|
|
   |
Вопрос довольно курьезный. Но коль скоро им задаются, придется отвечать
В 1823 ГОДУ, находясь в Одессе, А. С. Пушкин посвятил младшему брату блистательную поэтическую миниатюру:
«Брат милый, отроком расстался ты со мной —
В разлуке протекли
медлительные годы;
Теперь ты юноша —
и полною душой
Цветешь для радостей, для света,
для свободы...»
«Милый брат, — писал Александр Сергеевич еще из Кишинева, — я виноват перед твоею дружбою, постараюсь загладить вину мою длинным письмом и подробными рассказами». Далее — подробное описание вояжа по Кавказу и Тавриде, а позднее — пространное письмо о переезде в Одессу. В годы южной ссылки младший брат был первым помощником и конфидентом поэта: нередко улаживал его литературно-издательские дела в столице, выполнял различные поручения, в том числе пересылку книг и периодики, с ним Пушкин обсуждал текущие дела, свои и чужие тексты, переводы, наставлял брата, делясь жизненным опытом, и т. д. С ним он бывал предельно откровенен, если знал наверняка, что письмо не перлюстрируется. Именно брату Пушкин, например, писал конфиденциально относительно прошения об отставке, о контактах с М. С. Воронцовым и проч.
Обладавший исключительной памятью Лев Пушкин знал наизусть буквально все произведения брата, в том числе наброски, варианты, версии, реплики. Он сообщил много бесценной информации П. В. Анненкову, М. Н. Лонгинову, Б. М. Маркевичу, Я. П. Полонскому, и эти воспоминания опубликованы.
П. А. Вяземский когда-то написал, что со смертью
Л. С. Пушкина «погребены многие стихотворения брата его не изданные, даже и не записанные...».
СЕЙЧАС ВРЕМЯ такое — русскую литературу преподают в школе как раздел зарубежной, и мне могут возразить: всё это лирика, чего ради увековечивать память Льва Пушкина в Одессе? Только из почтения к его старшему брату? Так нам эти «старшие братья» — комом в горле...
Коль скоро для рассуждающих подобным образом персонажей аргументов недостаточно, приведу другие, быть может, более весомые в данном контексте. Всё дело в том, что Лев Сергеевич Пушкин все последние годы жизни, без малого десятилетие, верой и правдой служил Одессе непосредственно — как гражданин, как чиновник, как культуртрегер, и снискал колоссальное уважение в городе. Но — обо всем по порядку.
Я мог бы, конечно, сослаться на опубликованные материалы, однако предпочел для большей убедительности обратиться к историческим первоисточникам, прежде всего, к документам из Государственного архива Одесской области.
В фонде Одесской портовой таможни хранится несколько дел, содержащих полные сведения о государственной службе Л. С. Пушкина. Из его «формулярных списков» разных лет узнаем: 26 октября 1843 года он определен чиновником Санкт-Петербургской таможни «для познания дел с прикомандированием к Одесской портовой (таможне — О. Г.) для исправления должности сверх штата». 11 ноября того же года «переименован в коллежские асессоры», а 9 мая 1848 года произведен в надворные советники.
До самой своей кончины, последовавшей 19 июля 1852 года, Лев Сергеевич служил в Одесской портовой таможне, некоторое время, впрочем, прослужив и в сухопутной (1844-1845 гг.).
Здесь уместно упомянуть о том, что до 1842 года он в основном пребывал в войсках, участвовал в ряде военных кампаний, дослужился до майора, неоднократно поощрялся и награждался за отвагу — кавалер орденов Станислава 3-й степени, Владимира
4-й степени с бантом, Анны 3-й степени с бантом и 4-й степени за храбрость, получил серебряные медали за персидскую и турецкую войны, польский знак отличия за военные достоинства.
За годы служения в Одесской таможне многократно награждался и поощрялся, в том числе «денежными награждениями» и чинами.
Служба в таможне в годы порто-франко считалась одной из самых значимых, ответственных, престижных. И не зря чиновники, сотрудники этой институции, обязаны были обладать незапятнанной репутацией, не зря они знатно поощрялись за безупречную самоотверженную службу. Расхожее мнение, будто порто-франко не знало таможенных пошлин, — блеф. Пошлины взимались, однако были значительно ниже, чем в портах с традиционным таможенным режимом, —
1/5-2/5. И этот «урезанный» таможенный сбор давал 75-80%, а то и больше, всех доходов города! Другими словами, сотрудники таможни непосредственно способствовали наполнению городского бюджета. И именно за это неоднократно награждался Л. С. Пушкин! Разве не заслуга перед Одессой, по существу, жившей и строившейся за счет таможенных сборов?
ОДНАКО НЕ ТОЛЬКО на государственной службе проявил себя «брат милый». Достойный всякого доверия современник пишет о том, что «Лев Сергеевич Пушкин пользовался в свое время большим влиянием на общественное мнение Одессы, как в деле искусства, так и в вопросах справедливости», что подобные ему люди «даже впоследствии, несмотря на перемену обстоятельств, до конца своей жизни сохранили свободу слова и мнений, и свой авторитет». Л. С. Пушкин и его супруга, люди, прямо скажем, не слишком хорошо обеспеченные, тем не менее, участвовали в движении благотворительности и милосердия. Ко Льву Сергеевичу часто обращались в приватном порядке как к третейскому судье, когда речь шла о различных спорах, «вопросах чести».
Редактор «Одесского вестника» Н. Г. Тройницкий сообщает: «Брат поэта, Лев Сергеевич Пушкин, был замечательно остроумный человек и феноменальной памяти. Он знал на память и превосходно читал все ходившие тогда в рукописи русские стихи. Он и познакомил автора (то есть Тройницкого — О. Г.) с Гоголем». Тройницкий рассказывает, как Л. С. Пушкин повел его в карантин, в котором проходил положенную обсервацию Н. В. Гоголь, и здесь они общались на дистанции, разделенные несколькими проволочными решетками. Лев Сергеевич был самым близким Гоголю человеком в Одессе. «Гоголь не раз заходил к автору стихотворения (Тройницкому —
О. Г.) и Льву Сергеевичу, в дом Крамарева, на Дерибасовской, где они оба квартировали».
Дом купца М. А. Крамарева — предшественник «Пассажа», то есть он занимал то же «пятно» на углу Дерибасовской и Преображенской улиц. Это был огромный доходный дом, одно из самых обширных и величественных зданий старой Одессы — здесь бывал даже император Николай I, не говоря уже о новороссийских генерал-губернаторах. В самом конце позапрошлого столетия дом Крамарева (тогда он уже числился за Синицыными) сменил крупный торговый центр с гостиницей. Это и есть памятное место, связанное с пребыванием Льва Сергеевича Пушкина в Одессе. Здесь он прожил около девяти лет со своей супругой (с 1843 г.) Елизаветой Александровной Загряжской (1823—1898 гг.), здесь родились их дети — Ольга (21 сентября
1844 г.), Анатолий (17 марта 1846 г.), Мария (27 мая 1849 г.).
Летом 1852 года Лев Сергеевич Пушкин был погребен на Старом городском кладбище — главный вход со стороны улицы Преображенской. В одном из одесских справочников 1920-х годов еще упоминается его могила. Во второй половине 1930-х этот старейший одесский некрополь варварски разрушили.
Разумеется, было бы уместно установить памятную доску на стене старого кладбища. Однако в последние годы постоянно дебатируется вопрос о создании мемориала всем похороненным здесь одесситам. Предполагается установить стелы с именами лиц, захоронение которых здесь документально подтверждено. Впрочем, затянувшиеся разговоры никак не приводят к конструктивному итогу. Поэтому сейчас целесообразно установить памятный знак Л. С. Пушкину на «Пассаже». Тем более, что городу это ровно ничего не будет стоить.
Расходы берет на себя общественная организация — Международный поэтический пушкинский фестиваль «Болдинская осень» в лице его организатора Олега Борушко. В перспективе мы предполагаем поэтапно установить на добровольные пожертвования участников фестиваля памятные знаки на всех сохранившихся зданиях и сооружениях, связанных с пребыванием А. С. Пушкина в Одессе, — домах Феликса де Рибаса, Фундуклея, Кирьякова, Бларамберга, Давыдовых, Ферстера, Строительного комитета и др. Убежден, формирование такого «пушкинского маршрута» прибавит Одессе и славы, и имиджа, и, если хотите, практической выгоды (туризм).
Олег ГУБАРЬ.