|
|
   |
С каким настроением мы будем встречать его, если посмотреть на ситуацию, которая сложилась вокруг украинской науки. Кабинет Министров и Верховная Рада Украины 25 декабря 2015 г. сделали ученым незабываемый предновогодний «подарок», уменьшив базовое финансирование науки. Правду сказать, это не первое правительство, которое «откололо» и без того ограниченное, остаточное по сути, финансирование академической науки в стране. За все годы независимости в эту отрасль никогда не вкладывали более 0,2% ВВП (в то время как наше законодательство предусматривает не менее 1,7%). Так стоит ли говорить, что правительство опирается на науку? О достижениях академии, о ее признании во всем мире говорил в своем недавнем интервью президент НАН Украины академик Б. Е. Патон («Урядовий кур’єр» за 22 декабря 2015 г.).
Замечу, что страны, которые активно развиваются, тратят на науку более 2% ВВП. Израиль и Швеция вкладывают в научную сферу 4% ВВП, даже Румыния вкладывает в науку более 1 млрд. евро, Польша — более 5 млрд. евро.
В Украине мы слышим на всех уровнях власти призывы к построению страны знаний, развитию экономики на инновационной основе. Но катастрофически уменьшенное финансирование стало постоянным явлением и поставило под угрозу само существование науки.
Взяться за перо меня заставила не только боль за то, что мы теряем науку, а и то, что этого не понимают чиновники и до конца не осознает общество. К сожалению, среди заблуждающихся на этот счет есть и мои друзья, которые говорят , что такая академия не нужна, что сегодня ее представляют «старые» ученые и т.д.
Сегодня наука сосредоточена у нас преимущественно в национальной и отраслевых академиях наук. Что же касается ориентации на университетскую науку, то ей надо пройти еще долгий путь становления. Ссылка депутатов, представителей власти на относительно низкую отдачу науки ничем не подкреплена. В то же время именно они и не создают в стране благоприятной среды для внедрения инновационных разработок ученых.
Следует признать, что в науке мы уже потеряли два поколения, тех, кому теперь 30 и 50 лет. Работа ученого стала непрестижной. Сегодня у нас в институте молодые люди, перспективные ученые, вынуждены бросать подготовленные к защите научные работы и идти в коммерческие структуры — там достойная зарплата, в отличие от науки. Образованная, талантливая научная молодежь выезжает за пределы страны и делает свою карьеру в других странах мира.
Уже более 20 лет за развитие образования и науки в стране отвечает МОН Украины, которое, казалось бы, должно отстаивать интересы науки. Но министерство сегодня, на мой взгляд, генерирует идеи, скорее как «ликвидационная структура» правительства по сокращению вузов, научных институтов и ученых (которых называет «балластом»). А наш премьер-министр считает, что НАН Украины и отраслевые академии — это «черная дыра», которая поглощает бюджетные средства налогоплательщиков. Хотелось бы, чтобы мировоззрение Премьер-министра было шире или ему доложили бы, что, скажем, в Австрии небольшие коммерческие структуры, о которых говорил Б. Патон, имеют большую прибыль, чем затраты на НАНУ.
За все время независимости Украины наука не стала приоритетом для власти. Развивались исключительно негосударственные отрасли: оптовая и розничная торговля, коммуникации и связь, частные банки, строительство, сфера коммерческих услуг. А где же те отрасли, которые должны были стать локомотивами инновационного развития страны: самолетостроение, ракетостроение и другие наукоемкие отрасли?
К сожалению, во власти мы имеем людей, далеких от государственного видения эволюции страны, которые, как мне кажется, ориентированы только на первичное накопление капитала не благодаря созданию новых производств (а может даже не новых, а просто производственных рабочих мест), а эксплуатации природных ресурсов, производству и продаже товаров с низкой добавленной стоимостью. Как результат прикладная наука работает с тормозами, а фундаментальная, которая сосредоточена преимущественно в академиях, обречена на деградацию. Руководству страны наука мало интересна, потому что от нее не последует быстрого пополнения бюджета , наоборот, она нуждается в средствах на исследования, разработку технологий или их внедрение.
Я представляю экономическую науку. Вспомните, как мы мешали властям своими расчетами, подтверждающими бесперспективность строительства Березовского химкомбината? Поддержка научной общественности, журналистов нашего видения последствий этой стройки для экологии региона сыграла свою положительную роль.
Мешали мы и когда правительство принимало решение о строительстве канала Дунай — Черное море. Ни тогда, ни сейчас мы не имеем грузовой базы для наших дунайских морских портов и использования заявленных глубин по каналу. Сторонники канала умалчивают о числе судопроходов. Он сегодня продолжает заиливаться, о чем мы предупреждали, и румыны притихли, потому что канал отнюдь не стал для них конкурентом. Каждая тонна песка, которую вынимают, углубляя канал, это 10 долл., а черпали по 600—800 тыс. тонн в год.
Так кто был прав: наука или те, кто принимал решение о его строительстве? У меня до сих пор в памяти мой вопрос премьер-министру В. Пустовойтенко: «Для чего строить, грузовой базы нет и в ближайшей перспективе не просматривается?». Ответ был такой: «Будет канал — будут грузы».
А ведь эти средства можно было использовать более эффективно. Ученые нашего института тогда связывали украинский выход из Дуная в Черное море с решением искусственно созданной экологической проблемы — это озеро Сасык. Предлагалось разгородить дамбу, восстановив связь Сасыка с морем и в его акватории построить устьевой порт, порт-хаб, который действительно конкурировал бы с румынскими портами. Предложения по этому вопросу докладывались правительству...
Кстати, создание на базе лимана Сасык пресноводного озера в 70-х годах тоже ставилось под сомнение учеными, но эти доводы проигнорировали. А когда возникла известная ныне многим экологическая проблема, снова обратились к ученым — что делать? Была создана межведомственная комиссия, на которой были представлены обобщенные материалы, доказывающие необходимость раздамбования Сасыка, но в Минэкологии никто не взял на себя ответственность поддержать это и принять решение. Первый шаг в этом направлении сделал в 2015 г. Одесский областной совет, приняв решение обратиться в Кабмин с просьбой поддержать раздамбование Сасыка.
Среди прикладных исследований нашего института, столь необходимых сегодня, является разработанная нами программа социально-экономического развития нижнего Дуная. Речь идет о комплексе мер для развития этого края, но главное в ней — это создание благоприятного инвестиционного климата.
Как видим, на примере нашего института, состояние науки в Украине плачевное не от того, что наука плохая или научные кадры не подготовлены . А потому, что плохо устроено наше, еще несовершенное, государство. Замечу, что если бы наши «верхи» опирались на настоящее, а не примитивное понимание научной деятельности, то, в первую очередь, говорили бы о необходимости академической свободы (как в передовых развитых странах), самоуправлении, обеспечении ученых всем необходимым для исследований, о поддержке научной молодежи.
Государство должно переориентироваться на высокотехнологичный путь развития. При этом оно должно сделать ставку на основные движущие силы экономики — качественный человеческий капитал, конкурентоспособную науку, передовое образование и высокотехнологичный бизнес.
Борис Буркинский. Директор Института проблем рынка и экономико-экологических исследований НАН Украины, академик НАН Украины, доктор экономических наук, профессор