|
|
   |
Всем известно, что Одесса дала миру немало знаменитых людей. Писателей, артистов, музыкантов, ученых. Но в Одессе всегда были люди, пусть и не известные миру, но которых знал весь город.
Одним из таких людей был капитан Одесского портофлота Иван Иванович Гуcев. Старым одесситам это имя было знакомо хорошо.
Командовал Иван Иванович небольшим суденышком, которое возило пассажиров от старого морвокзала в «Лузановку». А назывался этот мини-лайнер, как шутливо называли его в портофлоте, «Капелла».
Появилась «Капелла» в Одессе сразу после войны. Пригнали ее из поверженной фашистской Германии вместе с такими гигантами, как «Россия», «Победа» и «Грузия». Глядя на этот неказистый крутобокий теплоходик, который раскачивался у причала, когда мимо проходил выходящий из порта пароход, трудно было поверить, что пришел он в Одессу из Германии, пройдя через Северное море.
Почему суденышко называлось «Капелла», не мог ответить, наверное, даже тогдашний начальник портофлота Павел Тимофеевич Деревянко, принимавший судно у перегонной команды.
Ходили слухи, что «Капелла» строилась на гамбургской верфи, а ее заказчик, богатый немецкий промышленник, пел в какой-то любительской капелле и построил это небольшое судно, чтобы катать членов капеллы по Эльбе.
В паре с «Капеллой» ходил в «Лузановку» и пассажирский катер «Яша Гордиенко», названный в честь юного подпольщика, который в годы фашистской оккупации города в годовщину Октябрьской революции взобрался ночью на колокольню Успенского собора и вывесил красный флаг, а впоследствии был расстрелян.
Взбешенные румынские жандармы бегали вокруг собора, боясь подняться на колокольню, чтобы сорвать трепещущий на ветру советский флаг. А румынские солдаты, угрожающе щелкая затворами винтовок, разгоняли одесситов, собравшихся на противоположной стороне улицы и с удивлением глядящих на неожиданно взмывший над оккупированным городом свой родной флаг, испытывая восторг и гордость от дерзости неизвестного смельчака!
Яшу выдал предатель. Он был схвачен румынской тайной полицией...
Катер, названный в честь героя одесского подполья, брал на борт мало пассажиров. И если «Капелла» по какой-то причине задерживалась, на причале собиралась огромная толпа изнывающих от жары людей, предпочитавших попасть на Лузановский пляж морем. И когда вдалеке показывалась «Капелла», попыхивая из короткой трубы выхлопным дымком, все облегченно вздыхали. Люди знали: Гусев заберет всех. Не хватит места на палубе, разместит в помещениях команды и даже в своей каюте...
С Гусевым познакомил меня Евгений Иванович Малахатко, — капитан бывшего учебного судна «Экватор», которое было отдано Одесской флотилии юных моряков и стояло на мертвом якоре в «Отраде», напротив подвесной канатной дороги. Евгений Иванович был уже на пенсии, но, чтобы не сидеть дома, согласился принять под свое командование «Экватор».
Когда-то на теплоходе «Устилуг» довелось мне с Евгением Ивановичем буксировать из Одессы на Сахалин плавкран.
Весь переход через Индийский океан погода нам благоприятствовала. Но у берегов Японии, возле острова Цусима, нас прихватил шторм.
Это был тот самый остров Цусима, возле которого во время русско-японской войны 1905 года японская эскадра под командованием адмирала Того разгромила эскадру царского адмирала Рождественского, шедшую из Санкт-Петербурга на помощь заблокированным японцами в Порт-Артуре русским военным кораблям...
Сидели мы как-то с Евгением Ивановичем на Приморском бульваре и вспоминали ту буксировку. Мимо шел Гусев. Увидев Евгения Ивановича, он подошел, поздоровался и, присев на скамью, сняв с лысеющей головы старенькую капитанскую фуражку, спросил:
— Ну, как, Женя, твой «Экватор»? Говорят, после ограбления один корпус остался.
Вопрос был задан неспроста. Как рассказывал Евгений Иванович, «Экватор», тоже бывший немецкий пароход, отплавав как учебное судно с курсантами мореходных училищ свой срок, приказом министра был поставлен на отдаленный причал Одесского порта в ожидании своей дальнейшей участи.
Капитан и экипаж сошли на берег, а на «Экваторе» оставили сторожа и несколько матросов из резерва.
И тут началось великое ограбление парохода. Мебель и все, что можно было отвинтить и вынести, в течение нескольких суток было вывезено по дачам и квартирам разных чиновников.
В первый день сторож попытался остановить грабителей. Но ему показали бумагу за подписью заместителя начальника пароходства.
И когда «Экватор» был отбуксирован в «Отраду», поставлен на мертвый якорь и передан флотилии юных моряков, будущие мореходы получили разграбленный и разворованный пароход...
Написав эти строки, я подумал; ограбление «Экватора» было репетицией к тотальному ограблению Черноморского пароходства, разразившемуся в годы горбачевской перестройки, что и привело к полному его уничтожению...
Но вернемся к капитану И.И. Гусеву.
Плавая механиком ЧМП, я был внештатным корреспондентом газеты «Моряк».
— Зайдя как-то в редакцию, получил задание написать очерк о капитане «Капеллы» в связи с его семидесятилетием.
— Старик неразговорчив, — предупредил Вениамин Борисович Косоногов, ответственный секретарь редакции. — Много не расскажет. Да и времени у него нет. Сейчас разгар лета. С мостика почти не сходит. Но ты сделай с ним пару рейсов в «Лузановку». Что-нибудь да выудишь. А даты биографии я тебе дам.
Вот с таким напутствием отправился я в порт.
День был августовский, жаркий. На причале в ожидании «Капеллы» стояла огромная очередь изнывающих от жары людей. От них я узнал, что «Яша Гордиенко», ходит уже в «Аркадию», с заходом на «Ланжерон» и в «Отраду». А в «Лузановку» — только «Капелла».
Когда она, наконец, подошла, навалившись со скрежетом на причал, очередь сразу смешалась, и началась давка. И тут я увидел капитана «Капеллы» в действии. Стоя на крыле мостика, Иван Иванович кричал в медный рупор:
— Стоп! Женщины с детьми вперед! Вперед, говорю! Мужчины садятся последними!
Не послушавшись капитана, какой-то мужчина пытался перелезть через борт, но Иван Иванович заметил его и крикнул стоящему у сходни матросу:
— Вахтенный! Чего рот раззявил?
Вихрастый матрос в тельняшке и флотских брюках, очевидно, недавно демобилизованный из Военно-морского флота, метнулся к нарушителю и оттащил от борта.
— Стоять! Стоять! — закричал нарушителю капитан. — Возьму всех! Но вас — последним!
И действительно, когда «Капелла», убрав сходню, начала отходить, на причале, где подувший с моря ветерок гонял пыль и обрывки газет, не осталось ни одного человека.
По выходу в море у меня не было возможности поговорить с Иваном Ивановичем. Он вел свой мини-лайнер к желтевшему вдали лузановскому пляжу, ворочая штурвал и поминутно дергая привод тифона, разгоняя гудками снующие на пути многочисленные рыбачьи лодки.
Высадив в «Лузановке» пассажиров, «Капелла» снялась в обратный рейс. Но теперь пассажиров было немного, основная масса пляжников должна была хлынуть к вечеру.
Из Лузановки, сменив Гусева у штурвала, вел «Капеллу» его помощник. Но Иван Иванович не ушел с мостика. Он стоял у машинного телеграфа, готовый в любой момент уменьшить ход, так как рыбачьих лодок в Одесском заливе стало еще больше.
Шла скумбрия. Тогда ее было еще много в Одессе. Продавали не только на «Привозе» и Новом базаре, но буквально на каждом углу.
Поговорить с Гусевым в тот день не удалось. Я видел, как он напряженно работал и навряд ли имел бы время ответить на самый короткий мой вопрос. Пришел я на «Капеллу» на следующий день. Хотелось еще немного понаблюдать, как он работает, чтобы описать в очерке, который ждали от меня в «Моряке.
Придя на причал, увидел странную картину: cобравшиеся на причале пассажиры томились от жары, но стоявший у сходни вахтенный матрос на борт «Капеллы» никого не пускал.
Когда я стал спрашивать у собравшихся, в чем дело, они только пожимали плечами. А одна женщина в соломенной шляпе, державшая за руку плачущую девочку, возмущенно сказала:
— Говорят, другого капитана назначили. Был бы Иван Иванович, давно б в «Лузановке» были!
Решив разобраться в случившемся, я протиснулся к сходне, показал вахтенному выданное мне в «Моряке» удостоверение и попросил пропустить к капитану.
Поднявшись на мостик, увидел Гусева. Перед ним стоял его помощник, босой и в мокрых трусах.
— Ну, что? Не получается?
— Нет, Иван Иванович. Замоталась намертво!
Выругавшись, Гусев прошелся по мостику, увидев меня, узнал и резко спросил:
— Как вы здесь оказались?
Я показал свое удостоверение и осторожно спросил, что случилось.
— Что, что! — со злостью ответил Гусев. — Намотали на винт рыбачью сеть. Вот и стоим.
И обернулся к помощнику:
— Хватит нырять. Беги на причал, звони. Пусть пришлют водолазов. А людям скажи, пусть добираются в «Лузановку» трамваями. Стоять наверняка будем до вечера.
Помощник кивнул и, как был в одних трусах, поспешил вниз.
Гусев повернулся ко мне:
— Так что вы хотите?
Понимая состояние капитана, который в жару застрял у причала и не в состоянии помочь людям попасть на пляж, я сказал:
— Вы уж извините, Иван Иванович за мой неуместный визит. Но в «Моряке» знают, что вам скоро исполнится 70 лет. Вот и послали меня собрать материал для юбилейного очерка. Но я понимаю, вам сейчас не до этого. Приду в другой раз.
Гусев усмехнулся, снял фуражку и вытер ладонью вспотевший лоб.
— Говорите, материал для юбилейного очерка? А что я могу рассказать? Вот, работаю на «Капелле». Когда-то плавал за границу. Остался в оккупации. А «оккупантам» визу не открывали. В пароходстве даже в каботаж не взяли. Хорошо, в портофлоте работу дали...
Он отвернулся, натянул на голову фуражку и стал смотреть в сторону «Лузановки», скрывая, наверное, охватившее его волнение.
Я молчал, ожидая продолжение рассказа.
В это время на мостик поднялся в грязном комбинезоне, с черным закопченным лицом механик. Сходство с негром придавали ему и черные курчавые волосы, на которых блестели мазутные пятна.
— Ну, что, Иван Иванович? Постоим еще немного? Успею я насос подкачки топлива собрать?
Гусев посмотрел на него с усмешкой и с горечью сказал:
— Успеешь. Если даже главный двигатель разберешь, то и его успеешь собрать.
— Что? Так серьезно?
— А ты нырни под корму, посмотри!
Механик понимающе кивнул и так же быстро, как и появился, исчез. Гусев повернулся ко мне и хотел что-то добавить к своему рассказу, но тут на мостик взлетел запыхавшийся помощник:
— Водолазы уже идут! Сейчас будут к нам швартоваться!
— Молодец! — обрадовался Иван Иванович. — Давай, готовь кранцы, чтобы они при швартовке нам борт не продавили!
И повернулся ко мне:
— Все. Извините, на вас уже времени нет!
Но без очерка о капитане «Капеллы» я решил в «Моряк» не возвращаться. А собрать о нем биографические данные было делом несложным. Во-первых, мне обещал дать их ответственный секретарь «Моряка», а во-вторых, предъявив удостоверение газеты, я мог получить их в отделе кадров портофлота.
С портофлота я и начал.
Прямо с причала, где стояла «Капелла», я пошел к невысокому двухэтажному зданию, которое было мне хорошо знакомо.
В 1953 году, вернувшись из армии, я снова был принят на работу в пароходство, откуда был призван на военную службу.
Сделав несколько рейсов мотористом на небольшом каботажном танкере «Меганом», я перевелся на работу в ремонтную бригаду пароходства, чтобы продолжить образование.
Война, гетто, концлагерь помешали закончить мне школу, и работая слесарем по ремонту судовых двигателей, я поступил в 10-й класс вечерней школы и одновременно был принят на курсы механиков при Одесском портофлоте. Потом, плавая, продолжал получать образование заочно.
Когда в отделе кадров портофлота инспектор узнал, что я хочу написать о Иване Ивановиче Гусеве, он тут же достал его личное дело, усадил меня за стол и даже дал ручку и тетрадь:
— Пишите! Иван Иванович этого достоин!
Родом И.И. Гусев был из Алешек, небольшого городка на Днепре, расположенного недалеко от Херсона, откуда вышло не одно поколение черноморских капитанов.
Родился в 1895 году. Отец был капитаном речного буксира, таскал по Днепру баржи, и Ваня Гусев с малых лет, плавая с отцом, осваивал азы матросского дела.
Когда исполнилось шестнадцать, нанялся матросом на парусник «Святой Николай». Побывал в Болгарии, Румынии, Турции и поняв, что его жизнь навсегда связана с морем, дал себе слово стать капитаном.
Уже при Советской власти, закончив Одесский морской техникум, получил диплом штурмана дальнего плавания, поступил в Черноморское пароходство и был назначен третьим помощником капитана парохода «Восток». Вот на этом пароходе, поднимаясь по служебной лестнице, он и стал капитаном.
22 июня 1941 года застало «Восток» в Одессе, в доке судоремонтного завода. На собрании экипажа, которое созвал капитан, было решено работать по 16—18 часов, в помощь судоремонтникам, чтобы скорее закончить ремонт. И уже в начале июля пароход стал под погрузку.
Но в одном из рейсов в Новороссийск, с оборудованием одесских заводов и двумя тысячами эвакуированных женщин и детей в твиндеках, пароход попал под налет фашистских самолетов.
Иван Иванович успешно маневрировал, уклоняясь от бомб, но одна бомба все же взорвалась под бортом парохода. Взрывной волной Гусева снесло с мостика. Очнулся на палубе, но подняться не мог. Пароход пришел в Одессу с неподвижно лежащим в каюте капитаном. Больше месяца провалялся Иван Иванович на больничной койке, Но не успел выйти из больницы, как попал под бомбежку, осколком был ранен в бедро.
И — снова больница. Так остался в оккупации...
В его личном деле я нашел свидетельство одного из партизан, чей отряд скрывался в Одесских катакомбах. В этом документе говорилось, что И. И. Гусев во время фашистской оккупации Одессы, связавшись с партизанами, расклеивал по ночам по городу листовки со сводками Совинформбюро. Эти листовки печатались в расположенной в катакомбах типографии. В 1943 году он был арестован сигуранцей и был бы, наверняка, повешен или расстрелян, но работавший в журнале, связанный с партизанами переводчик, помог ему бежать.
Справка была дана для органов НКВД, которые после освобождения Одессы обвинили бывшего капитана парохода «Восток» в дезертирстве. Благодаря этой справке И.И. Гусев избежал ссылки на Колыму. Но в пароходство его не взяли, и стезей его стал портофлот...
В тот день, когда я отнес свой очерк о капитане И.И. Гусеве в «Моряк», меня вызвали в отдел кадров пароходства, и на следующее утро я улетел в Новороссийск. Там грузился на Индию танкер «Ельня», на который я был назначен 3-м механиком.
Рейс продолжался два месяца. Вернувшись в Одессу, я сразу побежал в «Моряк», узнать, как отреагировал на мой очерк И.И. Гусев. Оказалось, прочитав очерк, он зашел в редакцию и сказал, что не надо было расписывать его каким-то героем. По его словам, ему теперь перед людьми неудобно.
Я хотел с ним встретиться. Но была глубокая осень, отбуксированная в дальний угол Одесского порта «Капелла» стояла в ремонте, и когда я туда добрался, вахтенный сказал, что Иван Иванович болеет и на судне бывает редко.
Увидел я его лишь следующим летом. На небольшом пассажирском пароходе «Славянск» я отправлялся в Херсон на приемку строящегося там танкера.
Когда, отвалив от причала, мы вышли за маяк, я увидел «Капеллу». Она возвращалась из «Лузановки». На мостике стоял ее бессменный капитан — Иван Иванович Гусев. Дергая привод тифона, он разгонял гудками снующие по заливу рыбачьи лодки.
Аркадий Хасин