|
|
   |
Федор Сергеевич Блинов является создателем конной милиции в Одессе. В гражданскую войну этот человек принимал активное участие в ликвидации бандитизма на Одесщине. Во время Великой Отечественной войны участвовал в обороне нашего города от фашистов.
За период многолетней службы в милиции и участия в боевых действиях он был награжден: трижды орденом Боевого Красного знамени, орденом Ленина, орденом Красной Звезды и многими другими почетными наградами и медалями.
Недавно в архивах мне удалось найти его дневник военной поры, который сам Фёдор Сергеевич передал в дар Музею истории милиции Одессы и Одесской области.
В 1941 году Федор Сергеевич Блинов командовал
5-м кавалерийским полком 1-й кавалерийской дивизии в районе чуть западнее Одессы.
Его рассказ — это маленький эпизод героизма, из которых сложилась наша общая большая победа.
Из воспоминаний Блинова:
«...Вручив мне приказ штаба армии, генерал Петров срочно приказал выступить в восточный сектор.
— Враг терзает нашу Одессу то с одной стороны, то с другой. Запомни, Фёдор, это решающие дни! Гитлер потребовал от румынского генерала Антонеску срочно взять наш город. Ведь Одесса и ее порт имеют исключительно важное экономическое и стратегическое значение. Фашистские полчища перешли Днепр, вышли к Перекопу, к Азовскому морю, Крыму... — сказал он.
— В Лузановку поедете на конях, а там... — казалось, что-то душило его изнутри, генерал отвернулся и почти что неслышно прошептал: — сдадите лошадей.
Я недоумевал: как сдать лошадей? После того как было доказано, что такое кавалерия? Я с удивлением поглядел на него, но по выражению лица понял — спорить бесполезно! Умом я хорошо понимал: линия фронта уже проходила у стен города, а кавалерия свое отработала. Но сердце? При этих словах оно сжалось в комок, стало трудно дышать. Я стоял и не мог поверить, что мы больше не будем седлать наших каурых, серых, вороных и гнедых лошадок.
Видно было, что Иван Ефимович был тоже расстроен. Он как-то непривычно заторопился:
— Давай, Федор Сергеевич, поторапливайся, время не ждет...
В последний раз наша кавалерия выехала на улицы Одессы. Копыта боевых четвероногих друзей в последний раз высекают искры из мостовых. Разрушений в городе намного больше, чем было в начале сентября, когда мы ехали к Дальнику. Обугленные дома. Воздух словно пропитался стойким запахом гари. Скакать приходится осторожно, чтобы лошадь не угодила копытом в воронку. На улицах множество баррикад. Одну за другой проезжаем их, пробираясь через узкие проходы, оставленные посреди мостовой. Но удивительное дело! Чем труднее городу, тем выше моральный дух одесситов. Из-за угла нам навстречу с треньканьем выкатывается темная махина. Трамвай! Старый обшарпаный трудяга, он катит себе с пассажирами...
Возле одного из зданий комиссар что-то внимательно рассматривает и машет мне рукой.
Направляю своего коня в его сторону и вижу: на высокой двери дома приклеено от руки написанное на клочке бумаги объявление: «5-е и 6-е классы школы № 43 начинают занятия 22 сентября в квартире тов. Бойко, 2-й этаж».
Я в недоумении. На улицах Одессы рвутся бомбы и снаряды, а дети продолжают учиться? Вот она, тяга к знаниям!
Уже после войны много раз задумываясь о патриотизме жителей Одессы, пытался понять, насколько удивительные люди — одесситы. В минуты настоящей опасности они остаются спокойными и твердыми.
Мы проезжаем через центр города и видим на углу Карла Либнехта и Советской Армии работающий кинотеатр! Нам улыбаются люди, вышедшие из него, останавливаются и машут руками.
Через полчаса прибываем в Лузановку.
Мы солдаты и не отличаемся сентиментальностью. Жизнь в армии, а тем более на фронте закалила нас. И в то же время при расставании с лошадьми ощущаем душевную боль. Кое-кто из нас подозрительно отворачивался в сторону, чтобы смахнуть набежавшую слезу...
— Теперь мы с моряками в одинаковом положении — горько шутит старший лейтенант Васильев. — Они без кораблей, а мы без лошадей.
— Их называют морской пехотой, а нас как?
— Наверное, кавалерийской пехотой, — шучу я».
Вырвано несколько страниц, далее читаю:
«Сегодня снова бой... Рассвет. Только открываю глаза, первая мысль — сейчас начнется! Второй день не прекращаются атаки. Они следуют одна за другой. Действуют фашисты однообразно. В одно и то же время начало артподготовки, затем появляются во весь рост цепи. Впереди гренадеры Антонеску, сзади гитлеровцы.
Мы долго не могли уснуть, советовались, что делать, если фашисты и дальше будут вести такой обстрел, вполне возможен прорыв. Старший лейтенант Васильев горячился:
— Только контратака! Только контратака!
А ведь он прав. Лицом к лицу фашисты не выдерживают, боятся. Приняли решение — так и действовать. Моряки выступают вместе с нами...
Договорились, передали в штаб. Полковником Осиповым были скоординированны действия артиллеристов. Условились о том, что поднимаемся сразу и выступаем, как только захлебнется первая вражеская атака. Принялись выжидать.
Как задумали, так и получилось. Цепи фашистов остановились перед нашими окопами, не выдержав артиллерийского огня. Мы поднялись. Пушки замолчали — и наши, и вражеские. Никто не хотел бить по своим. Только гитлеровские минометы осыпают нас градом мин... Бежим вперед. Рядом что-то грохнуло. Заложило уши. Разрыва так и не услышал. Упал, вскочил и снова упал. Ощущаю — руки целы. Опустив глаза, вижу — на месте ног какая-то каша из крови и сухожилий. Кровь хлещет фонтаном, вытаскиваю из-за пазухи пакет и начинаю срочную перевязку. Рядом кто-то стонет... Перевожу взгляд в ту сторону и вижу: это мой ординарец — Ваня Прещеев. Но где же его рука? Изогнувшись, подползаю к нему. Перевязываю ему то место, где была когда-то рука. Вдруг чувствую, как начинаю проваливаться во мрак.
Словно во сне слышу:
— Федор Сергеевич! Вставайте! Фашисты!
Чувствую, как меня кто-то тормошит.
— Фашисты, товарищ майор! Фашисты!
Это были последние слова, которые я на тот момент услышал. Очнулся в госпитале и там узнал, что фашисты переняли нашу хитрость. Отступив после нашего натиска, они тут же снова начали атаковать. Увидев их, Ваня, переживая, что одной рукой поднять меня не в силах, начал звать на помощь. Моряки, подоспевшие в последний момент, перенесли меня в окоп, а оттуда доставили в Лузановку.
Привезли меня в госпиталь при мединституте. Операцию вел молодой хирург. Из моей правой ноги вытащили девять осколков. Когда я пришёл в себя окончательно, врач похлопал меня по плечу и сказал: «Помяните моё слово! Вы еще погарцуете на коне!».
Эти слова были пророческими. Когда закончилась война, Фёдор Сергеевич Блинов продолжал оставаться в боевом строю. В музее милиции среди экспонатов находится шашка, с которой он прошел свой ратный путь от рядового до командира.
С каждым годом остается все меньше и меньше людей, которые участвовали в Великой Отечественной войне. Уходит поколение, одержавшее Великую Победу над фашистской Германией. Однако остаются их воспоминания. К сожалению, их написали немногие. Тем дороже для нас записанные воспоминания, а поэтому мы должны бережно к этому относиться. А наше молодое поколение нужно воспитывать на примерах героизма таких людей, каким был Фёдор Сергеевич Блинов.
Елена Павлюк. Сотрудник Музея истории милиции Одессы и Одесской области
Автор благодарит журналиста В. Слисарчука за помощь в подготовке статьи.