Бабелю — граждане Одессы

19 февраля вице-президент Всемирного клуба одесситов Евгений Голубовский объявил журналистам, что «начальный капитал» для сооружения в Одессе памятника выдающемуся земляку — писателю Исааку Бабелю — собран!

Журналисты Евгений Голубовский и Валерий Хаит рассказали собравшимся, что на 18 февраля на специальный счет, открытый по инициативе Всемирного клуба одесситов Одесским горсоветом, поступило 20 500 долларов из Украины, Грузии, Израиля, Германии, России, Канады, США, Франции, Швеции, Эстонии. Более 10000 долларов из этой суммы внесли одесситы.

Состояние спецсчета показывает, что настала пора объявить открытый международный конкурс на создание проекта памятника Исааку Эммануиловичу Бабелю: ведь горисполком, открывая счет, поставил условием конкурса наличие «стартового капитала» размером в 20 тысяч долларов. Уже собран и необходимый пакет документов. Открытие памятника планируется на январь 2010 года — к 70-летию со дня гибели писателя.

«Мы надеемся, — отметил В.Хаит, — на дальнейший энтузиазм пожертвователей и на то, что он будет проявлен еще ярче. Мы должны помочь людям вернуть правильные художественные, культурные ориентиры. Памятник Бабелю, созданный на народные деньги, — один из них».

Если кто-либо не имеет времени оформить банков"ский взнос, за него это могут сделать сотрудники Всемирного клуба одесситов, находящегося на Маразлиевской улице, дом 7 (угол Базарной). Жертвователю вручат именное свидетельство. Реестр дарителей будет сдан в областной госархив на вечное хранение.

Спецсчет горсовета: банк ГУГКУ в Одесской области, МФО 828011; код ЕГРПОУ 23862106; счет 31519931700002.

Клуб открыт в рабочие дни с 10.00 до 17.00. Телефоны 725-45-67, 725-53-68.

проблемы наших музеев

Пушкин и для одессита — «наше все», или?..

В незавидном положении оказалось здание на Пушкинской, 13, в котором помещается музей... одного «иностранного поэта». Точнее, филиал Одесского литературного музея — «квартира А. С. Пушкина». Это бывший Отель Дю Нор — «Северная гостиница», принадлежавшая Шарлю Сикару, другу нашего дюка де Ришелье, негоцианту, чей родовой дом целехонек стоит в Марселе. А вот его одесским апартаментам, в которых жил великий поэт, повезло куда меньше: здание полностью зависит от воли так называемых инвесторов, и будет эта воля доброй или злой — кто и как определит?

МУЗЕЙ — УНИКАЛЕН: не много сохранилось в провинции зданий, где побывал и даже пожил сам Александр Сергеевич Пушкин, и в этом смысле муниципальным властям очень легко сулить Одессе на пресс-конференциях прибыльную туристическую карьеру. Гораздо хлопотнее потрудиться ради ее обеспечения, и уж вовсе, похоже, неохота ссориться с «инвесторами», предъявляя к ним неукоснительные требования.

Досконально известно то, что пристроенная вплотную к зданию бывшего Отеля Дю Нор гостиница «Красная», называемая ныне гостиницей «Лондонская — Бристоль», была выкуплена у городской территориальной громады частным предпринимателем и подвергнута капитальной реконструкции с сохранением аутентичных фасадов. Что само по себе отрадно: для города спасен великолепный архитектурный памятник. Все происходит в духе современной европейской практики сохранения архитектурного наследия. Вчерашнюю «Красную» внутри радикально перепланировали, несущие конструкции укрепили металлом и бетоном, от чего конструктивные части здания стали значительно тяжелее, а интерьер модернизировали.

Однако все эти работы, имеющие, понятное дело, характер вибрационно-ударно-раскачивающий, не могли не сказаться отрицательно на лепящемся к «Красной» зданьице музея. И сказались. Досконально известно также, что новый владелец «Красной», приступая к ее реконструкции, дал инвестиционное обязательство выполнить ремонтно-реставрационные работы на здании музея.

...Когда я 14 февраля беседовала с заведующей Музеем-квартирой А. С. Пушкина, президентом Альянс Франсэз в Одессе Аллой Ниршей, она с волнением ждала «подарка к Валентинову дню», знака любви инвестора к культурному наследию Одессы — прихода прорабов. На последнем по времени письме А. М. Нирши генеральному директору гостиницы «Лондонская — Бристоль» уже была резолюция: «Завершить».

ВПРОЧЕМ, завершение еще не брезжит. Осталось, как говорится, начать да окончить. А чтобы поддержать в инвесторе добрую волю, Алла Михайловна изрядно побегала! В том числе и в облУООКН, которое заведующая филиалом Литмузея буквально осаждала. Потому что много безнадзорного случилось в зданьице. В подвале владельцы здания (одна из «громад» в лице совета) то ли продали, то ли сдали в аренду помещения некоей страховой компании, и пользователь принялся за перепланировку, с энтузиазмом вышибая несущие стены. Это произошло весной прошлого года. Ошеломленный музейный штат постиг масштабы «перестройки», когда узнал, что из подвалов вывезено несколько машин камня. А в музее пошли трещины по стенам и над дверными проемами, а также на полу второго этажа. Над музеем нависла опасность вообще рухнуть. Сотрудники забили тревогу...

К великому прискорбию, начальник облУООКН Наталья Анатольевна Штербуль ни разу лично не побывала на этом «объекте». Может, он, конечно, и не самый неповторимый шедевр архитектуры, однако вызывает ли сомнение его историческая ценность? Хотелось бы гораздо более пристального внимания «госоргана» к Музею Пушкина. Тем более, что инвестиционные обязательства по реставрации музейного здания, как и ход их выполнения, как и соответствие этих работ строительным нормам и правилам, именно охранный госорган призван курировать. Может ли, к примеру, ответственный гос"орган признать нормальным «первоочередное противоаварийное мероприятие», когда в страшенную трещину по фасаду музейного дворового флигеля строители... задувают полиуретановую пену, считая, таким образом, стену «укрепленной»?

Все же появление, просьбами А.М.Нирши, на «объекте» инспектора облУООКН заставило подселенную в здание фирму восстановить несущую стену в подвале и укрепить фундамент посредством введения металлических балок. Но процесс этого введения, в свою очередь, опять же расшатал надземную часть. А в ноябре минувшего года ремонты заглохли. Надежда на их возобновление появилась лишь сейчас. Смеем ли рассчитывать и на пристальный контроль со стороны охранной структуры? И на понимание инвестором того обстоятельства, что реконструкция двух стоящих вплотную зданий может быть только одновременной, комплексной?

Щели в музее, конечно, ужасают. Бывшая экспозиционная часть, тот самый дворовый флигель, из пяти залов которого сотрудники музея были вынуждены «отселить» Александра Сергеича, просто в угрожающем состоянии. Фундамент там не укреплен, несущие стены треснули. Да и все водонесущие коммуникации под зданием следовало бы заменить для начала.

Между прочим, в нынешнем году аккурат в Международный день музеев 18 мая исполнится 50 лет со дня выхода указа Верховного Совета УССР о создании в Одессе Музея А. С. Пушкина. Через два года музей открыли. И еще между прочим: в первую же бомбардировку Одессы во время Великой Отечественной бомба тут же угодила прямо в Музей-квартиру Пушкина. Это сказала мне Алла Михайловна, когда я спросила про музейный паркет советской выделки. Сегодняшняя «перестройка» города подчас по"страшнее бомбардировок, а вандализм иных отечественных нуворишей удручающ. Хочу верить, что к новому владельцу гостиницы «Лондонская — Бристоль» сие никак не относится...

Итак, будет ли в Одессе достойно и нерушимо увековечена память Поэта, который, невзирая на то, что сделался иностранцем, остался, смею надеяться, «нашим всем»?

Валентина ЛЕВЧУК.

память

«Друзей моих прекрасные черты...»

Посмертная выставка фотографа Бориса Ладыженского, ушедшего из нашего мира на 82-м году жизни 6 ноября 2006 года, посвятившего 19 лет своей творческой, трудовой деятельности Одесскому художественному музею, открылась 19 февраля во Всемирном клубе одесситов.

Строка популярного стихотворения Бэллы Ахмадулиной стала названием этой экспозиции, фотографии которой спечатаны с диска, оставленного фотохудожником как завещание. Дело в том, что персональных выставок у Бориса Ильича... не было: долгое время возглавляя Одесский фотоклуб, будучи почетным членом Всемирного клуба одесситов, в помещении которого фотохудожники собирались каждый четверг, — Ладыженский не считал себя достойным персональной экспозиции, а устраивал выставки другим. Художественный музей при поддержке облуправления культуры и туризма издал небольшой, но емкий каталог работ Б.И.Ладыженского, а Одесское отделение НСФХУ, Одесская фотографическая ассоциация и клуб «Фотон-2» помогли организовать «фотомемориал».

Небольшой, недавно отремонтированный и по-новому подсвеченный выставочный зал Всемирного клуба одесситов едва вместил публику. На стенах — фотопортреты одесситов, чьи имена на слуху и на памяти нашего и предыдущего поколений. Эти люди составили и славу современной Одессы, и ее неповторимый колорит. Кинематографисты Кира Муратова и Евгений Голубенко. Журналисты-краеведы Олег Губарь, Евгений Голубовский, Валерий Хаит. Художники Юрий Коваленко, Сергей Ильин, Григорий Палатников, Александр Князик. Писатели Михаил Жванецкий, Георгий Голубенко. Фотограф Дмитрий Зюбрицкий. И многие другие. Черно-белые снимки очень выразительны и психологичны.

Борис Ильич был когда-то военным летчиком. О нем вспоминают как о человеке на редкость контактном, умеющем дружить. Он оставил по себе огромный художественный архив: «Таких выставок на основе фотопленок Бориса Ильича можно сделать еще 20-30, — считает научный сотрудник Художественного музея Виталий Абрамов, чей супервыразительный фотопортрет, кстати, тоже находится в нынешнем собрании. — Ладыженский выполнял свои фото «в лоб», без постановочной подготовки, быстро входя в контакт с людьми, которых снимал. У него был точный глаз. Так он однажды сделал несколько замечательных снимков с известного кинорежиссера Сергея Соловьева, встретив его совершенно случайно».

Говорят, он стеснялся так называемых профи, считал себя непрофессионалом, и это помогало ему не успокоиться и не закоснеть в штампах. Меж тем, очевидно, что Борис Ладыженский внес очень весомый вклад в трудный жанр фотографического портрета, а представителей этого жанра сейчас можно счесть по пальцам не только в Одессе. Черно-белая суровая, минималистическая фактура снимков Ладыженского подкупает своей выразительностью и честностью.

Валентина АНДРЕЕВА.

Свеча горела на столе...

Уникальную коллекцию канделябров, подсвечников, светильников, ламп и фонарей из фондов Одесского историко-краеведческого музея можно увидеть в выставочном зале музея на Ланжероновской, 24а.

От громадных люстр на сотни свечей, которыми стали освещать большие залы с конца семнадцатого века, и до скромных подсвечников-ночничков, а также настольных, напольных и настенных канделябров... Поражают особой вычурностью форм фортепианные подсвечники. Все эти приспособления исправно служили человечеству на протяжении веков.

Укоренившаяся традиция была так сильна, что пришедшие на смену свечам сначала керосиновые, а затем и электрические лампы достаточно долго копировали по форме подсвечники. И только уже в начале двадцатого века электрические светильники окончательно порвали своим внешним видом со своим «подсвечным» прошлым, навсегда его, правда, сохранив в определении яркости лампочки.

Олег ВЛАДИМИРСКИЙ.

На снимках: экспонаты выставки «Гори, гори, моя свеча...»

Одесса: люди и судьбы

Книга жизни четы Успенских

В Доме ученых открылась персональная выставка живописи одессита Владимира Успенского

ВЛАДИМИР И НИНА УСПЕНСКИЕ, на мой взгляд, типичнейшие шестидесятники по духу, хотя и не по возрасту: художник припозднился — родился в 1952 году. Неисповедимым образом унаследовал он идеалы и вечное мальчишество поколения двадцатого съезда и еще более непонятным образом остался верен этому настрою, в то время как его взросление припало на циничные, разочарованные, застойные семидесятые. Нина поначалу производит впечатление восторженного до наивности человека, а затем изумляет и даже внушает почтение бесстрашной распахнутостью людям и впечатлениям, живым интересом и серьезным отношением к чужим судьбам, к личности другого.

Владимир — не профессиональный художник, хотя художество у него, можно сказать, в крови: и отец его, Николай Михайлович, посвятивший себя технике, рисовал, и прадед по отцу был художником у барона Фальц-Фейна в Аскании Новой. Владимир в профессии пошел по стопам отца: сначала — техникум промышленной автоматики, затем — факультет автоматизации и приборостроения в технологическом институте имени Ломоносова. И после — много разных инженерных должностей, в том числе старшего научного сотрудника, заведующего научно-исследовательской лабораторией разработки электронных приборов; авторские свидетельства, патенты на изобретения, — и отец был изобретателем. И... неперестанные занятия изобразительным искусством, альбомы, пособия, репродукции.

Столь подробно останавливаюсь на профессии автора выставки, чтобы разобраться и постичь, отчего она, выставка, вот такая. Существенно здесь одно обстоятельство: пять лет назад Владимир Успенский стал инвалидом по зрению. Даже не смог более из-за этого работать как инженер. Спасла... живопись. Это увлечение активно поддерживала в муже Нина. И только ей, должно быть, известно, сколько бодрого мужества ей самой понадобилось, чтобы Владимир не пал духом. Одесса знает подобный прецедент — творчество слабовидящего живописца и графика Валерия Сырова, мастера изумительно тонких монотипий.

В Ореховой гостиной Дома ученых вглядываюсь в картины Успенского, еще не вчитавшись в пресс-релиз (приведенный выше драматический штрих биографии узнала именно из этого листочка, хотя с Успенскими была знакома ранее). На взгляд явственно: да, художник-любитель. С одной стороны, у Владимира Успенского тяготение именно к натуралистической, подробной выписанности, к академизму. С другой — отчетливые признаки городского «клубного» наива: завышенная яркость, тяготение к локальному цвету — очень розовые олеандры, очень золотые волосы, очень изумрудная зелень; равноправность в картине главных и второстепенных деталей, героя и антуража; одинаковая четкость первого и дальнего планов. При всем при том картины заряжены искренним чувством: они — из категорий «живописи золотого сердца», как говорят французы. Есть и откровенные стилизации — пара натюрмортов в духе Шардена.

Любопытно, раньше мне приходилось видеть образцы книжной графики Владимира Успенского: они отмечены поистине «мирискусническим» изыском.

ПОРТРЕТЫ, выполненные маслом в довольно большом формате, с наивной, истовой тщательностью, притягивают: зовут к диалогу. Пристальное внимание их автора к внутреннему миру модели, к ее настроению — несомненно. Вот сидит благородная дама. Возраст не отменил ее яркой красоты. Я ее не знаю. Имя на этикетке мне, не урожденной одесситке, ничего не говорит. Кстати, о том, что Успенский во многом — художник детского простосердечия, что гнездится в нем, невзирая на рафинированную ученость, дух Руссо и Пиросмани, свидетельствуют даже этикетки под картинами. Характерно по"строенные надписи: «Портрет ученого Подшивалкиной Валентины Ивановны». Под многими портретами еще и краткие сведения из биографии «модели». Удивительно народная манера! Узнаете: «Летуча мыша, живет под крышей, днем спит, ночью летает, природа ее такая»? Это — народный гений Мария Примаченко, это ее «аннотации» к собственным картинам.

Итак, Подшивалкина Валентина Ивановна. Вглядываюсь и постигаю: утонченная и умудренная; ироничная и снисходительная к чужим слабостям; непреклонно взыскательна к себе, к близким и друзьям, но их умеет прощать. После, от Нины Успенской, слышу: доктор психологических наук...

А вот: «Портрет ученого Цуканова Бориса Йосиповича». Тоже мне не знаком. Пожилой человек в строгом отутюженном костюме, в роскошном интерьере Дома ученых. Лицо — умное и... простонародное: «разночинец» ХХ века, явно «человек, сам себя сделавший», а родом если не из села, то из крохотного райцентра. Многого достиг своим трудом и дарованием, но и солоно хлебнул на этом пути. Сохранил здравую мужицкую сметку, приобрел тяжкое практическое знание «пружин» и «ходов». И умение гнуть свою линию, несмотря ни на что. Вдруг, за спиной, слышу чью-то реплику: «Это — его стандартная поза, когда он выходит после защиты, — одна рука в кармане». Оборонительная стойка...

А после, от Нины Успенской, узнаю: доктора психологических наук Цуканова очень занимала проблема субъективного времени. И окружение из Дома ученых дало ему почтительное прозвище: «Властелин Времени». Он даже предугадал — или вычислил? — дату собственной смерти. Сказал о ней сыну. Жене не сказал. Дата оказалась точной. Портрет был написан Владимиром Успенским к 60-летию ученого, на столике изображена книга Б. И. Цуканова «Время в психике человека», — автор подарил ее экземпляр художнику 14 ноября 2006 года, а вскоре Бориса Йосиповича не стало от болезни. Нина Успенская мне подтвердила: да, по рождению — не одессит, из провинции. А яркости придал — Одессе.

...А вот еще два портрета, напрочь лишенные примет народного наива. «Портрет Бойченко Николая Никитовича — участника трех войн (Польской, Финской и Отечественной)». Этот портрет вполне академичен и носит признаки театральной живописи — исполнен в заданной колористической гамме, красивой, мягко золотистой. «Какая это польская война?» — спрашиваю Нину. Оказывается, это вход Красной Армии в Западную Украину в 1939 году, по пакту Молотова — Риббентропа: не обошлось без вооруженного столкновения с польскими войсками, ведь Галиция принадлежала Польше; не мирным был ввод советских «освободителей». Николай Никитович рассказал супругам Успенским, как оно было на самом деле.

...Совершенно академична, при этом легка и свежа пастель «Портрет Многодетного Анатолия Григорьевича — потомка запорожских казаков». И, право же, «казаки» — этим все сказано: действительно, очень характерный получился образ, очень колоритный, народный. Технический минимализм, лаконизм в изобразительных средствах по достоинству оценит профессионал, а простой зритель будет заворожен взглядом модели — самоуглубленно-суровым, сосредоточенно-печальным, древним каким-то. Поистине, портрет-взгляд!

Я решила про себя, что живопись Владимира Успенского — это, воистину, совместное с женой творчество, Нина знает про «моделей» все! Такое впечатление, что она их разговорила, покуда художник портреты писал. Редкостное в наши суматошные дни неравнодушие к людям: для Нины Успенской нет «неинтересных» личностей и несущественных биографических подробностей. Поразительная открытость миру в наше объевшееся информацией до тошноты время!

УВЕРЕНА, ВЫ убедитесь, если сами заглянете на выставку: далеко не в том дело, «профессионал» или «любитель» создал эти картины, а суть в том, что кистью его водила любовь: к миру, к людям. Эти портреты столько же говорят об их авторе, сколько и о его моделях. Если вовсе внимательно вглядеться в картины Владимира Успенского, о нем самом поймешь главное: искусство для него — отнюдь не самовыражение, а самое надежное в мире средство коммуникации. С помощью живописи он ищет и устанавливает единение с людьми.

...Нина Успенская дала мне еще один поразительный комментарий к творчеству мужа. У Владимира много натюрмортов с цветами. А Нине он подарил цветы всего раз в жизни — когда поженились. Почему так? Оказывается, не любит срезанных цветов: считает, что цветок — убит! И все цветы, изображенные в натюрмортах Владимира, — «спасенные»: супруги подбирали их, выброшенные, где придется; Нина буквально о каждом цветке помнит, где именно. А что иные выглядят вполне свежими — так случается же, выбрасывают и такие. И вот художник не дал им сгинуть бесславно — увековечил. Я вспомнила, как искусствовед Елена Николаевна Шелестова любит повторять японское присловье: смысл его в том, что, по японскому разумению, — а они тонкие ценители красоты, — цветок в наивысшем своем проявлении — это такой, который начал увядать. Наверное, япон"ский принцип сказался в натюрмортах Владимира Успенского: очень живые цветы! Совсем как люди.

Тина АРСЕНЬЕВА.