|
|
   |
За долгие годы плаваний у меня собралась целая коллекция открыток с видами городов разных стран. Я покупал их везде, где довелось побывать. Но самой ценной считаю открытку с острова Святой Елены, где провел последние годы жизни сосланный на этот затерянный в Атлантическом океане остров Наполеон Бонапарт.
А попал я на этот остров так. Было это в 1959 году. Плавал я тогда третьим механиком на танкере «Херсон». И вот однажды мы получили задание идти в Антарктику к китобойной флотилии «Слава», доставить китобоям горючее.
Флотилия работала в Антарктике почти восемь месяцев, и все это время танкеры доставляли туда горючее и живой скот для питания китобоев. А в обратный рейс забирали китовый жир.
Уходили китобои из Одессы в октябре, а возвращались в мае. И если провожали их только родные и близкие, то встречал весь город!
В день прихода «Славы» уже с раннего утра толпы людей с букетами цветов бежали в порт. А когда флотилия появлялась на Одесском рейде, то не только причалы порта, Приморский бульвар, Потемкинская лестница, но и крыши близлежащих к порту домов были полны народа.
Ровно в десять часов утра три наиболее отличившихся на промысле китобойных судна, огибая Воронцовский маяк, входили в порт и, расходясь веером, стреляли разноцветными ракетами из гарпунных пушек, приветствуя родной город. А вслед за ними, под звуки выстроившегося на берегу духового оркестра, величаво входила огромная китобаза. За ней двумя кильватерными колоннами входили китобойные суда. На их мачтах развевались флаги расцвечивания, а широкий мостик китобазы украшал огромный транспарант: «Здравствуй, любимая Родина!».
Как только китобаза пришвартовывалась к причалу, с ее высокого борта спускали трап, и по нему, в парадной морской форме, сходил капитан-директор «Славы» Алексей Николаевич Соляник. Четко печатая шаг, он подходил к трибуне, на которой встречало китобоев городское начальство.
Поднявшись на трибуну, А. Н. Соляник отдавал рапорт первому секретарю областного комитета Коммунистической партии, докладывая, сколько за промысловый рейс было добыто китового жира, мяса, печени, китовой муки и другой полезной продукции. Потом подходил к микрофону и обращался с приветственной речью к одесситам. И когда он заканчивал свою речь, порт оглашался громом аплодисментов!
А потом китобои в окружении жен, детей, родителей и друзей шли домой, где прямо во дворах их ждали накрытые столы. И кто бы ни заглянул в такой двор, его тут же тащили к столу выпить за вернувшегося из далекой Антарктики соседа-китобоя, которым гордился весь двор!
Вот так встречала Одесса своих китобоев...
Долгий переход «Херсона» в Антарктику скрашивали наши «пассажиры» — бычки, свиньи и овцы. Поселили их под полубаком в специальном сделанном загоне, куда матрос-скотник приносил им воду и корм. Свиньям он приносил с камбуза помои, а бычкам и овцам сено, тюками которого был загружен расположенный на баке сухой трюм.
Атлантика погодой не баловала. Качало весь переход. Свиньи и овцы, укачавшись, лежали и стонали, как люди. А бычки стойко выдерживали качку и, беспрерывно жуя сено, даже не обращали внимания на летучих рыб, которых целыми стаями выплескивал на палубу штормовой океан. Более кротких животных, чем эти бычки, я не встречал. Они тянули к нам морды, словно пытаясь спросить, куда их везут. При этом в глазах у них стояла такая печаль, будто знали, зачем...
И вот Антарктика! С белеющими на горизонте айсбергами и неподвижно повисшими над нашими мачтами альбатросами. И чем ближе подходили мы к району промысла, тем сильней чувствовался удушливый запах — запах разделки убитых китов. Когда мы приблизились к китобазе, на ее палубу высыпал весь экипаж. Ведь мы привезли не только горючее и скот — почту! А что может быть дороже в долгом плавании для моряка или рыбака, чем письмо из дома!
В океане гуляла зыбь, и чтобы танкер не бился о борт китобазы, между «Херсоном» и «Славой» вместо кранцев завели двух надутых воздухом мертвых китов. Потом со «Славы» грузовой стрелой опустили к нам на палубу стальную сетку и подняли на борт китобазы визжащих и блеющих наших «пассажиров».
Пробыли мы на промысле неделю. После перекачки на «Славу» горючего несколько дней мыли танки. А потом взяли в них китовый жир и тронулись в обратный путь.
А теперь об острове Святой Елены, куда в 1815 году был сослан англичанами Наполеон Бонапарт. У нас вышел из строя опреснитель, и мы зашли на остров пополнить запасы пресной воды. Когда я узнал, что мы идем к Святой Елене, взял у штурманов лоцию Атлантического океана и прочитал об острове, что он был открыт в 1502 году португальцами — 21 мая, в день Святой Елены. А в 1659 году на остров высадились англичане, утвердив здесь свое господство.
К Святой Елене мы подошли на рассвете. Убавив ход, медленно шли вдоль его высоких обрывистых берегов. Внезапно горы расступились, открыв бухту, церковь на берегу и сбегающие к бухте белые домики под красными черепичными крышами. В бухте раскачивались на якорях рыбачьи лодки, прогулочные яхты и ржавый траулер под испанским флагом. Не успели мы стать на якорь, как к нам подошел катер с портовыми чиновниками. Наш приход оформили быстро. И тут же к нам подошла водоналивная баржа.
Капитан решил стоять до следующего утра, чтобы мы могли познакомиться с островом и посетить музей Наполеона. Увольнение на берег было в две смены. Я попал в первую. Высадившись с нашего мотобота на берег, мы увидели толпу встречающих. Нам пожимали руки, хлопали по плечам и предлагали услуги гидов. Мы выбрали в гиды высокого симпатичного парня и начали осматривать город, который назывался Джеймстаун, — он же и столица острова.
Первое, что увидели, — ржавую сигнальную пушку. Из нее, наверно, палили еще во времена Наполеона. Она мирно дремала на небольшой площади. На жерле пушки сидела чайка.
Почта, гостиница, несколько магазинчиков, фруктовые лавки — все это разместилось на главной улице Джеймстауна. В одном из магазинчиков я и купил открытку с видом главной достопримечательности острова — зданием музея Наполеона и его могилой. Но попасть туда оказалось непросто. И музей, и могила Наполеона находились высоко в горах. По совету нашего гида мы договорились с хозяином старенького автобуса, одиноко стоявшего у портала церкви Святого Джеймса, в честь которого назван город.
Хозяином автобуса был седой молчаливый негр. Сторговавшись с ним за небольшие деньги, в сопровождении нашего гида мы поехали. Преодолев крутой подъем, автобус остановился на краю обрыва. Отсюда открывался захватывающий вид на сверкавший под солнцем океан.
— Могила Наполеона внизу, — сказал наш гид. — К ней можно спуститься только пешком.
Вслед за ним мы спустились к небольшой поляне, где среди камней пробивался родничок. По словам нашего гида, это место Наполеон выбрал сам, совершая пешие прогулки. Здесь росли двенадцать тополей, по числу великих побед императора. Они были высажены в 1840 году, когда прибывшая на остров французская миссия увезла со Святой Елены останки Наполеона, чтобы захоронить их в Париже.
Мы прошли через простую металлическую ограду и увидели гладкую плиту без какой-нибудь надписи.
«Быть преданным земле на берегу Сены среди любимого мной народа», — завещал Наполеон.
Но сославшие его на этот далекий остров англичане рассудили иначе. 9 мая 1821 года английские солдаты здесь, на этом месте, опустили в могилу гроб с телом знаменитого узника.
Что выгравировать на могильной плите? «Наполеон Бонапарт или просто «Наполеон»? Французы настаивали на одном величественном слове «Наполеон». Но англичане решили иначе. Английский губернатор Святой Елены потребовал, чтобы надпись была обыденной — имя и фамилия покойного, даты рождения и смерти. Сговориться не удалось. И надгробие великого императора осталось без надписи.
— А вы знаете, — сказал наш гид, — что Наполеон был отравлен? Это было доказано учеными, которые исследовали пучок его волос. Этот пучок хранится в военном музее Парижа. Наполеону подмешивали в еду мышьяк. Так закончил свою жизнь знаменитый узник этого острова...
Сев снова к автобусу, мы проехали небольшое расстояние и оказались в расщелине между гор, где среди вековых деревьев стоял Лонгвуд-хауз, дом, в котором Наполеон прожил последние годы своей жизни.
Возле дома нас встретил смотритель, приветливый старичок, соскучившийся по посетителям. Уплатив ему по два шиллинга, мы получили входные билеты, на которых было написано по-французски: «Музей Наполеона. Французская территория на острове Святой Елены».
Французское правительство выкупило этот дом у тогдашней правительницы Англии королевы Виктории и стало обладательницей самого маленького заморского владения Франции. С тех пор над Лонгвуд-хаузом развевается французский флаг. Все это мы узнали от нашего гида.
В одиннадцати комнатах одноэтажного дома собраны личные вещи императора: картины, посуда, мебель — все, чем он пользовался. В шкафах в застекленных витринах — подсвечники, курительные трубки, жилет императора, шкатулка для денег и книги. Его библиотека насчитывает около трех тысяч томов. И на титульном листе каждого тома сделана его рукой надпись: «Император Наполеон».
Обслуживали Наполеона повар, камердинер и врач. И каждую неделю приходила прачка, забирать в стирку белье.
Миновав столовую и спальню, мы вошли в небольшую комнату с бильярдным столом. Здесь Наполеон проводил долгие часы, читал, писал, принимал приезжавшего к нему иногда губернатора острова. В этой же комнате, расхаживая часами с заложенными за спину руками, Наполеон диктовал приставленному к нему английскому офицеру свои мемуары.
На белом атласе под стеклом лежат комнатные туфли Наполеона. Рядом — ордена: Почетного легиона и Итальянской короны, которые он носил на Святой Елене. А в деревянных оконных жалюзи сохранилось небольшое отверстие. Император прорезал его перочинным ножом. Сквозь это отверстие он наблюдал за движением часовых, когда оставался в доме один...
В книге посетителей, где мы увидели сотни подписей моряков, путешественников и туристов, мы оставили такую запись: «Отдавая должное великой исторической личности Наполеона, мы помним войну 1812 года — сожженную Москву и Бородино». И подписались: «Моряки одесского танкера «Херсон».
Уходили мы со Святой Елены на рассвете следующего дня. Набирая ход, «Херсон» все дальше и дальше уходил от острова — последнего пристанища опального императора, поднявшегося в блеске славы над Европой девятнадцатого века и закончившего свои дни на этом затерянном в океане клочке земли...
Аркадий Хасин