|
|
   |
Суббота — базарный день. С утра ярко светило солнце, но и мороз крепчал. Оттого людей передергивало в тесных рядах промтоваров на ул. Екатерининской, когда они видели босые манекены на промерзшей земле. Голыми были в рваных кроссовках и ноги пристроившегося на ж/д вокзале к сцепке 28-го трамвая подростка лет 13-14. «Надо бы уговорить мальчишку на приют», — подумала. Но на конечной остановке у парка Шевченко хлопца уже не оказалось. Должно быть, в «Светлый дом» на ул. Базарной отправился.
Лет пять назад с этим городским благотворительным центром были разбирательства, прокуратура запретила принимать сирот: «государственные» дети должны находиться под опекой государства. Но что-то такое типа социальной поддержки уже совершеннолетних молодых людей, не нашедших себя в жизни, то есть оставшихся без крыши над головой и куска хлеба (в том числе девушек, рано родивших детей), осуществлялось. Последний раз я заглядывала в «Светлый дом» года полтора назад, поздним вечером. Во дворе гоготали молодые мужики, не выказавшие гостеприимства. Что там теперь?
Начиналось около 20 лет назад все замечательно. Подвал на ул. Базарной, 2, пустовал. Туда стали к ночи собираться бомжующие дети — в основном, социальные сироты. Взрослые из числа активных общественников пытались направить их на путь истинный. В начале 90-х годов государство еще не осознало, что нужны приюты. Так что подвал играл эту роль.
Потом появился А. А. Чумаков, представлявшийся «отцом Александром». Говорили, что он — иеродиакон Украинской греко-католической церкви. Он высказывал здравую мысль: ребенок «с улицы» психологически не в состоянии резко войти в нормальную жизнь (которой у многих никогда и не было) на чистые простыни и обед из трех блюд, его надо вводить постепенно, используя такие «буферные» приюты. На католическое Рождество в конце 1995 года в «Вечерней Одессе» был опубликован материал под названием «Свеча на окне». Свеча на окне действительно горела.
А дальше пошло не совсем красиво. На ул. Базарной, 4, внутри дворов располагался детский сад — двухэтажное ухоженное здание метров на 700 и около гектара земли к нему. Без особых предупреждений (родители детсадовцев пытались протестовать, но тщетно) его передали благотворительному фонду «Светлый дом», возглавлял который отец Александр. Фонду весомо помогали общественники из Германии (город-побратим Регенсбург). Приют переживал лучшие времена. Ремонт — великолепный, оборудование — современнейшее, питание — отменное. А главное — с подростков мало что требовали. В любое время можно было прийти, чтобы покушать и переодеться, а потом снова уйти бродяжничать. Пока приютов в городе не существовало, власти смотрели на происходящее сквозь пальцы. Действительно, должно же быть место, куда стекались бы бомжики в поисках тепла хотя бы в морозы.
К концу 90-х открылись городские приюты — первый в 1999-м на ул. Терешковой, второй в 2002-м на ул. Краснова, затем областной на ул. Василия Стуса, а также реабилитационный центр для «кризисных» на ул. Боженко. В стадии ремонта-долгостроя пребывали спецшкола в селе Фонтанка и приемник-распределитель на «Центролите» (последний до сих пор не открылся). Беспризорных детей собирали с улицы с помощью криминальной милиции по делам несовершеннолетних и службы по делам детей.
К «Светлому дому» стали предъявлять претензии: один ребенок годы провел, болтаясь, другой, третий. В конце концов работа центра более-менее упорядочилась: детская поликлиника № 3 проводила медосмотры, СШ № 101 принимала в порядке исключения на учебу (а также студенты педуниверситета им. Ушинского и ОНУ им. Мечникова в качестве практикантов работали «на дому»), служба по делам детей устанавливала статус малолетних бродяжек, удавалось даже кое-кому из них вернуть утраченное жилье. Однако центр уже не работал круглосуточно. Только «дневное пребывание» детей и подростков предполагалось тут. Кто появлялся в ночное время — сказано выше.
На сегодняшний день возле подвала на ул. Базарной, 2, следов жизни не видно. Висело объявление: «Дорогие друзья! «Светлый дом» продолжает работать. Сегодня мы помогаем более чем 20 семьям, оказавшимся за чертой бедности, из них восемь семей — это бездомные одинокие матери с детьми. Учитывая то, как мы работаем теперь, мы не можем постоянно находиться в офисе, но будем рады встретиться с вами, предварительно договорившись о встрече». И телефоны трех человек из числа руководителей фонда. Координат отца Александра не обнаружилось. А. А. Чумаков уехал в г. Львов.
Красивая вывеска дальше была на месте: «Одесский городской благотворительный фонд социальной поддержки обездоленных детей, подростков и юношества «Светлый дом». В «домашнем» первом дворе пожилой мужчина возился в своем гараже. На расспросы о приюте ответил коротко и зло: «Все уничтожили, варвары!..».
Дверь в приютский двор поддалась не сразу — давно не открывалась. Когда вошла — обомлела. От когда-то ухоженного здания остались руины. Крепкие стены и крыша еще держатся, но окна и двери исчезли вместе с «коробками». Железо (батареи, трубы, крышки люков, лестничные ограждения) вынесено. Повсюду в разнесчастном состоянии валяются вещи отменного немецкого качества — матрацы, одеяла, одежда, игрушки.
Но осмотр показал, что до наступления морозов тут были обитатели. В том числе и маленькие: в зале на втором этаже возле стены наложены аккуратные «кучки», явно «малышовые». А в небольшом по площади умывальнике, судя по обилию пустых бутылок из-под спиртного и сигаретных пачек, и сейчас находят пристанище бомжи постарше.
Во дворе на костре обжигал детали электроинструментов, добывая медь, подросток лет 15-16. Оказалось, за 20 перевалило парню. Он из другой области, детдомовский, в Одессе живет лет с 13. Паспорт есть, но в школу не ходил якобы по причине того, что не было прописки-регистрации. По той же причине не может сейчас устроиться на работу. Все годы перебивался в Одессе с помощью «Светлого дома». «Нравилось?» — спросила. «Ничего, — ответил. — Только старшие издевались».
Рассказал, что приблизительно год назад приют прекратил свое существование. Этой осенью нашел себе подвал для житья, но пришли морозы, спрятался на днях в реабилитационном центре для бездомных на ул. Циолковского. «Где деньги берешь?» — спросила. «Ворую», — усмехнулся иронично.
На выходе постучала соседям справа. Молодая женщина, едва услышав слова «Светлый дом», разразилась гневной тирадой: бомжи одолели, двенадцатилетнюю дочку приходится провожать в школу и встречать с уроков, бегают по их крышам, тащат что ни попадя... Короче, куда власти смотрят? Готова подписать вместе с другими соседями любую жалобу. И покачала головой: «Но какая же бесхозяйственность...».
Потом я позвонила по одному из указанных в объявлении телефонов. Евгений Заславский ответил, что на 2011 год аренду (с символической оплатой гривня в год) фонду не продлили, ключи они сдали в горисполком. В брошенное здание хлынул поток бомжей, теперь там «можно снимать фильм ужасов».
Татьяна Непомнящая