За гуманізм, за демократію, за громадянську та національну згоду!
||||
Газету створено Борисом Федоровичем Дерев'янком 1 липня 1973 року
||||
Громадсько-політична газета
RSS

Далеке-близьке

Канатная, 50 (бывшая улица Свердлова)

№37—38 (11277—11278) // 11 мая 2023 г.

Мой двор

Олька бросила пить. Эта новость передавалась из уст в уста, как миф. Взрослые светлели лицом, а детям было и любопытно, и грустно одновременно. Когда Олька проходила своей мужицкой ровной походкой по двору, дети таращились изо всех сил, стараясь уловить малейшие особенности её трезвой фигуры. Но в этом было гораздо меньше интереса, чем разглядывать Ольку пьяной, карабкающейся по стенке к своему подвалу.

У Ольки не было семьи, но у неё когда-то был брат, который тоже пил, пока не погиб, разгружая машину с бочками. Остались только Олька и её парализованная мать, у которой тряслись руки и голова, как иногда у Ольки на следующий день после пьянки. Потом и Олькина мать умерла. А Ириночка — чистенькая девочка, дочь покойного Олькиного брата — иногда навещала Ольку. Тогда Олька превращалась в тетю Олю, теряла свою безродность и была полдня почти наравне со всеми семейными людьми.

Потом, как правило, Олька валялась под собственной дверью, обессиленная попытками попасть ключом в замочную скважину. Её громкая ругань разносилась по двору, и это помогало Ольке обрести дом, поскольку кто-нибудь да выбегал, чтобы впихнуть бранящуюся Ольку в темное логово её земляной квартиры.

Когда Олька бросила пить, пропал весь интерес. Мужчины сразу же стали находить её привлекательной, женщины пустились обсуждать с ней, какой цвет ей к лицу. Олька по-мужицки громко хмыкала и повторяла на весь двор всё то, что ей советовали деликатным шёпотом.

У Ольки были серые глаза и расплющенный нос, чуть треснутый посередине. В пьяной всё это не имело значения. Ни ум, ни красота не играют решающей роли для характеристики пьяного человека. Даже тяжелая Олькина походка не бросалась в глаза в дни запоя, оттого что Олька по большей части ползала.

Трезвость же, напротив, имела свои существенные минусы для Ольки. Прежде всего, переход к трезвости для неё был равносилен переходу от правды ко лжи. Олька привыкла жить по правде. Она не придумывала себе никакой походки, не скрывала недостатков своей фигуры. Валяясь в канаве своего коридора, она орала то, что думала обо всех и вся. И её запаса слов ей вполне хватало.

Да здравствует Город,
В котором есть дворики,
Чьи стены на ощупь,
Как раковин створки,
Где окна, и двери, и жизнь — нараспашку.
(Не та, что, как зебра,
а та, как тельняшка.)
Да здравствует Город,
Всевышним отмеченный,
Да здравствует Город
И утром, и вечером,
И тёмною ночью,
И звёздною ночью,
Да здравствует Город —
Любви средоточье,
Хранитель истории,
Вкусных рецептов,
Дворов со всемирно
известным акцентом,
С накрытым столом
Для друзей и соседей,
С лозой над тарелками
Жоры и Феди,
Чьи тосты от сердца,
Без ложной риторики.
Да здравствует Город,
В котором есть дворики!

В трезвости Олька стала, как ребенок. Ей нужно было выучиться ходить и говорить. Она глупо пялила свои сорокалетние глаза на мужчин и женщин, расхваливающих её, не зная, что им сказать, и, по-видимому, принимая всё за чистую монету. Поначалу все чувствовали себя неловко, но вскоре и сами поверили в то, что говорили.

Олька стала общей питомицей. С ней нянчились больше, чем с собственными детьми. Её одели и обули, привили ей сносные манеры и уже подумывали над тем, что же с ней делать дальше.

Мысль о поиске жениха пришла в голову всем почти одновременно, и её стали активно обсуждать двором.

Олька становилась всё менее интересной детям. Даже слухи о приближающемся жениховстве уже не возбуждали их. Это взрослым нужны были острые ощущения и развитие фабулы. Для детей же всё становилось очень обыденным. Замужняя Олька в их глазах — это была последняя стадия потери индивидуальности.

Загадочный жених всё не материализовывался. Тем не менее, в воздухе витали какие-то флюиды его грядущего появления. Олька ходила по двору с вопросительной улыбочкой, будто кто-то издали тайно наблюдал и оценивал её. Чистенькая Ириночка дважды приходила к ней, и Олька бегала покупать торт. Второй раз Ириночка пришла со своей матерью и её новым мужем с ребенком.

У Ириночкиного сводного братика была болезнь Дауна, но Ириночка рассказывала всем, что это произошло с ним после смерти матери, которую задушила жаба. Братика звали Валериком. Он был даже чем-то похож на своего отца, только очень добрый. Белокурая красавица Лида устало принимала поздравления двора то ли насчет своего замужества, то ли насчет Ольки, и приглядывала за Валериком. Потом они ушли, и у всех остались очень хорошие впечатления.

Всё шло к счастливой развязке. У Ольки перед глазами был пример её золовки. Это всех ещё больше воодушевило, и разговоры об Олькином устройстве приняли самый серьёзный оборот.

Идея замужества так захватила всех, что сама Олька отошла на задний план. Стратегии предлагались одна ярче другой. Кому-то даже пришла в голову мысль перекрасить Ольку в яркую блондинку. За эту идею ухватились с особенной силой из-за реальности её осуществления. Всем казалось, что это приблизит приход жениха, не потому, что Олька станет краше, а потому что магия осуществления одного, пусть маленького, дела непременно перекинется и на другое, более значительное.

Ольке нашли парикмахершу Соню, мастера по мужской стрижке, которая за копейки согласилась в обеденный перерыв заняться Олькой. Ольке было все равно — идти в мужскую парикмахерскую или женскую. Она привыкла всю жизнь пользоваться дворовым туалетом, никогда не вдаваясь в подробности о том, кто находился за соседней стенкой. Такая Олькина неприхотливость еще более располагала к ней двор.

Ольку постригли и перекрасили. Попутно ей сделали маникюр и надушили не очень резким одеколоном. Когда Олька вошла во двор, все высыпали, как по команде, наперебой высказывая Соне своё восхищение. Олька стояла посреди двора нарядная и неуместная, как новогодняя ёлка в мае, и гулящая Муська, словно сжалившись, подарила ей свою красную помаду. И только Никифор почему-то тихо обозвал Ольку Мэрилин Монро и ушел к себе.

Постепенно все разошлись, а она всё стояла, ожидая то ли следующей команды, то ли обещанного жениха.

— Иди, Олечка, домой, — сказала ей Наталья Филипповна, соседка, живущая за смежной стеной. — Иди, детка, отдохни, — прибавила она совсем по-матерински.

Олька повернулась на своих каблуках и мешком заухала по ступеням в подвал.

На следующий день она валялась пьяная и свободная, хлюпая квадратными ладонями по только что собравшейся луже и выкрикивая неприличные слова в неизвестно чей адрес. Её подбородок и щеки были пугающе красными, и кто-то бросился оказывать ей первую помощь. Но оказалось, что это была Муськина помада.

Вера ЗУБАРЕВА



Комментарии
Добавить

Добавить комментарий к статье

Ваше имя: * Электронный адрес: *
Сообщение: *

Нет комментариев
Поиск:
Новости
08/11/2023
Запрошуємо всіх передплатити наші видання на наступний рік, щоб отримувати цікаву та корисну інформацію...
16/07/2025
Одещина впевнено впроваджує «Мрію», повідомляють в Одеській ОВА...
16/07/2025
Прем’єр-міністр України Денис Шмигаль офіційно подав до Верховної Ради заяву про відставку...
16/07/2025
Погода в Одесі 18—23 липня
09/07/2025
З6 по 16 липня в штаб-квартирі ЮНЕСКО (Париж, Франція) Комітет всесвітньої спадщини проводить 47 сесію. Серед інших, розглядаються питання, присвячені нашому місту, зокрема звіт про стан збереження «Історичного центру Одеси»...
Все новости



Архив номеров
июль 2025:
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
1 2 3 4 5 6
7 8 9 10 11 12 13
14 15 16 17 18 19 20
21 22 23 24 25 26 27
28 29 30 31


© 2004—2025 «Вечерняя Одесса»   |   Письмо в редакцию
Общественно-политическая региональная газета
Создана Борисом Федоровичем Деревянко 1 июля 1973 года
Использование материалов «Вечерней Одессы» разрешается при условии ссылки на «Вечернюю Одессу». Для Интернет-изданий обязательной является прямая, открытая для поисковых систем, гиперссылка на цитируемую статью. | 0.027