|
|
   |
Светлане Крижевской исполнилось... нет уж, знаете, к настоящей женщине вопрос «сколько?» неприменим — ни в каком смысле. А сами изволите видеть: красивая женщина, с характерным, неординарным лицом. Художница. И, сколько с нею общаюсь, впечатление: очень неравнодушный человек. Это определение не то чтобы затерлось — просто в наше интересное время на нас рушится столько негатива, что мы тупеем из самозащиты.
В КОТОРЫЙ РАЗ сидим в пропахшей масляной краской студенческой аудитории. Краска не та, что на подоконниках, а та, что из тюбиков — художественная: голово"кружительный, магический запах. Хотя, говорят, и вредный. У мольберта стоять — еще та работенка. Третьекурсницы худграфа заняты разминкой: быстрыми зарисовками. А я выспрашиваю виновницу торжества — в конце прошлой недели она открыла персональную выставку в Художественном музее, — «за жизнь». Перво-наперво я знаю, что Светлана Григорьевна позиционирует национальное украинское искусство. А фамилия-то у нее явно польского происхождения (от польского «кшиж», «крест»).
Да, отвечает Светлана, есть в роду польские корни и даже какое-то родство в Польше. Корни уводят на Черкасщину. А потом, в начале XVII века, отцовский род вышел на Слобожанщину. Только кто же во времена СССР пытался разобраться в своем генеалогическом древе? Репрессии отучили. Против поляков они были, как теперь выражаются, конкретные. Как и против немцев, татар и всех, как тогда выражались, «нацменов». Как и против «титульной нации» этой земли. Если и были «Кшижевские», род рассеялся. А по материнской линии родня Светланы — Козаковы (и через «а» писать тоже правильно, хотя русская форма написания закрепилась позднее). Оба рода пересеклись на Харьковщине. Были в обеих линиях и мещане, и крестьяне, и дворяне — последнее обстоятельство старательно затерто. Прадед по матери, во всяком случае, на крестьянина вовсе не походил, а брат его служил в управлении Ревельской железной дороги — при Советах был репрессирован. «Все танки истории прошлись по нашему роду», — говорит Светлана Крижевская. А люди были, во всех памятных поколениях, достойные.
Так кем же Светлана сама себя считает, по какому национальному признаку отождествляет? «Семья наша была интернациональная, — отвечает она. — Я просто... нормальный интеллигент. Но не бывает в природе государства без национальной идеи. Я люблю землю, в которой родилась, и больше нигде не смогла бы жить. И весь наш род много потрудился для Украины. Однозначно — отождествляю себя с Украиной. Но, куда бы ни попала, ищу аутентичную культуру — и с радостью нахожу в культурах разных наций сходные черты: значит, человечество едино, делить ему нечего. А своеобразие составляет всю прелесть цивилизаций: не могут, не должны все стать одинаковыми».
Какие места ей более всего любы в Украине? Смеется: «Те, где удается хорошо поработать за мольбертом. Однако Харьковщину, корневую землю, физически ощущаю. Дедушкино село Некрытое в степной зоне: яры, левады, речечка и множество родников с такой водой, что из Харькова ездят ее набрать. Люблю еще Седнев на Черниговщине, где у Союза художников Дом творчества». Вообще-то первые пять лет жизни Светлана провела в Харькове: Тарасовский переулок впадал в Тарасовскую улицу, — может, оно не случайно так для нее сложилось? Одноэтажный, «хуторской» район большого города: сады, неспешный быт, непоказные народные, сельские, традиции. «В честь моего рождения папа грушу посадил. А бабушка любила цветы — палисадник в них утопал».
ОТ ПАПЫ все и пошло, как же могло быть иначе. Мама была — врач, а отец, Григорий Зиновьевич Крижевский, сталинский стипендиат Харьковского художественного института, который окончил с красным дипломом в 1951 году и из предложенных ему распределений выбрал должность директора Одесского художественного училища. Время послевоенное — приехал на полный развал: ни окон, ни кровли, ни отопления. Первое, что сделал, — здание починил, кровлю залатал. «Он был танкист, — вспоминает Светлана Григорьевна, — в технике разбирался, в хозяйственники взял бывшего летчика, достали они старую полуторку, поставили на колеса — отремонтировали капитально, мы тогда при училище жили, и я все видела!».
Григорий Крижевский, впо"следствии заслуженный художник Украины, директорствовал, затем просто преподавал, потом ушел в «чистое творчество» — это означало зарабатывать на жизнь в мастерских Художественного фонда «наглядной агитацией» и все же давало относительную свободу. А поначалу так было: «При училище тогда многие преподаватели ютились, жилья не было, а мы, орава детей, только и знали в их мастерские за"глядывать. Здесь же помещалось и отделение Союза художников — жизнь Союза на моих глазах проходила, вот и принимаю до сих пор близко к сердцу все, что с ним происходит»...
А что бы ни происходило (если читатель помнит наши публикации, то события эти ныне часто неприглядны) — Светлана считает: «Ну, положим, творческие союзы были созданы тоталитарным государством, чтобы держать культуру в узде. Но во все времена художник выполнял заказы. Социальные. А выйдя за пределы догматов своего времени, опережал его и, непонятый, умирал в нищете. Как Ван Гог. Как на триста лет забытый Рембрандт. Все же государство поддерживало искусство, нуждалось в нем. А теперь искусство живет только потому, что человек, одаренный искрой Божией, не может не творить». — «Естественный отбор, стало быть?» — спрашиваю. — «Налицо тотальное падение, — вздохнула Светлана. — Подмена культуры суррогатом, вытеснение искусства шоу-бизнесом. Талант ведь не умеет себя продвигать. Либо ты менеджер, либо все силы души, все твое время — в творчестве: талантливые люди непробивные, беззащитные. Нет, я бы ту старую советскую систему без разбору одним клеймом не клеймила бы. Жизнь — явление многовекторное. И творческий союз, оставшийся со времен СССР, единственная социальная защита для художника».
...ДО ЧЕГО, ОДНАКО, эфемерна, иллюзорна сейчас эта защита в обстановке беспредела, показали недавние драматические события вокруг арт-салона Союза художников. Мало того: пошли, говорит Светлана Крижевская, «наезды» на творческие мастерские. Повсеместно в Украине: во Львове, в Одессе, в Киеве. Светлана говорит об этом горячо, с глубокой болью. Как же так?! Тот же Андреевский спуск именно художники превратили в туристический объект: получили от города «нежилой фонд» — загаженные подвалы без коммуникаций, из которых выгребли самосвалы мусора. Превратили трущобы в галереи, в мастерские — за свои деньги, своими руками. А теперь вот — очередной передел собственности, хозяйчики выкупленных зданий указывают на дверь обитателям галерей и мастерских. Да знаете ли вы, что значит для художника мастерская?! Когда-то, еще в СССР, если перед членом СХ вставала дилемма: квартира либо мастерская, — выбор был в пользу последней: в мастерской, своими руками расчищенной и обустроенной, как-то прожить можно, писать картины на кухнях — нереально.
А эти варварские правила, которые измыслило украинское правительство, — художникам платить за коммунальные услуги в мастерских по тем же расценкам, как платят... предприятия! «Ну, не можем мы, — говорит художница, — платить по таким ценам, не под силу нам и выкупить мастерские по рыночной цене! В СССР для творческих союзов была принята льготная оплата мастерских. Теперь же чиновники вспоминают художника лишь тогда, когда надо сделать презент начальству».
ГОВОРИМ МЫ и о нереальных, перегруженных вузовских программах для художественно-графических факультетов. На худграфе работать — это быть фанатом. От себя отрешиться. Как это Светлане Крижевской удается так раздваиваться — вы"кладываться на занятиях со студентами Южноукраинского педуниверситета и при этом создавать свои картины, да еще в изрядном количестве. Однажды она, смеясь, рассказала мне, как во время летней студенческой пленэрной практики в Крыму... лазала через высокий забор. От юношества удали наберешься — забудешь, сколько тебе лет и как блюсти солидность. Ведь поход с этюдником, он куда только ни заведет. И как хорошо смыться из дома, хоть на время позабыть о кухонных обязанностях — и сделаться тем, что ты есть на самом деле: жрицей Красоты. «Что ж это за жизнь — сбегать из дому, чтобы!..» — очень понимающе, с глубоким вздохом, вставляет тут реплику коллега Светланы — живописец Наташа Лоза. Ох, доля художницы, долюшка женская!..
«А такая судьба наша, — рассудительно говорит Светлана. — Женщину быт съедает. Мне муж помогает, без совещаний и трений (муж Светланы Крижевской — известный график Геннадий Гармидер, — Т.А.). И все равно львиная доля быта на женщине. А мужчины, если по дому помогают, засчитывают это себе в подвиг. Хорошо, когда они в еде не привередливы. Хотя, если что готовишь для родных-любимых, то это в радость. Ну, хоть подчас и рутина — самой-то есть надо. Люблю внуку готовить отдельно. Моя Дашуня с зятем любят готовить — и тогда я так рада, что не на кухне».
Старшая дочь Геннадия и Светланы Наташа — тоже художник. А Даша окончила филфак. В школе работала, в газете, сейчас — в город"ском управлении культуры. Что будет, спрашиваю Светлану, в этой стране с нашими детьми и внуками?.. «Иллюзий больше нет, — отвечает. — Тревога есть. И осталось надеяться, что не захочет же народ покончить самоубийством». Ну, да, а художник при всех властях останется художником...
— Если останется у него мастерская!
Тина АРСЕНЬЕВА.
На фото: Светлана Крижевская на своей выставке.