|
|
   |
На прошлой неделе Центр экономической стратегии (это независимая исследовательская структура, созданная три года назад для поддержки реформ в Украине) провел в Одессе публичную дискуссию под названием «Есть ли в Одессе общественный запрос на прозрачную приватизацию?».
К обмену мнениями пригласили журналистов, руководителей средств массовой информации, блогеров, общественных активистов. Модераторами выступили заместитель исполнительного директора Центра экономической стратегии Дмитрий Яблоновский и первый заместитель Фонда госимущества Украины в Одесской области Сергей Гусаков. В качестве фундамента для дискуссии были предложены результаты проведенного вышеназванной общественной организацией опроса в Одессе и Южном, где респонденты отвечали на вопрос о том, каких последствий они ждут от приватизации государственных предприятий, в частности, от продажи многострадального Одесского припортового завода.
Однако разговор, который обещал быть очень интересным, не получился. Более того, фактически оказался сорванным, так как часть участников — в том числе и я — сочли невозможным продолжать слушать экономические и политические императивы, отразившие плохо скрываемое желание подвести идеологическую базу под намерение продать с молотка все промышленные активы, которые пока находятся в государственной собственности. Если честно, то через полчаса после начала выступлений стало и обидно, и больно, и неприятно. Объясню, почему.
Прежде всего, с каких таких пор приватизация объявлена основным и единственным средством борьбы с коррупцией? Одним из способов противодействия мздоимству — согласен. Но чтоб единственным...До сих пор думал, что кардинальная смена собственника, прежде всего, нужна для того, чтобы реанимировать стабильно убыточные предприятия, привлекать инвестиции и новые технологии. Но проведенный Центром экономической стратегии опрос якобы подтвердил фундаментальную мысль — только стопроцентная (!) приватизация принесет победу над...коррупцией. Исходя из этого посыла, предлагается продать все 3,5 тысячи больших и малых государственных предприятий. В том числе, стратегические и занимающие монопольное положение на рынке! Причем только треть приговоренных на заклание предприятий является убыточными (хотя эту убыточность следовало бы проверить, ведь известно, что искусственное доведение до банкротства является одним из самых распространенных способов последующей распродажи активов по дешевке). Но две же трети предприятий — прибыльные, приносящие государству дивиденды от своей деятельности.
Как по мне, такое предложение сродни намерению отрубить руку. А что? Ведь она же берет взятку! Так, может, надо что-то в голове исправить? Сегодня в мире существуют различные модели влияния государства на национальную экономику: от командно-административной до классической рыночной. На основе выбранной модели государство вырабатывает экономическую политику, подразумевающую, прежде всего, отстаивание национальных интересов на мировом рынке и поддержку отечественного товаропроизводителя. А у нас какая политика? Продать все на корню и оптом, чтобы не мучиться и забыть?
Как мантру многие эксперты, в том числе из Центра экономической стратегии, повторяют заклинание о том, что государство, дескать, является неэффективным собственником. А почему, собственно, так получается? Может, надо не государственное имущество продавать, а изменить систему государственного управления? Сделать его гибким в принятии решений, убрать бюрократические препоны и рогатки, дать руководителям госпредприятий больше управленческого маневра. Нет кадров? Неправда, в Украине достаточно молодых умов, не отягощенных опытом и связями недавнего советского прошлого. Может, пора им дать шанс? Еще один тезис апологетов повальной приватизации: через влияние на государственные предприятия некоторые «нехорошие» политики собирают деньги на выборы. Спрашивается: а зачем нам тогда многочисленные правоохранительные, контролирующие и надзорные ведомства, которых с каждым днем становится все больше и больше, если они не могут противостоять такому проявлению коррупции?
Вопросов очень много. Какие отрасли представляют эти 3,5 тысячи госпредприятий, которые предлагается продать? Сколько из них занимают монопольное положение на рынке? Какой продукции может не досчитаться украинский потребитель после продажи этих предприятий, ведь не факт, что новый собственник сохранит производственный профиль актива? Не является ли предложение распродать госсобственность намерением окончательно посадить Украину на импортную иглу, ведь новые правила приватизации крупных предприятий, стоимостью более 200 миллионов гривен, выписаны, прежде всего, под иностранного инвестора (об этом чуть ниже)? Наконец, какая судьба ждет министерства, которые сегодня отвечают за те или иные госпредприятия? Что они будут контролировать, если исчезнут объекты контроля?
Хочу быть правильно понятым. Я не «за» и не «против» приватизации, большой или малой. Но и как всем нам, мне хочется понимания того, в чем заключается стратегия промышленной политики Украины. Как заметил в одной из публикаций директор экономических программ Украинского института будущего Анатолий Амелин, она, эта политика, должна отвечать на вопросы: «какие глобальные тренды будут определять спрос на те или иные виды промышленной продукции ближайшее десятилетие; что является базой нашей промышленной политики; какие сильные, слабые стороны, возможности и угрозы и какова наша задача — поддержать на плаву умирающие старые промышленные предприятия, которые не конкурентные на глобальном рынке, или построить в Украине промышленность, которая будет конкурентоспособная». Увы, наша страна до сих пор не имеет внятной экономической стратегии. Отсюда все беды.
Резанула ухо реплика первого заместителя ФГИУ в Одесской области Сергея Гусакова, который на справедливое, как по мне, предложение подвести итоги первой волны приватизации, прошедшей в 90-х годах прошлого столетия, прежде чем приступать к агитации за новый виток распродажи госсобственности, ответил, что, мол, это не имеет смысла. Простые люди как тогда ничего не понимали в приватизационных играх, хотя и вкладывали свои ваучеры в ценные бумаги, так и сейчас не поумнели. Зачем, дескать, тратить время на ликбез?
Сразу вспомнилась одна из постоянных читательниц «Вечерки» Валентина Павловна Диденко. Она частенько приходит в редакцию — поделиться мыслями о сегодняшнем житье-бытье. Недавно принесла по моей просьбе сертификаты и свидетельства, подтверждающие, что она и члены ее семьи в начале 90-х стали собственниками акций ряда предприятий. Практически все они почили в бозе или поменяли форму собственности. Миноритарные акционеры, такие, как Диденко, оказались ни с чем. В общем, принесла Валентина Павловна документы и спрашивает: что теперь с этими бумажками делать? А ведь таких, как она, участников первой волны приватизации — полстраны. Людей, всю жизнь отпахавших на заводах и фабриках, которые поверили в честное распределение общенародной собственности после обретения Украиной независимости, пожелавших внести свой вклад в строительство рыночной экономики. Какой уровень доверия будет у этих граждан к новой приватизации? Тогда, в 90-х, тоже обещали «прозрачность и честность» приватизационных процессов. А в итоге общенародная собственность ушла в руки тех, кого вскоре будут называть олигархами и новыми хозяевами жизни...
Впрочем, вряд ли Диденко и таких, как она, пригласят участвовать в новой волне приватизации. Правила продажи, прежде всего, крупных предприятий выписаны под иностранного покупателя. Не стану приводить все подтверждения этому. Упомяну лишь одно. В новый закон «О приватизации государственного и коммунального имущества» внесено положение о том, что инвесторы, при покупке собственности свыше 200 миллионов гривен, имеют право отстаивать свои интересы в судах за пределами Украины. Из этого можно сделать два вывода. Первый — отечественную систему судопроизводства законодатель априори признал неспособной честно и справедливо рассматривать имущественные споры. Второй вывод — судьба самых «лакомых» промышленных активов страны теперь целиком и полностью будет зависеть от правовой позиции иностранной Фемиды. В общем, докатились...
Можно было еще продолжать удивляться результатам опроса, проведенного Центром экономической стратегии. К примеру, респонденты предлагали включать в инвестиционный договор обязательство инвестора обеспечивать стабильную работу и прибыльность (!?) купленного им предприятия. Ясно, что это нереально.
Но в завершение своих рассуждений, навеянных прошедшей дискуссией о грядущей приватизации, хочу сказать о другом. Каждое большое предприятие занимает немаленькую территорию, исчисляемую десятками, а то и сотнями гектаров. Не обернется ли тотальная распродажа государственных активов скрытой формой реализации земельных участков, стоимость которых, когда украинский рынок земли будет официально открыт, возрастет многократно?
Олег Суслов