|
|
   |
Меня зовут Александра, мне 32 года, и два месяца назад я похоронила дочь. Я пишу об этом сейчас, сразу, чтобы вы понимали — я знаю, о чем говорю. Я не из когорты счастливых мамочек, которые готовы всех простить и все забыть, лишь бы ребенок был здоров. И именно потому, что я не из них, я имею право высказаться.
Сейчас катится волна народного и административного гнева с требованиями разобраться, разоблачить, покарать, применить санкции. Волна, направленная против отделения реанимации новорожденных больницы им. Резника и против заведующего этим отделением В. В. Тополенко. Если вы почитаете заявление матери и бабушки умершего малыша, которые начали эту охоту на ведьм, вы ужаснетесь: не врачи — вурдалаки, привязывающие детей и морящие их голодом, вымогающие баснословные суммы денег и убивающие младенцев, если эти деньги им не платят безутешные родители, — вот кто работает в реанимации...
Это неправда. Моя дочь пролежала в этом отделении три недели, и я знаю ситуацию изнутри. Более того, мы находились там одновременно с семьей Хассан-Гечевых, которые так рьяно требуют возмездия, и очень много общались. И вот тут у меня возникает множество вопросов. И первый — самый главный — почему именно реанимация? Почему не роддом, в котором (по словам самой Надежды) врач бросил ее с отошедшими водами и прекратившейся родовой деятельностью лежать в палате? Надежда рассказывала мне лично, как лежала одна в палате больше суток и не знала, жив ли еще ребенок, а ее мать, бабушка умершего мальчика, не могла пробиться к ней; как с них требовали деньги, и пока они эти деньги не заплатили, никто и пальцем не шевельнул. И если уж говорить о деньгах, которые якобы вымогали у семьи в реанимации, то мама в ежевечерних обсуждениях (а родители под дверью отделения обсуждают все, поверьте, и суммы, потраченные на лекарства, и кто, сколько, кому и когда...) ни разу не упомянула о том, что кто-то что-то с них требует.
То заявление, с которым обратились мама и бабушка в приемную заместителя одесского городского головы, пусть остается на их совести. Я хочу рассказать о том, что видела сама.
Моя дочь родилась с весом 800 граммов. Приехал зав. отделением реанимации В. В. Тополенко, осмотрел ее, лично, не доверяя никому, перенес в скорую, увез в свое отделение. На следующий день, когда нас вечером, закутанных во всевозможные халаты, шапочки и маски, обработанных антисептиками с ног до головы, пустили посмотреть на Соню, она была почти нормального цвета. Она открыла глаза, она улыбнулась мне сквозь трубки ИВЛ. Вурдалаки? Я видела, как возятся с детьми в этом отделении. Как борются за каждый грамм веса, за каждый, самый крошечный шажок в сторону улучшения. Врачи не отстраняются от своих пациентов, хотя это было бы вполне логично и понятно, но нет. Детей называют только по именам, детям стелют пеленки соответственно полу, им придумывают всякие штуки, вроде водяных матрасиков, чтобы не было пролежней, или гнезд из пеленок, чтобы было похоже на утробу матери. Там проводят сложнейшие процедуры — да вы задумайтесь на минуту, что такое поставить катетер в вену толщиной с волос. А что касается денег... Однажды нам нужно было купить препарат, которого в местной аптеке не было. Медсестра обзвонила шесть аптек и нашла ту, в которой препарат стоил дешевле. Мы пробовали давать дежурным врачам деньги — они отказывались. Виктор Викторович Тополенко и его команда подарили мне три недели, спасибо им. Мешать с грязью этих людей, которые делают великое дело и не получают за это ничего, кроме колотушек, по-моему, просто безбожно. Я обращаюсь к родителям, детей которых спасали в этом отделении: пожалуйста, не молчите. Выскажите свое мнение. Иначе может пострадать высокопрофессиональный врач и хороший человек, беззаветно преданный своей работе.
Александра Тарасова