Верность

Из цикла «Вратари»

Сергей Романович Раздорожнюк — личность в одесском футболе знаковая.

Незаурядный голкипер, сделавший себе имя, правда, не в родной Одессе, а на Донбассе.

Талантливый тренер, посвятивший этой непростой профессии совсем немного времени, но успевший дать путевку в большой футбол знаменитому Олегу Макарову.

Беспристрастный арбитр, судья всесоюзной категории, каковую в истории одесского футбола имели немногие, занимавший ответственнейший пост председателя Одесской коллегии судей. Неутомимый общественник, много лет возглавлявший областную Федерацию футбола. Историк и архивист, создавший музей истории одесского футбола, став его первым директором и, одновременно, экскурсоводом (после ухода из жизни Сергея Романовича бесценная экспозиция влачит жалкое существование в подвалах историко-краеведческого музея).

Увлекательнейший мемуарист, сумевший в своих воспоминаниях передать аромат не только футбольной эпохи 20-40-х годов, но и атмосферу Одессы тех лет.

А еще — великолепный производственник, начальник цеха коммунистического труда.

Собственно говоря, и познакомились-то мы с ним на производстве. В середине 70-х, готовя материал о массовом футболе для ежегодного футбольного справочника (где те благословенные времена?!), договорился встретиться с Раздорожнюком на его рабочем месте. В «Комсомольской искре», где я тогда трудился, приходилось выполнять задания самого разного плана, так что мне было достаточно хорошо известно, что из себя представляет среднестатистический одесский завод. Да и сейчас при слове «котельная» у большинства наших сограждан возникает образ чего-то сумрачного и грязноватого. И вот я в котельной канатного завода, которой в то время, уже находясь на пенсии, руководил Сергей Романович. Чистота и порядок. Никакой суеты и «производственного» жаргона. Обращение на «вы». Вся необходимая мне информация подготовлена в полном объеме.

Смешно предположить, что ко встрече с корреспондентом готовились специально. Наши статусы — авторитетнейший футбольный функционер и начинающий журналист — были несоизмеримы. Просто такова была суть человека — деловитость, обязательность, четкость, чувство собственного достоинства, не позволяющее свысока относиться к незнакомому, пусть совсем молодому, человеку.

Так начались наши взаимоотношения, которые длились почти двадцать лет — практически до его кончины. В последний год жизни Сергея Романовича мне выпало счастье помогать ему писать воспоминания.

Сегодня вряд ли найдется в Одессе человек, способный рассказать о Раздорожнюке-вратаре. А мастер он был первоклассный. Хорошо играл не только в футбол, но также в баскетбол и ручной мяч. Защищал цвета одесских «Демократов», «Динамо», «Пищевика». Был одним из зачинателей сталинского «Стахановца» (нынешнего донецкого «Шахтера»). Стоял в воротах сборных Одессы, Сталино, Донбасса, Украины-2. Здесь, наверное, уместно дать слово самому С. Раздорожнюку.

«В 1923 году, — рассказывал Сергей Романович, — в один из жарких летних дней мы с товарищем решили расширить свое знакомство с прилегающими территориями (а жил я в начале Княжеской улицы). Надо сказать, что наш замысел требовал определенной смелости, так как в то время Слободка-Романовка и город находились в состоянии перманентной войны. Еще с дореволюционных времен обычно на третий день Пасхи начинались сражения. Причем они не носили характер кулачных боев, нет, в ход шли булыжники и более серьезное «оружие». Но нам повезло. Благополучно ступив на Городскую улицу, мы вскоре увидели красочную афишу, приглашающую в ближайшее воскресенье на стадион — встречались местные «Демократы» и 2-й госспортклуб. Футбольное поле находилось рядом с нынешней 11-й горбольницей, сейчас на его месте — детская больница. Скамеек или трибун не существовало. Болельщики стояли либо сидели на камешках или прямо на земле, некоторые приносили из дома стулья. Играл духовой оркестр, состоявший из 7-8 музыкантов. Команды он приветствовал тушем, а в перерыве услаждал слух популярными вальсами и маршами. В перерыве же делегация правления клуба в составе трех человек обходила зрителей с подносом — кто сколько мог жертвовал в пользу команды. В общем, обстановка была неприхотливая, простая и очень доброжелательная. Посещение этого матча, атмосфера вокруг него поразили и восхитили меня, тогда по-настоящему и началась моя любовь к футболу.

Летом 1927 года наша уличная команда на поле «Демократов» играла против их юношей. Мы проиграли, счет, если мне не изменяет память, был 0:3. Тем не менее, после игры ко мне подошел один из членов правления клуба и предложил занять место в воротах их четвертой команды. Я регулярно посещал тренировки, но в том году мне так и не удалось выйти на поле, так как ворота защищал Савицкий — секретарь правления клуба. Зато в первой игре 1928 года в поединке с сильным «Кожтрестом» «в голу» стоял я. Против нас играли в будущем известные Петр Калашников и Константин Москаленко. Мне удалось парировать пенальти, который пробивал Калашников, что закрепило за мной место в основном составе».

Затем последовал переход в «Динамо» (причин было две: во-первых, профессиональный рост — предлагали 3-ю команду, во-вторых, за «Динамо» выступал легендарный Серафим Москвин — игрок сборной СССР, у которого можно было многому подучиться). И наконец, мечта каждого одесского футболиста того времени — «Пищевик». Он появился в воротах уже 2-й команды, до него здесь играл сам Николай Трусевич, перешедший в 1-ю. Именно Трусевич, вратарь-новатор, спортсмен исключительного дарования, «воспрепятствовал» дальнейшему «продвижению» Сергея Раздорожнюка. Кто же мог знать тогда, что Николай вскоре переедет в Киев, где в «Динамо» станет достойным партнером уже в то время легендарного Антона Идзковского, и где найдет свою смерть в концентрационном лагере в Бабьем Яру?

Раздорожнюк ждать не хотел и принял предложение из Сталино. И сегодня в Донецке его имя произносится с неизменным уважением. Именно в донбасском крае в полной мере раскрылся вратарский талант коренного одессита. Старожилы до сих пор вспоминают поединки 1934 года между сборной Ленинграда и местным «Динамо». В первом матче гости, в составе которых выступали сильнейшие мастера страны Г. Шорец, П. Ежов, Вал. Федоров, П. Дементьев, М. Бутусов, Е. Елисеев и другие, непринужденно переиграли динамовцев — 3:0. А на следующий день произошла сенсация. Вот в каких красках писала об этом событии газета «Комсомолец Донбасса»: «Вторая встреча Ленинград — Сталино окончилась неожиданным результатом даже для тех, кто в тайниках души со всей страстностью «болельщика» лелеял надежду на выигрыш сталинцев». Случилось невиданное: «Динамо» победило со счетом 4:2. О роли С. Раздорожнюка в этом поединке говорит хотя бы такой факт: голкипер динамовцев во время игры умудрился парировать два пенальти в исполнении великого Михаила Бутусова!

В 1937-м он возвратился в Одессу, в любимый «Пищевик». А в 46-м ему предложили работу тренера юношеской команды клуба, с которой ранее занимался Николай Андриенко, собравший группу перспективных футболистов. Был среди них и будущая «звезда» советского футбола Олег Макаров. Знаменитый мастер в книге «Вратарь» с любовью нарисовал портрет своего первого вратарского наставника: «Высокий, плечистый, белокурый, он казался олицетворением доброты и веселья. Тем не менее, с нами он был строг и требователен. Именно он начал первым работать со мной как с вратарем. Год, который Раздорожнюк провел с нашей командой, дал мне исключительно много. До сих пор я напоминал путника, блуждающего в незнакомом лесу. Хотелось выйти на правильную дорогу, но я не знал, где она проходит, да и какая она. И только Сергей Романович полностью (так я думал) раскрыл мне все секреты настоящих вратарей. Он не терпел небрежности ни в чем и часто говорил, что хочет видеть всех нас настоящими людьми».

Олег Александрович подробно описал, как проходили занятия, с каким терпением наставник заставлял его, самоучку, постигать азы настоящей вратарской науки. Но в воспоминаниях голкипера отсутствует один нюанс, возможно, даже неизвестный автору. О нем мне поведал сам Сергей Романович. Оказывается, в юношеской команде «Пищевика» было два равноценных кандидата на пост № 1 — Олег Макаров и Лев Штейнберг. «Интуитивно я чувствовал, что у Макарова задатки голкипера более высокого класса, — вспоминал Раздорожнюк. — Но как сообщить об этом тоже талантливому Штейнбергу? Ведь «сломать» молодого парня так легко! Не одну доверительную беседу я провел с Левой, и он таки согласился с превосходством товарища. Но вторым быть не захотел — стал играть в полузащите. Знаете, я за это до сих пор ему благодарен».

Лев Абрамович Штейнберг здравствует и поныне, он много сделал для развития футбола в городе и области, по возможности не пропускает ни одного домашнего матча «Черноморца». А Олег Макаров, будучи игроком киевского «Динамо», «дослужился» до звания «Заслуженный мастер спорта», играл за сборную СССР, был среди тех, кто первым добыл для украинского футбола «золото» советского первенства. Кстати, свою золотую медаль Олег Александрович передал учителю — в Музей истории одесского футбола.

Заканчивая рассказ о той, ставшей уже легендарной эпохе, не могу не удержаться от соблазна привести еще одну обширную цитату из воспоминаний С. Раздорожнюка. Она не имеет непосредственного отношения к герою данного очерка, однако в полной мере передает как пряную атмосферу тех лет, так и добрый юмор повествователя. Мне кажется, что молодым поклонникам народной игры будет интересно прочитать эти строки.

«В 1932 году сборная Одессы отправилась в вояж по маршруту Ленинград — Москва — Харьков. Ехали мы по командировке спорткомитета в плацкартных вагонах. Но субординация сохранялась — основной состав расположился на нижних полках, запасные — наверху. Мое место было как раз над капитаном команды. Так что то, о чем сейчас расскажу, наблюдал своими глазами.

В дороге подсел попутчик, студент. Он занял забронированную нижнюю полку и сразу стал доставать снедь — белый домашний хлеб, масло, курицу. Ест себе и предлагает разделить трапезу соседу — капитану нашей сборной. Коля для приличия сначала отказался, но студент не унимался. Если бы он знал, что за его предложением последует! Коля берет куриную ножку и — одно неуловимое движение руки — на столике лишь косточка, обглоданная до такой степени, что даже собаке нечем поживиться. Масла на хлеб он намазал пальца с два. Когда от угощения ничего не осталось, озадаченный студент робко спросил попутчика: наелся ли тот? Коля от добавки гордо отказался: много есть не люблю. От такой наглости я чуть сверху не свалился.

На следующий день об этом случае стало известно тренерам — Злочевскому и Штрауху. Дядя Саша решил поддеть капитана:

— Ну, расскажи, как ты студента уделал.

— Да не, я только краюшку хлеба съел.

— Фунта полтора?

— Но ведь и я свои продукты достал — скумбрийку, брынзу.

— Угощал попутчика?

— Хотел, но он уже спал, жалко было будить.

В Ленинграде нас принимали по-царски, а на дворе — начало 30-х, голод. И вот подходит в ресторане к нашему капитану официант.

— Что будем есть?

— Яичницу... Из двадцати яиц!

Другой наш защитник, Костя, добавляет:

— Мне того же, но с ветчиной.

Третий:

— Мне тоже двадцать яиц, но вкрутую.

И представьте себе, все было съедено до последней крошки. В то время нам редко удавалось наесться досыта.

Вечером возвращаюсь в гостиницу и слышу сквозь закрытую дверь, что хлещет вода. Захожу. Стоит под душем Коля, завернутый в только что купленный плащ. Таким образом он проверял его влагонепроницаемость.

Перед отъездом в Москву динамовское начальство отозвало своих представителей из сборной — предстояли какие-то ведомственные соревнования. Мы с Николаем обсуждаем эту новость.

— Ничего, — говорю. — Обойдемся без них. Больше будем тренироваться.

— С освобождением от работы и дополнительной оплатой.

— Да, наверное...

— Ты, Сережа, что-то молчишь, но я по твоему молчанию чувствую, что тебе хочется сказать еще о дополнительном питании.

Вот какой у нас был капитан! И это еще не все.

Одесские футболисты службу в армии проходили в 153-м Замоскворецком полку 51-й Перекопской дивизии. Команда этого подразделения пробилась в финал первенства РККА. Но Коля заболел и остался дома. Обязанности капитана поручили Грише Бенгену. Полк выиграл первенство, футболистов наградили жетонами, а Грише как капитану вручили часы.

И вот по возвращении в Одессу Бенген получает письмо (жаль, не попало оно на глаза Исааку Бабелю!): «Дорогой Гриша! Сердечно поздравляю тебя и команду с первым местом. Тебя особенно благодарю за то, что успешно заменил меня в должности капитана. Однако считаю, что так как основным капитаном являюсь все-таки я, то и часы должны принадлежать мне. До свидания. С товарищеским приветом Коля. Жду ответа и часы».

Коля не только великолепно играл в футбол. В «цивильной» жизни он работал в порту грузчиком и заслуженно носил значок «Ударник труда».

Футбол, будучи истинной религией Сергея Романовича, не сделал его фанатиком, ничего, кроме своего идола, в жизни не замечающим. Книгочей, знаток истории Одессы, толковый инженер-теплофизик — круг его интересов был необычайно широк. С ним можно было поговорить как о международном положении, так и о последней премьере в театре оперы и балета. Но все-таки футбол... Его вера в неограниченные возможности Игры также была безгранична. И даже немного наивна. Помнится, как-то, рассуждая о Борисе Федоровиче Деревянко, к тому времени ставшем в городе личностью куда более масштабной, нежели просто редактор «Вечерней Одессы», он произнес: «Подумать только, разве мы на своих заседаниях Федерации футбола, членом которой был Борис, понимали, что даем путевку в жизнь будущему гражданскому лидеру?!» Сказано это было таким тоном, что всем должно было стать ясно: если бы Деревянко не любил футбол, то никогда не быть бы ему ни редактором, ни депутатом, ни тем более одним из символов Одессы 70—90-х годов.

Вся жизнь Сергея Романовича Раздорожнюка пронизана верностью футболу. Верность эта была высшего порядка. Она начисто отвергала псевдопатриотизм, зиждилась на стремлении к предельной объективности, что отнюдь не означает, будто Сергей Романович в своих суждениях и спорах был всегда прав. Человек эмоциональный, он, случалось, предъявлял оппоненту чересчур завышенные критерии, что приводило к непониманию. Делалось это всегда искренне, не ради удовлетворения собственных амбиций, а ради торжества истины. И если истина доказывала ему собственную неправоту, Раздорожнюк, не колеблясь, признавал ошибку.

Но если чувствовал, что правда на его стороне, не отступал от нее ни на гран, дрался за нее отчаянно.

Известно, что футбол в Российской империи зародился в Одессе. Но это в империи, а в Украине, как сейчас выяснилось, во Львове. Случаются в наше время подобные исторические парадоксы. Откопали где-то упоминание о каком-то матче, игра в котором длилась аж... 5 минут, и на основании этого сделали соответствующий вывод. Кроме того, некоторые новоявленные «патриоты» считают, что на заре возникновения футбола в Одессе в него играло мало... украинцев, а посему Южная Пальмира не может считаться родиной футбола в нашей стране. На эту тему разговорились мы как-то с известным в прошлом арбитром, а ныне председателем Федерации футбола Львовской области Ярославом Грысьо. Он оценивал сложившуюся ситуацию в довольно ироническом тоне. Но закончил разговор всерьез:

— Пока был жив Раздорожнюк, приоритет Одессы в развитии футбола поколебать было невозможно. Таким уж авторитетом он обладал.

Анатолий МАЗУРЕНКО.