|
|
   |
к открытию сезона
«Сумасшедший дом — прекрасное состояние!»
Так, полушутя, определил сегодняшний день Одесского русского театра его директор Александр Копайгора. 5 октября в 19.00 сезон откроется премьерой рок-мюзикла Евгения Лапейко «Степан Разин» по мотивам романа В. Шукшина «Я пришел дать вам волю». Спектакль поставил петербуржец-одессит, заслуженный деятель искусств России, лауреат международных премий Георгий Ковтун. В главной роли — Александр Суворов и Ярослав Белый.
Ярослав Белый — Степан Разин (момент репетиции).
Еще в августе у труппы театра окончились «каникулы», началась сценическая страда. «Ох, трудно», — вздохнул при встрече со мной на днях Евгений Лапейко, чей мюзикл еще находился в работе... А театральный драматургический «портфель» уже заполнен до 2008 года, однако директор театра не прочь сыскать молодых современных драматургов в собственном отечестве: не все же из Москвы подпитываться, с трудом регулируя вопрос авторского права.
На постановках подвизаются четыре режиссера. Алексей Литвин (Москва) недавно, в рамках первого международного театрального фестиваля «Встречи в Одессе», представил премьеру постановки пьесы одессита А. Марданя «Девочки», написанной в жанре, скорее, мелодрамы. Сергей Голомазов (Москва) работает над комедией положений «Что увидел дворецкий» Д. Ортона. Алексей Гирба (Москва) намерен воплотить собственную авторскую инсценировку «Пиковой дамы» А. С. Пушкина. На роль Германа утвержден Сергей Поляков, которого одесситы видели в спектаклях «Красное и черное», «Чайка», «Последняя остановка», «Анна Каренина» (Вронский). Графиню будет играть заслуженная артистка Украины Наталья Дубровская. С Лизой еще не определились. Работа начнется в октябре...
Не забыто и детское новогодие: готовится спектакль для детей и подростков «Приятного аппетита, тигр» по Ж. Биссету, авторская инсценировка и постановка Анатолия Антонюка (Одесса).
— Не побоюсь уверенно заявить, что мы становимся «авторским» театром, — говорит Александр Евгеньевич Копайгора. — В последнее время отдаем предпочтение инсценировкам, авторским разработкам. Стараемся не повторять традиционные трактовки известных сценических произведений, которые видим в других, не одесских, театрах.
Прошедший сезон был очень даже неплох: пять премьер, в том числе открывшая сезон чеховская «Чайка», бенефис заслуженной артистки Украины Татьяны Опариной, традиционный финальный капустник. И празднование 130-летия театра, с награждением коллектива Почетной грамотой и медалью Кабинета Министров, а также серебряной медалью Союза театральных деятелей России. «Премьерные спектакли получились на все вкусы и уровни, — считает директор театра, — но проходных вещей не было». Приятно и то, отмечает А. Е. Копайгора, что на капустнике было много подарков артистам от меценатов. Значит, авторитет Русского театра в городе крепнет, а уж отдача городу не замедлит.
Валентина ЛЕВЧУК.
Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.
премьера
гость Одессы
Мужайтесь, Дон Жуан!
28 сентября в Одессе побывал Роман Виктюк. С двумя гастрольными спектаклями, один из которых — премьерный.
ПОЗАВЧЕРА одиозный, вчера эпатажный, сегодня культовый и гламурный, неизменно внутренне свободный маэстро предстал перед журналистами в белом пиджаке, разрисованном голубыми хризантемами: «Отак у Львовi одягнуся i пiду. I кричатиму: дайте крупний план!» Как-никак, именно от родного города, на празднование 750-летия которого он отправился из Одессы, мэтр получил афронт уже в независимой Украине.
— А вы думаете, советская власть исчезла? Собрались там начальники над культурой — люди, которые о сексе давно забыли или никогда не знали. Самовольно создали цензурный комитет...
В афишах: «Театру Виктюка — 10 лет». На самом же деле 15, а десять — это как предоставили помещение. «Театр — это не стены: это твоя душа, твое мировоззрение, твое безумие. Не знаю, что такое худрук!.. Правда, когда был такой худрук, как Завадский, я был ему как сын... Но артист должен отвечать за себя. Тогда ему не нужны ни партком, ни худрук, ни директор. При этом артисты должны быть как дети. Не сукины!»
— Общаться надо только с детьми, все прочее чепуха. Соберу детей и заново поставлю свой первый спектакль «Все это не так просто» — про любовь десятиклассников. И — все с начала!..
— ...На 70-м году жизни все всегда впереди: «Итог?! Это — на кладбище! Глупота. Говоришь об итогах — сколачивай ящик».
— Демидова, Доронина, Гафт, Калягин — все они со мной делали первые работы. В театре артисты — штучный товар. Ну, не может никто другой делать, как Ахеджакова, как Доронина!.. Какой смысл в двух составах спектакля?!
— Когда ставил «Квартиру Коломбины», знал, и Люда Петрушевская знала, что все четыре роли должна играть Ахеджакова. А они все ее ненавидели, пятнадцать лет на сцену не выпускали... И пришлось им согласиться, что играть будет только она!
— Завтра у Аллочки Демидовой день рождения, нехорошая цифра, — время, сволочь, с нами не считается, но по программе «Время» буду ее поздравлять. И у Тани Дорониной была нехорошая цифра, — сказала: «Хочу, чтоб только ты ставил у меня к этой дате». И я принес ей «Сладкоголосую птицу юности» Т. Уильямса... Таня, — как же ее в Москве ненавидели! Что Ефремов ушел из «Современника», себе он это простил. А ей... Когда я пришел к Тане и поставил у нее спектакль, которому потом аплодировал Киев, она плакала: «Спасибо, что в меня поверил».
— В телефильме «Манон Леско» Ритка (М. Терехова — Т. А.) рыдает горючими слезами, киношница, а камера-то мимо нее, на конвоира, которого играет Шифрин, — и мы оставили именно его крупный план. И его парализованная мама в Риге это увидела, и ее соседи, и все говорили: «Наш Фима — звезда». Много спустя Ритка позвонила: «Бери рюмку — чокнемся. Какая я была дура, только себя видела. Ты уже тогда понял, что такое Фима».
— У меня такая очередь этих небесных невест... Кто помоложе, потерпят! Образцова, Роговцева, Фрейндлих... Для меня им 15-20 лет, и все тут! Только в 20 лет можно похудеть на 27 килограммов, как Елена Образцова.
— Не люблю бездарность. Особенно воинствующую, убежденную в собственной гениальности. Сплошь и рядом гении. Через год — где гений? В ж... ой!.. Я да же по русскому театру вашему мог бы предъявить список.
— Из плохой пьесы конфетка — это... почти не бывает. В свое время меня «народные» уговаривали: «Да поставь ты «для них» — квартира будет. Главный редактор «Огонька» Софронов ящики водки привозил и пьесу предлагал, — я понял, что надо напиться в усмерть, чтоб чтения его не слышать. Он, гад, пьет, и я пью. Читает первый акт — как назло, хороший! Зато второй — дерьмо. А он мне: «Алиев в ЦК уже все решил, квартира у тебя будет». После общежития!.. Прочитал он мне пьесу: «Ну?..» — а я и давай ему честно! И тут его сожительница: «Я же им говорила, что не надо второй акт переписывать, а они не послушали». Я так и сел. Хотя догадывался, что за него пишут. Министр культуры подвязался: «Уговори Ефремова и начинай завтра ставить. Софронов тебя обожает, на премьере Алиев будет». Но я не стал ставить. А живу теперь в квартире Василия Сталина... А «тех» я все время обманывал и ставил, что хотел. «Мастера и Маргариту» в Вильнюсе — еще до Ю. Любимова...
ЕСТЬ ДВА ВИКТЮКА на подмостках. Один — тот, который работает в порядке антрепризы с вышеперечисленными «небесными невестами» и другими знаменитостями советской сцены. Получается, как ни верти-изощряйся, нечто эклектичное: все же актеры — совершенно другой школы, и никакой Юрий Завадский тут не подспорье и не указ. Второй, тот самый, Виктюк, работает со своими воспитанниками, у которых нет громких имен, зато в сумме они дают громкий театр.
Идеальные марионетки, кажется, если бы они в одночасье онемели, никто бы не заметил, ибо Театр Виктюка — театр ритуального жеста. Сверхвыразительного. Поэтика виктюковских действ — язык тела.
В представленной нам премьере — «Последняя любовь Дон Жуана, или Эшафот любви» (автор пьесы Э. Э. Шмитт, перевод И. Прохоровой) все обстоит именно так. «Это мой курс в ГИТИСе», — сказал о спектакле Роман Григорьевич.
...Все тот же принцип «бедного» театра. Все та же гибкость тряпичного паяца в актере, те же ужимки и прыжки (на этот раз на батуте), при нарочитой декламации реплик. Та же стилизация «с отношением», — на этот раз приправленная иронией, граничащей с самопародией.
На наших глазах происходит нечто подобное балу у Сатаны в «Мастере и Маргарите»: дамы восемнадцатого века встают из тлена, механические зомби в мертвенно-серых париках и баутах оживают, губы наливаются зазывным кармином, глаза мечут молнии... Ползет все тот же сладкий душок привядших цветов, тлетворный дух декаданса, ах, чистый тебе Бердслей... кабы не чувство юмора постановщика. Спектакль идет весело.
Пора, говорит он нам, за истекшие столетия поумнеть и отказаться от стереотипов. «Жертвы» Дон Жуана»?! А любой деревенский Жан-Хуан-Ванька не имел «жертв», не надувал девкам подолы? Вот графиня де ля Рош-Пике (Мария Казначеева): будуар — проходной двор, с чего же она себя жертвой чувствует? Да оттого, что всякой хотелось — победить, влюбить, приручить, одержать верх: «Заарканить самого Дон Жуана», — как сказано устами самой юной героини. «Жертвы» знаменитого секс-символа на самом деле — жертвы собственной гордыни...
Итак, герцогиня де Вобрикурт (засл. арт. РФ Людмила Погорелова) собрала обиженных бабонек и постановила: женить его! На юной Анжелике де Шифревиль (Анна Подсвирова), чьего брата Дон Жуан только что заколол в честной дуэли. А будет упираться изменщик — герцогиня по блату заручилась ордером на арест.
Ну, а сам-то секс-символ? Конечно — Дмитрий Бозин, уже «засл. арт. РФ». Ух, как умеет вогнать зал в эротический транс. Да, та эротика, про которую лет двадцать назад хорошо сказал один искусствовед в журнале «Декоративное искусство» (речь шла о Марлен Дитрих): эротика — дар обещания, которое невесть еще, сбудется ли. Дар создать тайну и атмосферу ожидания. Распалить. Вот этим искусством спектакли Виктюка отмечены, как никакие другие, а Бозин — эротичнейшее существо. Можно поддаться этой атмосфере и впасть в нервическую грезу; можно иронически отстраниться.
Дон Жуан «Эшафота любви», вослед мольеровскому, циник и психолог, хищник, срывающий цветы удовольствий и надкусывающий яблочки (странно: «волк» — а рацион такой вегетарианский). И вот, когда зрительницы уже почувствовали себя несколько уязвленными (а кому ж не мечталось перековать циника?!), а зрители — изрядно польщенными, действо дало вираж...
На подвижном кронштейне, Агафьей на проволоке, нарисовался другой красавец — изящный шевалье де Шифревиль (Иван Никульча). Вот оно, прозрение и откровение: он-то и был истинной любовью Дон Жуана, который ни к одной соблазненной им женщине любви не испытал. А тут — подружились ребята вусмерть, размолвка, ревность. И, обнаружив в себе столь предосудительную склонность к другу, шевалье сам бросился на его шпагу. Осталось Дон Жуану, предаваясь воспоминаниям, рефлексировать: так, значит, это была Любовь?!
СПЕКТАКЛИ Виктюка своими аллюзиями так льстят зрительской эрудиции, что недолго заподозрить их в принадлежности к поп-масскульту... Театр Виктюка — это кульбиты между откровением и профанацией. Ну, в данном случае, после такого откровения, действо уже не увлекало: согласитесь, если трудно себя отождествить, то трудно и сочувствовать. Да, определили некоторые философы, что Дон Жуан — женствен: все любовь на уме. Вот Виктюк и довел его женственность до ... победного конца.
И сделал реверанс в сторону актуальных мировых тенденций-сенсаций. На то и гламур...
Словом, впору, подобно героиням «Эшафота любви», бросить в массы клич: «Мужайтесь, Дон Жуан!..». Но Виктюк, устами героини же, говорит нам: Дон Жуан рождается в жизнь, ибо познал Любовь. Неважно, какой ориентации. Любовь самодостаточна и как таковая священна.
Тина АРСЕНЬЕВА.
Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.
Театр оперы и балета готовит премьеру
Последнюю премьеру (спектакль «Лiлея» по
Т. Г. Шевченко) балетная труппа Одесского оперного театра представила на суд зрителей в 2001 году. Серьезных же, масштабных постановок не было в театре уже пятнадцать лет. И вот, 10 ОКТЯБРЯ, по случаю юбилея творческой деятельности заслуженных артистов Украины Елены КАМЕНСКИХ и Андрея МУСОРИНА, новый спектакль «ФРАНЧЕСКА ДА РАМИНИ» на музыку Чайковского увидит свет. Во вторник состоялась пресс-конференция по этому поводу.
Елена Каменских и Андрей Мусорин посвятили балету 25 лет жизни, 20 из которых отдали одесскому театру. Мастерство этого дуэта высоко ценит мировая общественность: были и концерт к 600-летию Варшавы как столицы Польши, и участие в представлениях труппы «International Ballet Theatre», и выступления в составе «Звезд мирового балета» в США, и прощальные гастроли Рудольфа Нуриева в Англии. В нашем городе артистов также хорошо знают: в 2005 оба стали лауреатами муниципальной программы «211 одесситов к 211-летию Одессы».
Премьеру «Франчески да Рамини», поставленную заслуженным деятелем искусств России, лауреатом государственной премии Георгием Ковтуном, Елена и Андрей считают первым шагом к возрождению труппы. Дело в том, что ныне «бездомный» Одесский театр оперы и балета не имеет не только постоянной концертной площадки, но и своей репетиционной базы.
— Нам не так много нужно: балетный зал и возможность помыться после репетиции — вот и всё, — говорит Елена Каменских. По ее словам, труппа не может жить и развиваться, не работая над новыми спектаклями.
— Уровень мастерства одесских артистов значительно упал, — продолжает Георгий Ковтун. — Лучшие артисты уходят. Пополнение происходит лишь благодаря выпускникам училища им. Данькевича, но в штатном расписании — только 50 мест, тогда как еще недавно было 80.
Однако юбиляры верят в возрождение одесского балета: все-таки артисты поверили в свои силы, смогли подарить городу премьеру, выросли в своем мастерстве за время постановки. Публика сможет увидеть «Франческу да Рамини» на сцене театра музыкальной комедии 10 октября.
Юлия РОМАНОВСКАЯ.
анонс
Игорь Чопп «Зов Алтая»
Писатель, краевед, участник Великой Отечественной войны Игорь Чопп намерен представить 7 октября в 15 часов новое издание книги «Зов Алтая» в помещении Дома-музея им. Рериха.
память
Любовь и музыка
(К 70-летию со дня рождения Е. Н. Иванова)
В субботу, 6 октября, в Большом зале филармонии состоится концерт памяти Евгения Николаевича Иванова. На сцену выйдут его ученики и коллеги, и будет звучать музыка, которой посвятил всю свою жизнь Мастер — заслуженный артист Украины, замечательный оперный и камерный певец, выдающийся педагог, лауреат всесоюзных и международных конкурсов, профессор, заведующий кафедрой оперной подготовки ОГМА им. А. В. Неждановой.
Окончив Харьковскую государственную консерваторию в 1959 году по классу профессора П. В. Голубева, среди учеников которого Б. Гмыря, Л. Морозов, Н. Манойло и другие, Евгений Иванов в 23 года был приглашен в Одесский оперный театр, в котором проработал 25 лет.
Обладая прекрасным голосом и природным артистизмом, он создал на сцене блестящие образы. В его репертуаре Иван Сусанин, Мельник, Борис Годунов, король Рене, Фальстаф, дон Базилио, Лепорелло, король Филипп, Досифей, Мефистофель, Карась, Салтан, Собакин, Галицкий, Кончак, Кочубей, Гремин и многие другие. С высочайшим вкусом и музыкальностью Евгений Николаевич исполнял огромный камерный репертуар, насчитывающий около 500 произведений.
Незабываемо звучали в его исполнении и «Реквиемы» В. А. Моцарта и Дж. Верди, 9-я симфония Л. Бетховена, «Казнь Степана Разина» Д. Шостаковича, «Патетическая оратория» Г. Свиридова.
Вся концертная деятельность Е. Н. Иванова связана с его супругой — выдающимся музыкантом, заслуженной артисткой Украины, профессором Людмилой Ивановой, прекрасной пианисткой, украшавшей их дуэт и разделявшей успех его выступлений (блистательный ансамбль этих музыкантов записан на фирме «Мелодия» в 1971 году в программе из произведений С. Рахманинова.
Одним из самых любимых композиторов Евгения Николаевича был М. П. Мусоргский. Его исполнение «Песен и плясок смерти», «Семинариста», «Песни о блохе», «Райка» до сих пор является эталоном высочайшего музыкального вкуса и глубокого проникновения в замысел гениального композитора.
Певец пел в Большом, Кировском и Киевском оперных театрах, в течение многих лет выступал с сольными концертами в Большом зале Ленинградской филармонии, ему аплодировали в Прибалтике, Средней Азии, Сибири и на Дальнем Востоке. Евгений Иванов гастролировал во многих странах мира, в том числе в Германии, Испании, Португалии, Финляндии, Венгрии, Болгарии и Голландии, снискал славу выдающегося интерпретатора мировой вокальной музыки. Мастер-классы, которые он проводил в Германии, Испании и Финляндии, вызывали огромный интерес и вошли в историю музыкальной культуры этих стран.
Неоднократно Евгений Николаевич был членом жюри многих всесоюзных и международных конкурсов, в числе которых конкурсы им. М. Глинки, Н. Лысенко, Г. Отса, Ф. Шаляпина, конкурсы вокалистов в Бильбао (Испания), Вервье (Бельгия) и других.
Не менее яркой была и педагогическая деятельность Е. Иванова. В 1964 году заведующая кафедрой сольного пения, выдающийся педагог и великий музыкант, профессор О. Н. Благовидова, которая с большой прозорливостью угадала педагогический талант молодого певца, пригласила его на кафедру, где он стал самым молодым преподавателем, совмещая педагогическую деятельность с работой в оперном театре.
Тесные профессиональные и дружеские отношения связывали его с замечательными педагогами кафедры — профессорами Ф. Дубиненко, М. Голятовской, Н. Войцеховской, А. Фоменко, А. Дановским, а также со своими сверстниками — Н. Огреничем, впоследствии возглавившим консерваторию, Г. Поливановой, заведующей кафедрой с 1976 года, А. Джамагорцян, В. Нещеретным и Т. Мороз.
В 1977 году Евгений Николаевич становится доцентом, а в 1987-м — профессором кафедры сольного пения и заведующим кафедрой оперной подготовки.
Евгений Иванов был педагогом по призванию и могучему таланту, его студенты достигали больших успехов, становясь лауреатами многих вокальных конкурсов и настоящими профессионалами, востребованными в театрах и филармониях страны.
Десятки его учеников украшают сцены нашей страны и лучшие сцены мира. Достаточно назвать такие имена, как народный артист России М. Кит, заслуженные артисты Украины В. Митюшкин и В. Навротский, заслуженный артист Беларуси О. Мельников, заслуженные артисты России Г. Кораблев и
А. Цылинко, заслуженный артист Узбекистана В. Браун, лауреаты международных конкурсов Д. Харитонов, С. Задворный, Н. Герасименко, Ш. Мукерия, Н. Галкин, Д. Каневский, С. Побережнюк, О. Семенюк, А. Патрик, А. Носуля, В. Горобец, Н. Нагирняк, С. Давтян, В. Конахевич, В. Носырев, Ю. Гаврилов, А. Васильев, Ю. Бучко, А. Изуграфов, В. Логвиненко и другие.
Будучи выдающимся музыкантом, за время работы в консерватории Евгений Николаевич воспитал в своем классе целую плеяду прекрасных концертмейстеров, в числе которых заслуженные артисты Украины Т. Кнышова и Э. Штейнберг, дипломантов международных конкурсов В. Беляева, И. Полозкова, которые успешно занимаются концертной и педагогической деятельностью.
На стажировку к Евгению Николаевичу приезжали многие молодые певцы из разных республик Советского Союза.
Огромная творческая и человеческая дружба связывала Евгения Николаевича с выдающимся оперным певцом с мировым именем Паатой Бурчуладзе. В 1982 году Евгений Николаевич совместно с Людмилой Ивановой подготовил молодого певца к YII Международному конкурсу им. П. И. Чайковского, где он получил первую премию и золотую медаль. До последних дней Евгений Николаевич продолжал работать с ним над оперными партиями и камерным репертуаром, которые П. Бурчуладзе поет во всех ведущих театрах мира — «Ла Скала», «Ковент-Гарден», «Метрополитен-опера» и других, всегда получая восторженные отзывы критики и лучших музыкантов мира, таких, как Г. Караян, Дж. Ливайн, Л. Маазель,
З. Мета, Л. Паваротти, Р. Брузон, П. Доминго. Им записано на диски множество оперных и концертных программ на лучших звукозаписывающих студиях.
Евгений Николаевич никогда не прерывал творческих связей со своими учениками. Тепло и уважительно относясь к ним, пристально следил за их профессиональным развитием. Многие из его выпускников совмещают работу в театре с преподавательской деятельностью, успешно претворяя в жизнь знания, обретенные в Школе Е. Иванова.
Коллегами и друзьями Евгения Николаевича были выдающиеся певцы и музыканты — И. Архипова, З. Анджапаридзе, З. Долуханова,
Н. Огренич, Г. Поливанова, Т. Мороз, А. Джамагорцян, В. Олейникова, Р. Сергиенко, В. Нещеретный, Н. Покровский, Я. Вощак, Б. Афанасьев, Б. Грузин, М. Эрмлер,
Б. Рябикин, Д. Смолич, М. Пальм, М. Биешу, Д. Гнатюк, З. Христич,
Б. Менжилкиев, З. Чавдарь и другие.
Евгению Николаевичу Иванову сегодня исполнилось бы всего 70 лет... Пятнадцать из них его нет с нами...
Но след, который оставил Евгений Иванов в музыкальной жизни Одессы и страны в целом, неизгладим из памяти. Огромное культурное наследие, которое он передал своим ученикам, и незыблемые принципы, соблюдаемые его последователями по истечении стольких лет со дня ухода Мастера, позволили сохранить Его школу и Его видение Музыки для многих поколений музыкантов.
Коллеги, ученики.
концерт
Звездный свет Шостаковича
В конце сентября Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу исполнилось бы сто лет. Композитор, как никто, выразил своё время. И поневоле задумываешься: отчего это в тоталитарной стране было возможно великое искусство, а в эпоху, так сказать, либеральную, оно оказывается невозможным? В сегодняшней музыке (литературе, кино) невозможны пафос, внутреннее величие, высота трагедии. Произведение может быть совершенным, но всё, что в нём высказано, в том числе боль и отчаяние, будет касаться только одинокого мира композитора. В этом смысле, как ни парадоксально это звучит, Шостаковичу повезло. Великая и крайне противоречивая эпоха давала даже самому незаметному, маленькому человеку шанс ощутить себя участником истории. И композитор мог, говоря о себе, говорить обо всех. Именно это и поражает в музыке Шостаковича — слиянность «своего» и «чужого» голоса.
Музыкальным приношением памяти композитора было выступление одесского струнного квартета «Гармонии мира», в котором участвуют Сергей Шольц (виолончель), Наталья Литвинова (скрипка), Леонид Пискун (скрипка) и Ия Комарова (альт). К ним присоединилась лауреат международного конкурса Татьяна Кравченко (фортепиано). Прекрасный коллектив, одним из немаловажных достоинств которого является глубокое проникновение в суть исполняемой музыки. К сожалению, мы редко его слышим и ещё реже о нём пишем.
В исполняемой программе первой прозвучала знаменитая Соната для альта и фортепиано. Это последнее произведение композитора, его музыкальное завещание. Ему уже запретили работать, но он не мог отказаться от возможности сказать последнее слово. Звуки фортепиано — как тяжёлые шаги. И трепет струны. А потом альт заговорит в полный голос. Но в его пассажах, поднимающихся всё выше, нет разрешения. С каким поразительным лаконизмом и душевным целомудрием композитор говорит о своём страдании! И после этого такая неожиданная вторая часть — Алегретто! Такая полнота жизни, такая бойкая, почти танцевальная, хоть и чуточку гротескная мелодия. И в самый разгар веселья — вдруг словно бы вырвавшееся на свободу широкое звучание альта... Сколько мужества, сколько душевных сил нужно, чтобы писать такую музыку, стоя на краю бытия. Самая длительная третья часть — это по существу долгое прощание. Шостакович не боится в иных местах быть почти традиционным, классичным. Альт говорит человеческим голосом, лирика исповедальна. И в то же время нет никаких сантиментов, нет жалости к себе. Возникает очень красивая музыка — словно уводящая нас по лунным ступеням в бесконечную даль. Как долго истаивает небесная музыка! Какие поразительные нежность и душевная хрупкость! Те самые качества души, которые часто прятались в его произведениях за ритмами маршей и гротескными эпизодами...
Восьмой струнный квартет был сочинён Д.Д. Шостаковичем на одном дыхании. Тогда, в 1960 г., композитор был в Дрездене, работал над музыкой к фильму о войне и квартет посвятил памяти жертв фашизма. Основной темой квартета, звучащей в самом начале и проведенной через всё произведение, стала своего рода монограмма — четырёхзвучие, образованное инициалами композитора. Я это истолковал не только как музыкальный приём, но и как выражение самой сути замысла: о войне — и о себе. Война пропущена сквозь душу — и выплескивается оттуда музыкой. Музыканты играют поистине вдохновенно — и ловишь себя на мысли: какая мощь у этих четырёх инструментов, какое поистине симфоническое звучание! Вот бурный, драматичный эпизод, выливающийся в танец, и ловишь себя на мысли: это танец смерти! В другом эпизоде то и дело совершенно неожиданно вторгается тема — трехзвучие, обрывающее музыку. Вот скрипка тихо ведёт скерцозную тему, и она обрывается словно бы троекратным выстрелом. Этот приём повторяется несколько раз: расстреливают душу, заглушают одинокий голос человека, олицетворяемый то скрипкой, то виолончелью... Музыка квартета — звучит возвышенно и трагично.
Но самое большое художественное впечатление произвел на меня прозвучавший во втором отделении Квинтет для фортепиано, двух скрипок, альта и виолончели соль минор. Я опять изумился щедрости гения Шостаковича. Уже опубликована статья «Сумбур вместо музыки», уже пронёсся опустошительным вихрем тридцать седьмой год, посеяв семена страха, уже на пороге война, всю тяжесть которой ещё нельзя себе представить. И — такая музыка! Это спор с эпохой. Это стремление человека во что бы то ни стало сохранить душу живую. Но для этого нужно как бы вырваться из-под власти времени, обрести «тайную свободу»... И вот уже в самом начале квинтета — торжественное, совершенно классическое звучание, заставляющее вспомнить Баха. Эта музыка «серьёзна» в самом прямом смысле слова: в ней есть «этос», то есть этическое начало, она говорит о чём-то чрезвычайно важном, о том, на чём стоит и чем держится в этом мире душа человеческая. Экстатическое звучание музыки истолковывается, как бесспорное жизнеутверждение.
Вторая часть — неторопливое размышление, в котором порой чудится и нота дисгармонии, и печаль. Зато третья часть — в духе знаменитых скерцо: и тут словно бы запиликал маленький слаженный оркестрик. Какая витальность, жизненная энергия, изобретательность! Веселье, юмор? Но вот словно бы на мгновение почудилось жуткое, гротескное искажение мелодии, гримаса... К счастью, всё это исчезает бесследно — и в четвёртой части господствует поразительная красота лирики, удивительная, на редкость полнокровная гармония. Вот где победа «над временем и тяготеньем» (Цветаева)... Временное отступает — и в права вступает вечное, звучит словно бы хорал или старинная ария. Что же касается финала квинтета, то невообразимую, тончайшую, кружевную его красоту описать невозможно. Словно бы гаснет день, и с немыслимой высоты льётся на землю звёздный свет.
Перешагнув рубеж своего столетия, Шостакович шагнул в вечность. Отрадно, что всё же есть она, эта вечность. А значит, и у нас есть шанс поглядеть на самих себя при звёздном свете музыки Шостаковича. Какая немыслимо высокая тишайшая нота! За то, чтобы прозвучала она, — платят жизнью.
Илья РЕЙДЕРМАН.