|
|
   |
Население Одессы, хотя и находилось в крайней степени опасности, все-таки пыталось продолжать вести прежний образ жизни — собирались на похороны большими толпами и провожали умерших по пыльным улицам до кладбища, купцы, как ни в чем не бывало, продолжали торговать.
Ришелье пришлось 12 сентября издать приказ, запрещающий нотариусам, маклерам и купеческим конторам заключать торговые сделки. А с 13 сентября город был окружен карантинной цепью с запретом выпускать оттуда любого под любым предлогом. Более того, Ришелье идет на неслыханные до того карантинные меры — он объявляет всю забугскую часть Херсонской губернии в карантине. Линии карантинной стражи по рекам Буг, Днестр, Кодыма, по сухопутной части Подольской губернии останавливали всякого и отправляли в ближайшие карантины, числом 4, в которых любой должен был провести 30-дневную обсервацию. Морское сношение, а также всякая рыбная ловля были запрещены. Во время всеобщего карантина Ришелье приказал сжечь все подозрительные и подвергшиеся болезни землянки, особенно наполнявшие Карантинную и Военную балки, позволил высшим классам выехать на поселение на пригородные хутора, находящиеся внутри оцепления, и объявил условия карантина.
Жители не имели права покидать своих домов. Вода и продукты развозились. Был устроен особый провиантский магазин и разрешен вывоз морем муки, крупы.
В разгар эпидемии Ришелье принял решения: бани закрыть; кладбища для чумных больных удалить от города; трупы хоронить на глубину не менее 4 аршин; ежедневно брать сведения у полиции о количестве заболевших и умерших; полиция должна иметь достаточное количество повозок для заболевших и подозрительных, повозки ежедневно (вечером) тщательно обмывать; больных отправлять в больницу не позже чем через 2 часа после их обнаружения, дома, где жили больные, окружить караулами и раскрыть для проветривания и очищения; устроить 3 лазарета для больных; раздать билеты тем, кому будет позволено ходить по городу; установить особый надзор за евреями, проверять их ежедневно и поименно; открыть только несколько торговых лавок, подлежащих ежедневному надзору, окуривать товары.
Приказано было людей и грузы, следующие из Одессы, выдерживать в карантине 24 дня. Пожитки, привозимые из Одессы, подвергались очищению в пакгаузах в течение 12 недель, а из сомнительных мест — 6.
Всю корреспонденцию велено было прокалывать шилом, принимать железными щипцами, опрыскивать уксусом, серным порошком, можжевеловыми ягодами, затем окуривать. Деньги опрыскивать уксусом и окуривать. Частную корреспонденцию не разносить, а складывать по алфавиту в особые ящики и окуривать. В почтовую контору входить с одной стороны, выходить с другой.
Врач участка обязан был осматривать больных, а жильцов дома посещать 2 раза в день. Следили за строжайшей чистотой в доме и свежестью продуктов. Дом окуривали купоросной кислотой, вещи и пожитки проветривали и окуривали. Длительность карантина — по усмотрению медицинского совещания.
В больнице приказано было учредить особое отделение для чумных больных и для обсервации. Все лавки с товарами, публичные места, трактиры, кофейни и прочее закрыть.
Жители города ежедневно должны были мыться холодной водой с уксусом, менять белье, употреблять пищу с соком лимона, уксусом, квасом. Принято решение прекратить богослужения.
Ришелье отправлялся каждый день к 9 утра к ограде Соборной церкви, где принимал доклады медиков и комиссаров. Где только проявлялась зараза — там Ришелье, как ангел-хранитель, спешил с пособием, утешением или словами надежды. В тот период 3/4 населения города, находясь в карантине, не имело никаких средств к существованию — их надо было кормить, для чего Ришелье принял решение конфисковать для нужд города пшеницу, находящуюся в купеческих складах.
Строгий карантин начался 22 ноября и продолжался 46 дней. Одесса представляла в те дни истинно печальное зрелище. Но несмотря на строгий карантин только за два месяца — октябрь и ноябрь — от чумы погибли 1720 человек.
В связи с объявлением с 22 ноября 1812 года карантина по чуме Ришелье уже 13 декабря обращается к государю с тем, что: «...в Одессе и во всем краю такой недостаток в хлебе по случаю прерванных сообщений, что я решился на употребление пшеницы, находившейся в купеческих магазинах и назначенной в отпуск за море...». Ришелье просил монарха «повлиять искупить в Воронеже муки и крупы и оттуда водою, через Дон и Азовское море, доставлять их в Одессу».
Причина появления чумы в Одессе стала предметом расследования специальной комиссии, созданной Ришелье в декабре 1812 г. по приказу из Петербурга. Комиссию возглавил действительный статский советник Николай Трегубов. Поначалу комиссия быстро разобралась в случившемся, и виновник чумы был ею легко найден. Предполагали, что это был грек, Афанасий Царепа, прибывший из Константинополя, где тогда была выявлена чума. Была версия, что чума проникла в Одессу вследствие упущений одесского карантина. Карантинная контора категорически отрицала эту версию, тем не менее, в дальнейшем большинство авторов склонны были считать, что чума занесена в Одессу через портовый карантин. Именно поэтому эпидемия чумы в Одессе 1812 года попала в исторические исследования как «заносная». Хотя были только предположения о таком заносе. Несмотря на принятые жесточайшие карантинные предосторожности, чума все-таки стала появляться в разных частях Одессы и в ее окрестностях — предместьях.
Для Одессы за весь период ее существования это была самая страшная эпидемия. Она началась вскоре после заключения мирного договора между Российской и Османской империями. Торговля с этого момента была объявлена свободной, и целые караваны коммерческих судов и чумацких возов хлынули в Одесский порт. Между тем, несмотря на то, что версия появления чумы в Одессе в 1812 году была исключительно морской, первые заболевшие вообще не имели отношения ни к Турции, ни к портовым карантинам, ни даже к морякам. Они появились, как мы упомянули выше, среди актеров одесского театра, затем болезнь распространилась в лавках Вольного рынка.
Херсонский губернатор приписывал появление чумы в этот период ее «злому намерению, нарочно так расположенному, чтобы бедствие сие вдруг распространилось на твердой земле, ибо тогда, когда она показалась, в карантинах все было благополучно, и не только умиравших, но и признаков чумы не было». Существовала версия, что чума проникла, как говорили в то время, в «восточных тканях», однако доказательств этой версии также не было.
Принятые жесткие меры не смогли остановить заразу. Она распространялась все шире, и до 27 декабря 1812 года от чумы в Одессе уже умерли 1996 человек. В самом городе умерли 779 человек, выздоровели 93. В хуторах умерли 258 человек, выздоровели 60. В городской больнице умерли 777 человек, выздоровели 213. В еврейской больнице умерли 211 человек, выздоровели 110. Во время этой эпидемии погибли врачи Ризенко, Кирхнер, Капелло, Пилькевич. Эпидемия продолжалась 6 месяцев, наиболее тяжелыми для жителей города были октябрь, ноябрь и декабрь 1812 г.
Кроме того, в военном госпитале умерли 335 человек и в крепостном карантине 302 человека. Всех умерших от чумы этого периода насчитывалось 2 652, выздоровевших 845, процент смертности составил 75,8, хотя некоторые считали, что от чумы в Одессе умерло до 6000 душ. Памятником этой чуме в Одессе осталось известное до наших дней кладбище — гора «Чумка». Его площадь в свое время достигала 5,1 га.
По мнению О. Губаря, кроме «Чумки» в пригородах Одессы практически стихийно возникли отдельные чумные кладбища — в Усатово, Нерубайском, Татарке, Дальнике, на Фоминых хуторах, Малом Фонтане, Сухом Лимане, в урочище Куяльник, Молдаванской слободке. Как впоследствии свидетельствовал полицейский чиновник, «сии люди предаваемы были иные в одеянии, а другие нагие, и в одно место по десяти, более или менее человек, и поверхность их была засыпаема негашеною известью».
Захоронения умерших от чумы в разных местах города и на его сопредельных территориях также свидетельствуют о том, что чума свирепствовала не только в Одессе, но и во всей ее округе и предместьях.
28 декабря 1812 года Ришелье получает рескрипт, где говорится: «...ввиду того, что заразительные болезни в Новороссийском крае распространяются...» и Ришелье не может справляться на таком пространстве для прекращения эпидемии, то «прекращение зла» поручается князю Куракину (бывшему министру внутренних дел). Однако князь Куракин не спешил ехать в край, а направлял письма из своего имения в Орловской губернии. Чуть позже он переезжает в Новороссию и Бессарабию, когда там также появляется чума.
15 февраля 1813 года ввиду вполне благополучного состояния Одессы рапортом №394 Дюк де Ришелье доложил главнокомандующему о прекращении эпидемии в городе. А 18 мая 1813 г. оцепление города сняли и жителям разрешили свободный выезд. В карантине было 693 судна, 8500 человек экипажа и 1000 человек других граждан. Все были здоровы, что свидетельствовало об отсутствии каких-либо признаков чумы на судах.
В борьбе с чумой 1812 года участвовало много людей. Среди них — основатель одесской ветви рода де Рибасов (Дерибасов) Феликс де Рибас (1769—1845) — премьер-майор в отставке, консул Королевства Обеих Сицилий для портов Чёрного и Азовского морей, один из первых жителей и предпринимателей Одессы. Он был первым плац-майором Одессы, подарил Одессе собственный сад, ставший первым общедоступным садом города (Казённый, Дерибасовский или Городской сад на Дерибасовской). За участие в ликвидации чумы 1812 г. награждён медалью. В знак уважения к его заслугам перед городом могила Феликса де Рибаса была обнесена чугунной оградой к 100-летию Одессы. Здесь же похоронены его сын М. Ф. де Рибас (1807—1882) — почётный консул, историк Одессы, библиограф, журналист и редактор первой издававшейся в Одессе газеты «Журналь д’Одесса» на французском языке, знаток одесской старины, и Л. М. де Рибас (1751—1839) — историк Одессы.
Между тем, несмотря на строгий карантин, чума стала появляться и за пределами Одессы. Вскоре она была обнаружена и в Татарке (Овидиопольский район). В то время жители Татарки дали Богу обет, что в случае счастливого избавления от беды они построят в селе храм. В тот же год мещане села подали ходатайство в епархиальное управление, чтобы получить разрешение на строительство храма во имя Успения Божией Матери, которая, по их мнению, стала заступницей перед Богом от «черной смерти» и чудом спасла большинство из них. Следует отметить, что через Татарку также пролегал один из чумацких путей, которым доставляли на экспорт зерно в Одессу. Здесь возы, запряженные волами и лошадьми, делали остановки и могли с иксодовыми клещами заносить чуму из активизировавшихся природных очагов чумы Причерноморья, прежде всего — из Бессарабии, которая с 16 мая 1812 года стала территорией Российской империи.
Свидетельством того, что в это время чума была не только в Одессе, но и далеко за ее пределами, может служить факт, который приводит Н. Федоров: «...жители местечка Петриковка Елисаветградского уезда не хотели хоронить умерших от чумы, боясь заразы. Ришелье, явясь на место в Петриковку, где лежали трупы, лишенные погребения, собственными руками начал рыть могилу...».
Параллельно с чумой в Одессе, эта страшная зараза, как и в последующие годы страшных эпидемий 1829-1830, 1835, 1837 гг., синхронно свирепствовала в Константинополе, на Дунае, в том числе в Вилково, Килие, Измаиле, в Бессарабии, охватив многие переселенческие поселки болгар, швейцарцев, немцев, в том числе в Шабо, Аккермане и др., в Крыму, на Кубани, в Грузии, Имеретии и многих других местностях Причерноморья. Уведомляя монарха о бедствии, Ришелье констатировал проявление чумной заразы не только в Одессе, но и во многих местах Новороссийского края «где еще прежде Одессы появилась зараза». Наряду с указанными выше территориями в 1809—1815 годах чума возникает в разных местах Причерноморского региона и далеко за его пределами. Это происходит независимо друг от друга и в разных местах — Трансильвании, Бессарабии, Бухаресте, Боснии, Албании, на о. Мальта и др. Паралельно свирепствовала эпидемия чумы и в Елисаветграде (нынешний Кировоград), где в ее ликвидации принимал активное участие Дюк Ришелье.
Многочисленные факты того периода подтверждают, во-первых, синхронность проявления масштабной эпидемии чумы, охватившей огромные территории реликтовых ее природных очагов в Причерноморье, и во-вторых — опровергают какую-либо связь возникновения чумы как в Одессе, так и на огромной территории Причерноморья с морским заносом возбудителя. Чума была местная — причерноморская...
Иван Русев. Кандидат биологических наук, зав. лабораторией экологии
носителей и переносчиков возбудителей особо опасных инфекций
Украинского научно-исследовательского противочумного института им. И. И. Мечникова.