|
|
   |
Коронной фразой Матроскина из милого детского мультика «Простоквашино» мог бы щеголять и наш герой — методист лечебной физкультуры по диплому, а по жизни — любимец всех, кто лечится или лечился в санатории «Лермонтовский». Проще узнать, чего А.Е. Полянко не умеет, потому что умеет он, кажется, все.
Небольшой домик-дачу в течение 25 лет построил сам. Было такое время, что на хлеб зарабатывал пошивом брюк, для чего закончил курсы. Двух сыновей воспитал так, что «они выросли с руками — все умеют». Деревьев тоже посадил немало, в том числе и на территории санатория. Привить любой саженец? Пожалуйста. Помочь по части электричества? «Не ас, но починить розетку могу». В его кабинете-спортзале механотерапии все исправно вертится-крутится — сам чинит.
На лечение к Александру Евгеньевичу ходят с удовольствием и без записи-рекомендации в курортной книжке. Нет смысла цитировать все слова признательности из самодельного «Журнала советов и предложений», они все сводятся к благодарности «за его доброе чуткое отношение и огромную помощь». Только адреса авторов разные: Житомир, Никополь, Одесса, Израиль, Бердичев, США...
Наблюдая, как ловко, не упуская из поля зрения никого из тренирующихся, лавирует Александр Евгеньевич между аппаратами-тренажерами (их на небольшой площади более 20), задала ему популярный среди медиков вопрос: «Ваш интересный больной?» — и поняла, что совершила ошибку. Александр Евгеньевич о болезнях со своими временными подопечными говорить не любит, он нацеливает их на здоровье. А тут не только умение и терпение нужно — «надо в каждого влюбиться». Судя по всему, у него это здорово получается.
Улыбка не сходит с его лица, вызывая столь же искреннюю в ответ. Если он видит, что человек чем-то удручен, старается его разговорить — о доме, о секретах профессии, о детях и внуках... Это у него отвлекающим моментом называется. Может Александр Евгеньевич и замечание сделать. Но так, что «спортсмен», перенесший инсульт или имеющий «в активе» коксартроз, старается сам укротить непослушный аппарат, чего наставнику и следует добиться. В зависимости от ситуации он, конечно, и колесо какое-то раскрутит, и лечь или сесть на тренажер поможет, не забывая, однако, тактично напомнить главное правило: «Чтобы быть здоровым, надо что-то делать. Заставлять себя».
С таким наставлением и по окончании курса лечения отпускает. «Спасибо большое! — прощается очередная подопечная. — Сегодня я у вас последний день». «Заключительный, а не последний, мадам», — любезно уточняет Александр Евгеньевич. Как истинный одессит, он всегда — джентльмен, тонко оценивающий момент. Скажем, приглашение представительницы слабого пола на тренажер-«велосипед» сопровождает задорно-улыбчивой словесной картинкой: «Едем по Дерибасовской! Сидим прямо — на нас смотрят все мужчины...». И — «мягкой лапкой» по женскому сердцу: «За время нашего лечения ножки удлиняются на 15 сантиметров!».
Лечиться у него весело. Он понимает: человеку нужна, прежде всего, поддержка психологическая. Благодарен своей альма-матер — педагогическому институту (таким был статус у нынешнего педуниверситета им. К.Д. Ушинского): «После нашего вуза мы все, выпускники факультета физвоспитания, разбираемся и в физиологии, и в анатомии. Любому человеку подберем нагрузку. Приходите. Только не ленитесь. А то иной, — понижает голос собеседник, косясь на чересчур упитанного мужичину, — как приходит с брюхом, так и уходит. И все советы-задания на дом после санаторного лечения — побоку».
Небольшая легкая статура (вот уж емкое украинское слово!) Александра Евгеньевича, кажется, вся на пружинах. Живчик еще тот! И мастер по тяжелой атлетике! А ведь в детстве чуть не умер. Воскресили медицина и спорт. Он из двойняшек, но сестричка не выжила. Ему еще и года не было, когда по медицинским показаниям сделали переливание крови, что в то время было сопряжено с большим риском, а позднее мама, тоже врач, отдала его в спортивную школу.
Светло улыбаясь, вспоминает Александр Евгеньевич, как он 20 лет назад пришел в «Лермонтовский»: «Я работал в морском училище имени Маринеско, вел все виды спорта, выступал вместе с ребятами на соревнованиях, на занятия мы каждое утро шли с оркестром — на нас засматривались все горожане. А потом прошел слух, что какое-то училище — то ли херсонское, то ли николаевское, то ли наше — пойдет под сокращение. И мама — она у меня была юмористка — сказала однажды: «Хватит калечить людей — иди лечи их». У нас с мамой Людмилой Александровной Масюк (ее не стало год назад) на двоих стаж работы в «Лермонтовском» — около 60 лет. Мама — невропатолог, стояла у истоков психотерапии. Научных трудов не накопила, но очень многим людям помогла, благодарные пациенты ей даже из Штатов писали».
Благожелательное отношение к людям наверняка передалось ему по наследству. Он и о коллегах своих столько интересного порассказал, что впору писать целую галерею портретов. Начиная с директора санатория Дмитрия Игоревича Антипова, главный козырь которого, считает Александр Евгеньевич, — умение всех заставить работать с полной отдачей, потому что и сам за какой-то год, как пришел, и отопление наладил, и окна в корпусах поменял.
Умение и желание работать, по мнению Александра Евгеньевича, — главное достоинство, которое он, как бы ни странно это звучало, приписывает и своему «тренажерному войску».
Спортивным снарядам в его кабинете... 160 лет. Аппаратура старше самого санатория, а ему осенью исполнится 100 лет! «Цандеровская, — с уважением констатирует он сей незаурядный факт. — Автор — шведский ученый Густав Цандер. Современная спортивная аппаратура разрабатывалась на основе цандеровской... Вот этот ряд аппаратов, — кивает рассказчик в сторону окон, — приводится в движение с помощью вала, подключенного к электричеству и упрятанного под полом. Когда-то его роль выполняла машина, стоявшая на улице, ее обслуживал кочегар или даже два. А тот ряд тренажеров, у глухой стены, заставляют работать сами пациенты — это полезная нагрузка на мышцы».
Александр Евгеньевич бережно снимает со стены фото-виньетку: «Выпускники цандеровского института 1907 года. С цандеровской аппаратурой тогда работали, — обращает он мое внимание, — только женщины-врачи. И была она лишь в трех городах царской России, один из них — Одесса. Но революции, войны многое уничтожили. Вроде бы что-то еще сохранилось в Ессентуках, Пятигорске, еще где-то на Кавказе... Наши моряки рассказывают, что очень удивили шведов: побывав в тамошнем музее, где цандеровские аппараты выставлены в качестве экспонатов, они похвалились, что у нас такие тренажеры вовсю работают».
«Трудятся исправно, — бережно-любовно гладит Александр Евгеньевич бок железного «коня». — Вся аппаратура не на подшипниках, а на масленках. Вот, — откручивает он незаметную для постороннего ока крышечку одной из них, — заливаю сюда масло — и пожалуйте лечить позвоночник, избавляться от шейного остеохондроза, разрабатывать руку или ногу после перелома или инсульта... Помочь костно-мышечной или нервной системе — нам все по плечу».
«А что бы вы посоветовали любителям лечения под названием «полежать на диване»? — выдала я наконец вертевшийся на языке вопрос.
Инициативу с ответом моментально перехватила Галина Ивановна, одна из пациенток, забиравшая со стола свою курортную книжицу с отметкой Александра Евгеньевича: «Я своему сыну говорю: «Видел бы ты, какой стройный наш врач, никакого пуза нет. А вы, молодые, только у компьютера с пивом сидите».
Мария Стерненко