков. Арест был проведён румынами грамотно и явно после тщательной подготовки. Дом был окружён, чёрный ход перекрыт, а вся операция спланирована, как банальная проверка документов. Может быть, поэтому Молодцов, который был уверен в своих документах, и не стал оказывать сопротивления. Он рассчитывал, что после непродолжительного задержания и перепроверки бумаг его и всех остальных отпустят. Он не мог знать, что когда румыны проверяли его документы на имя Носова, они уже наверняка знали, что перед ними — Бадаев. Тут Бойко сделал своё дело.
Кстати, во время ареста, чтобы не вызывать подозрения, румыны забирают в участок и садят в камеру Бойко (Федоровича). Это ещё раз подтверждает тщательную продуманность операции.
11 февраля на своих квартирах были арестованы бойцы наземной группы под руководством Г. Шилина. Утром 12 февраля для выяснения причин исчезновения командира в Одессу была направлена вторая связная Молодцова — Тамара Шестакова, но и она не вернулась в отряд.
15 февраля взяли подпольщика Вишневского, затем обоих братьев Миланов, Болонина и многих других. В течение февраля и марта 1942 года румынская контрразведка при прямом содействии предателя Федоровича, ставшего официальным сотрудником центра специальной службы информации, арестовала большую часть участников диверсионно-разведывательного отряда, который дислоцировался в самой Одессе.
Чтобы разобраться с происшедшим, на разведку в город отправился опытный разведчик С. И. Виноградов. По возвращении в отряд он доложил о страшных событиях, произошедших наверху. Дальше отряду пришлось действовать не только в условиях подземной блокады, но без поддержки извне. А самое главное — отряд лишился командира, который создал его, сцементировал и превратил в отличное боевое диверсионно-разведывательное подразделение.
Александр БАБИЧ