Искусство любить и быть любимым Резо

Казалось бы, где Тбилиси, где Нью-Йорк, где Одесса, но мир связывают тысячи нитей, и одна из них — любовь. Поэтому мы попросили Сашу Свиридову, когда-то работника Одесской киностудии, а сегодня известного кинокритика, режиссера, живущего в США, взять интервью у своего друга — великого кукольника, художника, писателя Резо Габриадзе, и у его сына, чтобы опубликовать их в Одессе.

Спасибо всем участникам этого проекта.

Евгений Голубовский

Одесса подводит итоги, перебирая, что хорошего было в уходящем году, и напоминает читателям о том, что летом 2019 года произошло приятное событие: жюри Премии Бабеля присудило художнику и драматургу Резо Габриадзе первую премию в конкурсе за большой рассказ или маленькую повесть «Топиарное искусство».

К печали обеих сторон, Резо не смог приехать в Одессу на торжества, и премия поехала к нему в Грузию. Статуэтку «Колесо судьбы» автора Михаила Ревы и сертификат на 60 тыс. грн. получил для передачи господин Т. Берекашвили, Генеральный консул Грузии в Одессе.

Михаил Жванецкий, вручая приз, сказал: «Резо обладает многими талантами — он прекрасный художник, сценарист, писатель. Этих талантов у него много. Очень много. Он ходит по земле, иногда роняет их по дороге, а мы их подбираем».

В придачу к призам и дипломам все победители получили памятный значок «Колесо судьбы» работы Михаила Ревы.

Резо Габриадзе прислал видеообращение к собравшимся, поблагодарил за награду.

В дни торжеств во Всемирном клубе одесситов состоялся показ фильма «Знаешь, мама, где я был?» режиссера Лео Габриадзе. Там в кадре художник Резо Габриадзе с карандашами и кисточками рисует и рассказывает историю своего героя — подростка, похожего на Пушкина. Его похождения в послевоенной Грузии оживают в рисованнных новеллах, объединенных единым сюжетом — биографией мальчика. Спасибо Лео Габриадзе, что в дни премьеры в Нью-Йорке он рассказал, как рождалась картина. Потому что своими словами мне трудно передать любовь... Не ту, которую я испытываю по отношению ко всем Габриадзе, к Грузии, театру, его актерам, куклам, а ту любовь, которую доносит экран, когда авторы повествуют о детстве героя, его родителях, бабушке и дедушке, потерявших сына. И любовь к родным близка и понятна зрителю, хотя юный герой в фильме не говорит о любви, а просто собирает окурки для дедушки в жестяную баночку. Но когда в истории появляется пленный немец, которого приказом приводят помогать бабушке и деду, и мальчик проникается состраданием к немцу, — перехватывает дыхание. Не учили нас после войны жалеть немца — врага. Сам немец тоже странный в этом необычном фильме: он помогал бабушке с дедом, мальчику сделал прекрасный самокат, а прощаясь, попросил себе на память жестянку для бычков. И когда к концу фильма подросший герой задумчиво говорит, что иногда представляет себе этого немца, который где-то в Германии парит ноги в тазу, как дедушка, и крутит себе папиросы из табака в жестяной коробочке, — зрителя душат слёзы.

Сейчас фильм Лео Габриадзе «Знаешь, мама, где я был?» вошел в лонг-лист картин, выдвинутых на соискание премии Американской киноакадемии «Оскар».

Друзья из Всемирного клуба одесситов попросили меня расспросить Резо Габриадзе о рождении его повести. Сегодня маленькая повесть «Топиарное искусство» издана в виде книги. Это изысканная миниатюра, арт-объект, причудливая авторская книга с иллюстрациями, что прорастают из слов, согласно названию. Топиарное искусство, ныне забытое, состоит в том, чтобы остричь любое живое вольно растущее — куст, дерево, — придав растению не свойственную ему форму.

В истории, рассказанной Резо Габриадзе, художник — бывший заключенный, который вышел на свободу и приехал в южный город, — выстриг в кронах деревьев головы вождей — Ленина, Сталина. А потом природа взяла своё, и ветви потянулись в разные стороны, разрушая созданный образ, — что и передает хулиганскими рисунками автор. В носу у Ленина распустился цветок, а уж что случилось со Сталиным — описать страшно. Не говоря о том, что птицы безответственно вили гнезда в голове вождей, а люди прятались в гуще деревьев и оттуда — из головы вождя — доносилось легкомысленное хихиканье. Так что история разыгралась не шуточная.

Подготовило книгу издательство «Мастерская на Чистых». Редактор — Лия Орлова, макет — Мария Овчинникова, тираж — 150 экземпляров. В предисловии написано: «История преображения скромного советского парка культуры и отдыха послевоенного Кутаиси в идеологический центр — в духе Сталина, Ленина и маршала Буденного, — осуществленного бывшим зэком и великим топиарным мастером. Это трагическое эпическое произведение, полное, впрочем, неожиданного счастья, любви и пения птичек».

Резо Габриадзе сразу педантично уточняет:

— Это был не парк, а прекрасный бульвар XIX века. И еще — отметь, пожалуйста, что там пропущена пара строк. На странице седьмой, когда Тимофей (так зовут героя — А. С.) стрижет лавровишню. «Верх дерева был зашит фанерой, и Тимофей исчез на несколько дней внутри куба из фанеры. Оттуда послышались поющая пила, быстрый топорик и голос Тимофея: «Ангидрит твою мать, перекись водорода!». Дальше должно быть так: «Так ругались тогда в научно-исследовательских институтах СССР, из чего я заключил, что он человек ученый и не совсем простой».

А.С.: Как родилась эта история?

Р.Г.: Во всем виновата моя дырявая, как сито, память. С детства у меня памяти не было. Так вот, где-то я встретил, в какой-то книжке, сноску или что-то такое — «топиарное»... А второе слово не помню. Но, может, «искусство». И забыл тут же. Потом неожиданно где-то еще раз встретил «топиарное» и вспомнил, что это такое. Потом снова его забыл. На 20 лет. И так мы жили и друг другу не мешали — ни мне это слово, ни я ему. А потом как-то сидел я и думал про это топиарное искусство. Бывает такое с похмелья, или от безделья, или чтобы уйти от чего-то неприятного, или от невеселых мыслей. Ну, и на этот раз я заглянул в интернет и впервые прочитал о нем — об этом искусстве. И вдруг представил наш бульвар и моё детство... И как-то начал придумывать историю про это топиарное. Очень помогло мне другое слово — «женбарак». Женский барак. Были такие бараки после войны, жили в них... И сразу получилась хорошая первая фраза: «Сперва его видели выходящим из женбарака». Дальше была ещё фраза, но я вынул этот маленький абзац. О том, что в женбараке можно было поспать: там был красный уголок, в котором — на всякий случай! — стояла очень узкая — 65 сантиметров шириной — советская железная кровать, на которой спал... Кто? Например, аккордеон. Он спал там от праздника до праздника — от Восьмого марта до Первомая, и с первого мая до седьмого ноября. Или до Дня танкиста. Я не пошёл дальше в эту сторону. Так и осталось: «Его впервые заметили выходящим из женбарака с папкой. Тимофей, так звали его, прямо направился в горком. Всю неделю он с утра уходил в горком и до вечера пропадал в нем».

И дальше о том, что было бы, если бы это случилось в нашем городе. Как бы выглядел наш бульвар. А бульвар у нас был старый, очень красивый... Деревья для него выписывали из Египта, Франции, Италии. Потом вышел Указ, и по всему Советскому союзу стали уничтожать удивительные по своей красоте ограды. У нас на бульваре была невероятной красоты ограда, сделанная умельцами так, как делали в XIX веке в Париже!

— Почему в Кутаиси забор из Парижа?!!

— Ну, а откуда еще наши могли его взять, если красивый? Конечно, из Парижа. Это была ограда с очень сложными коваными узорами. Денег в Кутаиси на тяжёлое чугунное литьё не было, а кованые узоры делали точно по картинкам в журналах наши архитекторы. Потом время пришло открыть лагеря, выпустить людей, а дальше пришла такая мысль, что раз лагеря открыли, то надо убрать и все заборы, ворота, ограды. И у нас на бульваре сняли нашу ограду. Еще у нас на бульваре был замечательный толченый кирпич. И было это такое зеленое место в городе, красивые ворота, и вся красота была уничтожена. Очень жалко.

— Как складывалась история — сначала слова, а потом рисунки как иллюстрации?

— Нет, сначала я начал рисовать. Я пояснил, что топиарное искусство — это художественная стрижка деревьев, кустов. Часто им придавали вид античных ваз, арф, богов и даже людей. Но я сперва нарисовал Ленина. Думал, как из кроны дерева сделать Ленина, и получилось забавно. Но этот рисунок я потерял. А Ленин там был такой... с открытым ртом, и у него были такие губы. Так я тихо-тихо рисовал Ленина, потом себя. Я вообще, когда думаю, сразу — во время рассказа — что-то рисую на бумажке. Что-то такое случилось со мной, что я сижу, говорю и в это же время что-то рисую. Так получился фильм. Этих рисунков очень много — самых разных — видишь? Вот тут рисую, а тут на полях уже телефон какой-то записан. Иногда среди моих рисунков появляется рисунок моей внучки — вот, как здесь. Пришла, нарисовала и дальше пошла.

— Кто сделал книжку — такую красивую и необычную?

— Да тут всё ручной работы. Мои давние друзья — редактор Лия Орлова и Маша Овчинникова. Говорить «подруга» после сорока лет дружбы уже нельзя, нужно какое-то другое слово, а я его не знаю. Это какая-то родня уже. И вот Маша, которая сама художница, с прекрасной мастерской в Москве на Чистых прудах, решила сделать книжку. Она долго работала книжным графиком и делала замечательные книги. Первую мою книгу она сделала еще во время перестройки — взяла мои рисунки и сделала «В маленьком садике империи».

— И сама сварила бумагу для книги?

— Да. Эта книга удивительного тиснения: видно, что это не просто ручная работа, а еще и очень старая типографская техника. У тебя она какого цвета?

— Зеленого. С Лениным и Сталиным на развороте.

— Зеленым был первый оттиск — штук сто, а сейчас они мне прислали на кремовой бумаге с круглым окном на обложке. Новую бумагу сварили. И таких книжек, которые похожи на живое растение, они сделали всего пять или десять. Смотри: сделали цветные картинки на белом. Тут вот куст, а переворачиваешь страничку — куст расцвел, и у Ленина в носу, например, распустился прекрасный цветок. На зеленом фоне всё нарисовано черной тушью, а на белом — всё цветет уже всеми цветами. И сабля Буденного тоже.

— Эти книги можно купить?

— Пока нет, но нам хотелось бы наладить продажу. Мы готовимся к тому, чтобы в нашем Театре кукол в Тбилиси эти книги продавались. Смотри: тут обложка сделана, как стена в доме, из которого выходишь сразу в зелень — в парк, на бульвар, и сразу видишь — растет там Ленин. Цвета крокодила...

— Как книга попала в Одессу на конкурс Бабеля?

— Я просто подарил книжку замечательному другу, известному литератору Валерию Хаиту. Есть такой одесский писатель и общественный деятель, который умеет легко, красиво и умно дружить. Очень благородный человек, у которого замечательная жена и блистательный актер сын. Его журнал «Фонтан» очень популярен. Я храню эти журналы дома и иногда одалживаю только избранным людям. Наверное, что-то со мной случилось, так как подарить эту повесть такому остроумному человеку было очень смело с моей стороны. Никакого Бабеля в голове у меня не было. Я даже не знал ничего про конкурс и не знал, куда посылать. Это Валерий передал им, и они сами выдвинули меня на премию. Перед объявлением победителя публике дали посмотреть фильм моего сына режиссера Лео Габриадзе «Знаешь, мама, где я был?». Публика его увидела и проголосовала за меня и мое топиарное искусство.

— Одесситы умеют делать правильный выбор.

— У меня с Одессой давняя связь. Когда я уставал от работы и хотел отдохнуть, там, в Одессе, мне всегда было хорошо. Там всегда было много кислорода, было чем дышать.

— Знаю, что ты почётный член Всемирного клуба одесситов и автор скульптуры другого почетного одессита — Рабиновича.

— Да, скульптура моя маленькая. Там у вокзала одесситы открыли огромную скульптуру Эрнста Неизвестного. Замечательная скульптура. А мой Рабинович — вот такой...

— Помню, кто-то пошутил, что известный Резо Габриадзе и Эрнст Неизвестный поставили свои скульптуры в Одессе...

— Я одесситов очень люблю. Там, начиная от воздуха и кончая случайным взглядом на ходу, всё так человечно и так понятно! И всё это может однажды кончиться, но всё это пока ещё есть. Там жили и живут много моих прекрасных друзей, и мне там хорошо. Особенно, когда был жив мой великий друг Боря Литвак, который построил для детей больницу. Он вставал утром и жил для других, и это была его жизнь. Твоя жизнь, жизнь любого прохожего — всё стало его жизнью. И он служил этому. У меня много друзей там. Это вообще мой любимый город. Я горжусь тем, что меня приняли в Клуб. Там, в Одессе, живет мой друг, абсолютный гений, который уже почти пятьдесят лет остается в литературе как значительный мастер и умнейший писатель, Михаил Жванецкий. Огромная фигура...

А.С. Для тех, кто не знает: в марте 2001 года издательство «Время» выпустило в свет собрание сочинений М. Жванецкого в четырех томах. Это первое издание, в котором с такой полнотой представлено творчество популярного и, вероятно, самого цитируемого автора России, постсоветского пространства и русского зарубежья. Все четыре тома вышли с иллюстрациями Резо Габриадзе: в книги включено более ста его рисунков.

— Еще в Одессе живет не только мой, а всеобщий друг — скульптор Миша Рева. Замечательный! Я всё убеждаю их, что нужно сделать значок члена Всемирного клуба одесситов — маленький такой, не больше копеечки. Тогда он будет привлекать — интриговать, все будут присматриваться и спрашивать: а что это у вас тут приколото? А ты будешь отвечать так небрежно: «Да так... пустяки»...

— И все будут лопаться от зависти, что ты член клуба, а они — нет.

— Ну да. Командору Франции тоже вручают значок вот такой величины — чуть больше копейки. Хорошо, что в Одессе нет специалиста по топиарному искусству, и всё живёт в естестве своём, и никто не делает из деревьев ваз и знаменитостей. Повесть всё-таки о том, что природа победила...

«Я незаметно влез в сад. Прячась в кустах, пробрался к топиарным фигурам. Ленин! Дожди, а за ними солнце сделали чудо. Вегетация поразила вождя. Природа победила вождя! Посаженные рядышком растения, нужные для сходства, распустились в своем естестве! Бородка Владимира Ильича зацвела отдельным кустиком, и из нее дрожали лютики! С затылка к темечку убегали нежные нарциссы! Лицо Ильича еще читалось. Из носа выглядывала жантильная кокетливая мимоза. На лбу Ленина чубчиком висели гиацинты!»

Я не могу цитировать дальше. Читайте сами Резо Габриадзе на сайте Премии Бабеля. http://babel-premia-odessa.org.ua/download/Premiya_Babelya_Short-List-2019.rtf

Там же, на сайте премии, можно прочесть об авторе повести.

Резо Габриадзе родился летом тридцать шестого в Грузии, в городе Кутаиси. Учился в школе, а когда вырос, уехал в Москву на Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Написал много сценариев для фильмов, любимых зрителем и составивших славу грузинского кино. В их числе такие известные ленты, как «Не горюй!», «Мимино», «Чудаки», «Кин-дза-дза!», «Необыкновенная выставка». Но всякий раз, когда в его присутствии говорят о фильмах, Габриадзе поправляет, что это была настолько общая, коллективная работа, что ему неудобно, когда выделяют его имя. Он протестует и уточняет, что очень сдержан в своих писательских устремлениях.

— Я больше художник, а не писатель, — говорит Резо. — Этим и живу.

В 1981 году Резо Габриадзе основал Театр марионеток в Тбилиси: стал режиссёром, драматургом, художником и скульптором. Он пишет пьесы для своего театра кукол, придумывает и создаёт кукол, оживляет их на сцене театра.

— Куклы меня захватили чем? — поясняет Резо. — Тем, что они замечательные актеры. Сейчас — после сорока лет наблюдений, я понял, что человек, попадающий в наш театр, уходит в Средние века каким-то образом. Когда театр был театром, а игра была просто игрой. У меня есть один случай, который я забыть не могу. У нас был такой спектакль — «Альфред и Виолетта», и в нем был Альфред — маленькая кукла. И всегда, когда он, влюбленный в неё, приближался к ней, он опускался перед ней на колени, но — валился набок — направо или налево. Просто потому, что это была плохо сделанная кукла. Мы были неумелые в ту пору. Но этот Альфред доводил людей до слёз. Зрители были в восторге от этой куклы. Ему всегда много аплодировали на поклонах. Потом я вернулся с гастролей, все дела отложил и засел — начал делать куклу. Такую, которая всё делала: он и на колени становился, и ручку брал и целовал. И когда пошел спектакль с новой куклой, то аплодисментов почти не было в этом эпизоде. И тогда мы вернули того Альфреда, который валился набок — то туда, то сюда. Что произошло? Была нарушена условность. Куклы — они такие. Зритель из Нижнего Новгорода однажды заметил... Это было про «Сталинград». Не моя мысль, но это мысль: когда умирает кукла — она становится мёртвым предметом, она вправду умирает, а когда актер старается изобразить смерть — это не так сильно, как смерть куклы. Мне эта мысль очень понравилась.

В период развала СССР Резо Габриадзе отбыл с труппой в Европу.

Работал во Франции и Швейцарии. Поставил два драматических спектакля: «Какая грусть — конец аллеи» в Theatre Vidy-Lausanne и «Кутаиси» в Париже. В постановках приняли участие знаменитые актёры Театра Питера Брука — Натали Пари, Бакари Сангаре, Брюс Майер. А в 1994 году Габриадзе создал печальное батальное полотно «Песнь о Волге», — спектакль, который позднее переименовал в «Сталинградскую битву». Это одна из самых ярких его работ, премьера которой состоялась в Дижоне (Франция) в 1996 году. В 2002 году совместно с Театром Види Лозанн (Швейцария) он вернулся к постановке «Осень моей весны». Спектакли показывались во многих странах мира, принимали участие в международных театральных фестивалях — в Авиньоне, Эдинбурге, Нью-Йорке, Торонто, Белграде, Чарльстоне, Дрездене, Москве и других городах. В репертуаре театра сегодня пять спектаклей: «Осень моей весны», «Сталинград», «Рамона», «Бриллиант Маршала де Фантье» и «Резо».

Резо Габриадзе много работает, как художник, скульптор и мастер книжной графики.

Его работы выставлялись в музеях Москвы, Санкт-Петербурга. В Рене, Дижоне. Он был участником выставки в Париже «От Эйзенштейна до Тарковского». Его живопись, графика и скульптура хранятся во многих государственных и частных коллекциях в США, России, Германии, Израиле, Франции и Японии. Труд Габриадзе получил признание в мире — он лауреат Государственной премии СССР (1989), премии Руставели (Грузия), кинопремии России «Ника», премии «Триумф», «Золотая маска» (Россия). Франция удостоила Габриадзе чести быть Кавалером ордена Искусств и Литературы Французской республики. Творчеству Резо Габриадзе посвящена книга критика и историка театра Марины Дмитриевской «Театр Резо Габриадзе» (2005 г.).

Я смотрю фильмы Резо Габриадзе, листаю его книги и с грустью думаю, что с каждым годом мы — просвещённое человечество — всё лучше и изобретательнее умеем убивать и начисто не умеем любить. Но Резо терпеливо учит. Спасибо за науку.

Рассказ о фильме «Знаешь, мама, где я был?» — в следующий четверг, в номере за 23 января.