Патология... души

В Одессе живет около 50 тысяч людей с ограниченными физическими возможностями. Инвалидность их обусловлена заболеваниями различной этиологии.

Большинству из нас, свободно шагающим по улицам, наслаждающимся солнечным светом, звуками прекрасной музыки, первыми ростками весенней травы или буйными красками осенней листвы, имеющим счастливую возможность созерцать лица дорогих нам людей, невозможно представить, как без всего этого жить. А они живут и, как правило, умеют ценить не только простые житейские радости — стремятся быть равными со всеми и в этих стремлениях поддерживают более слабых своих товарищей. Они мужественно переносят и «скудную» щедрость государства, выделяющую им в помощь крохи, и безразличие, а порой и злую бездушность некоторых вполне физически здоровых сограждан.

Однако есть и немало случаев, скажем так, «неучтенной инвалидности», от которой «носители» ее не страдают, — страдают лишь окружающие, общество. Такое заболевание можно назвать... патологией души.

«Это было мое второе ранение»

Так назвал то, что с ним случилось, прошедший войну и все послевоенные трудности 89-летний Яков Андреевич Савченко. Он, участвовавший в партизанском движении и бравший Берлин как военный разведчик, потерял ногу — ее, размозженную в бою, ампутировали в берлинском госпитале. Он удостоен не только многих боевых наград — его уважают и любят все, с кем он общается. После войны Яков Андреевич получил высшее образование и более десяти лет работал в школе в Яссках, закончил аспирантуру, как доцент вел по жизненным дорогам людей вполне состоявшихся, взрослых... О нем фронтовики рассказывали в своих воспоминаниях, в киножурнале. Он и сам автор трех книг, повествующих о пережитом, об Одессе, об освобождении нашего города от фашистской нечисти.

В октябре Якова Андреевича чествовали на одном из торжественных вечеров областного Совета мира в ходе культурно-просветительного благотворительного фестиваля «Золотая осень мира-2013». Тогда же, беседуя с Яковом Андреевичем, я и услышала от него фразу: «Это было мое второе ранение». Его как инвалида, лишенного возможности нормально передвигаться, обеспечили инвалидной коляской. Иногда он ненадолго оставлял ее на лестничной площадке второго этажа, у дверей своей квартиры. Несколько месяцев назад Яков Андреевич коляску на месте не обнаружил. Ее украли.

Мог ли это сделать человек с нормальной, здоровой душой? Не надо собирать консилиум, чтобы установить диагноз: тут явно атрофия очень важной части души, что лишило ее чувствительности к боли другого человека. Ни лекарства, ни протезирование не помогут. Яков Андреевич и сегодня не может вспоминать о случившемся без слез.

«Меняла»

Пожилая женщина растерянно вновь и вновь «перетасовывала» четыре банкноты по 50 гривен каждая, спрашивая у кассира в окошке сберкассы, что на ул. Щорса, не фальшивые ли они. Несколько успокоенная кассиром, что «они нормальные», женщина начала рассказывать окружившим ее таким же, в большинстве своем, старикам, стоявшим в очереди плательщиков за квартиру:

— Я его давно приметила, он не в первый раз здесь крутился. И понимала ведь, что не надо было слушать его россказни. Но, наверное, он как-то психологически на меня подействовал, что я вдруг поддалась уговору поменять ему деньги на более крупные. Я как раз получила здесь же, в кассе, пенсию, он наверняка это видел. Прицепился у входа, как репей. Мол, «вы на мою тетю так похожи». Еще говорил, что работает в Беларуси и на днях едет туда, потому нужны крупные деньги — их легче там обменять. Как я ни сопротивлялась его напору, но таки пошла у него на поводу, и не понимаю, как это произошло.

Словом, из пенсионной тысячи у старушки осталось лишь двести гривен. «Ничего, я проживу», — как заклинание повторяла она, чтобы успокоиться, не довести себя до сердечного приступа.

Аферист, мужчина, по словам обманутой им, лет сорока — пятидесяти. Он просил ее «поменять еще и пятерки на более крупные», но женщина как-то спохватилась и сумела уйти от «менялы». Конечно, его и след простыл. Таким «инвалидам души» следует прописывать одно лекарство — статью по закону. Печально только, что их слишком много развелось.

«...А это особый вид бездушия»

О молодом мужчине с душой, в которой уже поселилась червоточина, угрожающая перерасти в тяжелую патологию, рассказала по телефону наша читательница Вера Федоровна.

— Я, — сообщила она, — живу в девятиэтажке на улице Академика Филатова. Слякотным октябрьским утром спешила в больницу — надо было отнести лекарство родственнице. От машин, стоявших, как обычно, во дворе, отделилась одна, намереваясь выехать на улицу. Вдруг она чуть притормозила, из нее вышел водитель и, что-то швырнув на мокрый от моросящего дождя газон, поспешно нажал на газ. Глянула — и сердце сжалось: трехцветный котенок, жалобно мяукнув, попытался было изо всех своих маленьких сил догнать автомобиль, но тот умчался. Очевидно, — сделала вывод рассказчица, с котенком забавлялись дома, а надоел — вышвырнули, возможно, наврав детям, что он сам куда-то ушел.

— Я до сих пор корю себя, что в спешке не подобрала несчастное животное, — пожаловалась на саму себя наша читательница. — Тогда утешилась тем, что у нас во дворе котенок не пропадет, бездомных кошек сердобольные жильцы постоянно подкармливают. Но с тех пор того трехцветного маленького бедолагу так и не вижу. Хорошо, если его кто-то пригрел. А вдруг собаки разорвали?..

— Если позволите, — высказала женщина просьбу, — хотела бы обратиться через газету к тому лиходею и таким, как он, множащим количество бездомных животных в нашем городе: «Если вас или ваших близких однажды швырнет на обочину жизни — вспомните о своих поступках. Животное — что маленький ребенок, выгнать его на улицу — особый вид бездушия, преступление. Ничто не проходит бесследно. Всем советую помнить об этом. Воспитывайте своих детей милосердными, пока их души еще не искалечены».

Мария Жукова