|
|
   |
Памяти молодого драматурга Анны Яблонской, погибшей в аэропорту Домодедово 24 января 2011 года, посвятила спектакль «Четвертый закон Ньютона» художественный руководитель театра-студии «Тур де Форс» Одесской национальной юридической академии Наталья Князева. Премьера состоялась на сцене еврейского центра «Бейт Гранд» 23 и 24 ноября.
Н. Князева взяла в работу не пьесу, а этюдные наброски своей бывшей ученицы и актрисы «Тур де Форс» Анны Яблонской, чьи драматургические опыты нашли первое воплощение именно в постановках этого коллектива. Монологи, положенные в основу спектакля, автор написала по заданию в мастер-классах театрального фестиваля в Англии. Князева назвала свой спектакль «экспериментом». Перед нею как режиссером стояла задача: воплотить эти всплески «потока сознания» в нечто цельное, в чем читалась бы сквозная глубокая мысль. «Эксперимент» удался блестяще.
Все, что автор оставляет после себя, живет самостоятельно, а Время произносит свой приговор. В предложенных нам отрывках «по заданию» достаточно еще наивного, незрелого юношеского нагнетания на тему «как все хреново в этой несправедливой жизни». Тем более интересно, как под рукою Натальи Князевой юношеский эскиз обретает метафорическую емкость истинно поэтического театра.
...До чего наша ностальгически воспетая коммунальная действительность — зримое и грубое воплощение присловья о том, что нет ничего столь постоянного, как временное! Неистребимая времянка предстает взору благодаря лаконичной сценографии Дмитрия Сытникова: здесь живут в поминутной готовности сорваться с места — и никогда никуда не уезжают. Живут среди вечно разинутых баулов. Живут персонажи экзотические, неестественные, потому что противоестественно все это коммунальное устройство, принудительное сосуществование в тесноте чуждых друг другу людей. В сущности — тюрьма. Но люди от безвыходности верят, что она — Эдем. Они сочинили миф о царящей в тюрьме любви и взаимопомощи. А Яблонская выкрикнула: «Король — голый!».
Миф в страстном негодовании опровергают ее герои. Этому мифу негодует чистый сердцем мальчишка (Костя Писарев), измышляющий в адрес непрошеных соседей протестные коммунальные пакости. В миф не верит больная Такса, чьи монологи доверены обаятельной и органичной Любови Агрист. А еврей Веня (Сергей Марков) лихорадочно ищет в этом коммунальном бардаке смысл жизни. В поисках предержащего закона бытия Веня вступает в философский диспут со своим соплеменником Исааком Ньютоном. Последний (Андрей Уайз), словно умершая примадонна на экране в каюте тонущего судна из фильма «И корабль плывет», царит в призрачном мире видеозаписи. Ньютон отвечает Вене репризами с чисто еврейской, даже можно сказать, одесской экспрессией.
Почему Веня прицепился к признанному ребе от естественных наук, который сформулировал законы сохранения физического мира? Говорят, это не мешало ему верить в Бога, то есть получается, законы — Божьи. Но их формулы типа «F = ma» не объясняют, отчего грешный мир еще не навернулся в тартарары, где ему самое место! Это яблоко виновато: мало, что Ева вручила его Адаму со всеми вытекающими, так оно потом и дяде Изе Ньютону голову ушибло, чтобы он, полагая, что вследствие сего получил просветление, заморочил человечество иллюзией объяснения мироздания!
Мы имеем дело со старым спором «физиков и лириков». Герои «Четвертого закона Ньютона» пытаются разрешить контроверзу, разглядев сквозь позитивистские формулы — универсальный Закон Вселенной. Распространив Закон на человеков, которые, если верить писаниям, суть не только физические тела...
Как удается Наталье Князевой подвести нас к прочтению метафизического конфликта в ернических монологах? Как мы догадываемся о душных объятиях обывательской «коммуны», в которых трепыхаются и негодуют герои Анны Яблонской? О, тут секрет и обаяние спектакля.
На сцене куролесят персонажи и хороводы как бы из святочного маскарада (костюмы Владимира Уманенко). Ничегошеньки бытового, за что цеплялся бы обыденный взор в поиске отождествления. Князева бескомпромиссно отвергает рыночный принцип: «Будь проще — к тебе люди потянутся». Многим постановка ее покажется сложной, если не вычурной. Однако в ее «балете мимов» явственно все, что, по слову классика, действительнее самой действительности. Карнавальный гротеск, в котором обретается Князева-режиссер, ее вечный «балаганчик» интригует зрителя, мобилизует его ассоциативное воображение для прочтения пластических метафор, чтобы в итоге публика сформулировала для себя мораль.
Но недорого стоило бы действо, сведись оно к словесной формулировке. Нет, в нем есть нечто большее: настроение, состояние, которое, по слову Л. Толстого, заражает. «Театр представления» Н. Князевой, уходя на новые глубины, провоцирует глубокие переживания. А его технические приемы принадлежат, очевидно, к области режиссерской интуиции...
Можно предъявить одно замечание к спектаклю, разыгранному, напомним, не профессионалами, и замечание это будет вослед рекомендациям самой «хозяйки» труппы. Ребята, не думайте, что чем слезнее и пафоснее произнесен монолог, тем более проникнется драмой зритель. В тексте Анны Яблонской достаточно озорных, комических, вызывающих интонаций — вслушайтесь в них и найдите в описанной ею мрачной действительности моменты, достойные смеха. Ведь действительность, описанная в «Ревизоре», тоже плачевна, и, однако же...
...Формулу бытия спектакль «Четвертый закон Ньютона», устами Вени, дает знакомую. Но ведь «от повторения молитва не портится». Отчего, спросите, тетя Рая по жизни истово тащит на себе вечно пьяного дядю Мишу, который ее же и поколачивает? Да оттого, что любит она его! Любовь — вот на чем основаны все законы тяготения. Пока пребудет Любовь, устоит и мир.
Тина Арсеньева. Фото Олега Владимирского