|
|
   |
В Мюнхене с Николаем Авиловым связывали надежды не только десятиборцы, не только легкоатлеты, но, пожалуй, вся сборная СССР. Еще четыре года назад в младенческом для десятиборья 20-летнем возрасте он показал 4-й результат, а к 1972 году занял прочное место в элитном клубе десятиборцев. Так что ставка на одесситов — Авилова и его тренера Владимира Кацмана — была совершенно оправданной.
— В Союзе Коля был бесспорным первым номером, — вспоминает Владимир Яковлевич. — Накануне выиграл чемпионат страны, естественно, мы надеялись на олимпийскую медаль. Так что место Авилова в сборной не вызывало сомнений. Я же в Мюнхен попал случайно. На совещании в Спорткомитете СССР в Москве заместитель председателя (не помню его фамилию) обращается ко мне: «Вы уж, Владимир Яковлевич, проследите за Николаем». Отвечаю: «Так я же в Германию не еду, меня в списках команды нет». — «Это как это в списках нет? Почему?» Все молчат. Тогда он главного тренера сборной Степанчонка вежливо так спрашивает: «Иван Андреевич, успеете за неделю документы Кацману оформить?». Ответ, естественно, был положительным.
А началось наше сотрудничество после того, как коллега из ДСШ-5 Елизавета Петровна Иванцова подошла ко мне с просьбой: «Володя, есть хороший парень. Хорошо прыгает, но в последнее время перестал ходить на тренировки. Жалко упустить паренька. Давай сходим к нему домой».
— Елизавета Ивановна больше с девочками занималась, — уточняет Николай Авилов, — и так постепенно я перешел к Кацману. И, что интересно, девушка, c которой мы вместе начинали у Иванцовой, выполнила норматив мастера спорта раньше меня (смеется).
В. Кацман:
— Коля подавал большие надежды как прыгун в высоту. Его даже Брумель отмечал.
Н. Авилов:
— Брумель для нашего поколения был кумиром. Я был знаком с Валерой, у нас хорошие отношения сложились. А знаете, как познакомились? Тренировался в манеже в Москве. Между матами установил подкидной мостик. Смотрю, заходит кто-то в зал, сильно хромая. Ну, я себе прыгаю, высота — где-то под 2.20. Брумель, а это был он, только оправился после страшной аварии, обомлел: «Кто это?» — «Один десятиборец из Одессы». Он как рванет ко мне, несмотря на хромоту. Потом увидел, что я от мостика отталкиваюсь, ему легче стало, наверное, боялся, что я на рекорд его покушаюсь (смеется).
В. Кацман:
— Как-то во время соревнований подходит ко мне Валентин Козаковский, возглавлявший сборную Одесской области, и предлагает заявить Авилова на семиборье. Аргумент железный: в семиборье командных очков можно заработать намного больше, чем в прыжках. Так Колька без специальной подготовки занял 1-е место. Вот как бывает. И переключились мы на многоборье. Его вскоре в молодежную сборную СССР стали приглашать, потом в национальную.
В Мексику меня не взяли. Молод, наверное, еще был, меня наши великие тренеры во главе с Куду целый год «щупали». А в Мехико как получилось? Ведущие десятиборцы Рейн Аун и Янис Ланка досрочно покинули соревнования. Оставался 20-летний Авилов. Если сойдет с дистанции — будет большой скандал и соответствующие неприятности у тренеров. Вот они и перестраховались, перед последним видом (бегом на полтора километра) настраивали спортсмена: «Ты, главное, до финиша добеги». Он и добежал за 5 минут, хотя у меня на высокогорье показывал результат на 30 секунд лучше. А так — 4-е место, хотя вполне мог медаль получить.
Н. Авилов:
— Больше всего жалею, что послушал тогда тренеров. Надо было бежать в полную силу. Тогда наверняка бы в призеры попал. В Мюнхене уже более грамотным был.
В. Кацман:
— Утром 4 сентября 1972 года толком позавтракать не удалось. Видим: по балкону помещения, где разместилась израильская сборная, расхаживают люди в масках с автоматами Калашникова. Ночью группа неизвестных, одетых в спортивную форму, проникла в деревню и захватила в заложники израильских атлетов и тренеров. Одиннадцать человек стали их жертвами. Состязания десятиборцев перенесли на следующий день. Состояние было, конечно, угнетенное. Коля, помнится, подошел ко мне: «Владимир Яковлевич, надо уезжать отсюда». Он так хотел выступать, как я — прыгать с парашютом. И я его понимаю. Обратился к зампреду Спорткомитета СССР: что делать? Тот ответил: работать по плану. Направляемся на стадион, а навстречу идет врач сборной Тоомас Саави (потом был спикером парламента Эстонии): «Вы куда?» — «На тренировку». — «Так сегодня же — день траура!» Все делегации пришли на траурную церемонию, кроме советской. Позорище!
После первого дня соревнований Николай шел на втором месте, отставая от Кирста на 18 очков, — сущая малость. Шестой вид — бег на 110 метров с барьерами. Старт назначили непривычно рано — в 9 утра. Авилов с Кирстом в одном забеге. Следует команда на старт. И вдруг судья поднимает руку, возвращает спортсменов на исходную позицию и подзывает к себе Кирста. Оказывается, тот надел не те шиповки — для прыжков в высоту. В общем-то, мелочь, но регламент есть регламент. Не хотел бы я быть в тот момент на месте тренера немца. Не знаю, насколько повлиял на нашего соперника инцидент, но уже на третьем барьере он споткнулся и сошел с дистанции. Таким образом, Коле открылась прямая дорога к олимпийскому «золоту». Но он не расслаблялся и во всех оставшихся видах выкладывался полностью. Перед заключительной дистанцией в 1500 метров отрыв от ближайшего преследователя составлял 600 очков. Такого в десятиборье вообще не бывает. Авилову оставалось преодолеть эти полтора километра в прогулочном, по сути, темпе. И тут подходит ко мне председатель тренерского совета сборной Куду Фрэд Оттович: «Володя, — говорит он со своим эстонским акцентом, — я вот посцитал, и, понимаец, если он пробезит дистанцию за 4 минуты 24 секунды, то это будет, полуцяицця, мировой рекорд». Десятиборцы не зря считаются элитой легкой атлетики. Тут наворочено все — и скорость, и выносливость, и силовая подготовка. Но главное — психологические нагрузки. Поверьте, два дня с утра до вечера находиться на стадионе — это же с ума сойти! А он мне о мировом рекорде толкует! Это после теракта-то, когда Коля вообще выступать не хотел! Отвечаю: «Фрэд Оттович, я давить на Николая не буду. Если считаете нужным, поговорите с ним сами. Для победы ему и пяти-шести минут хватит». Отвел Куду Николая в сторону, не знаю, что именно ему говорил, и никогда не спрашивал.
Н. Авилов:
— Перед последним видом золотая медаль практически мне была обеспечена. Вот Владимир Яковлевич и настраивал: «Коля, самое главное, не сойти, добежать нормально». А Фрэд Оттович Куду, старший тренер по многоборьям, думал иначе. «Ты знаешь, Николай, — обратился он ко мне, — я посмотрел, у тебя есть шансы побить мировой рекорд. Пойми: такого шанса, может быть, больше никогда не будет». Это меня «завело». Кроме того, во второй день соревнований упал и сошел с дистанции мой главный соперник Иохим Кирст из ГДР. Четыре года назад в Мехико я занял 4-е место, а он 5-е. Потом дважды выигрывал чемпионат Европы. В общем, считался основным фаворитом. И вот он сходит. У меня сразу мысль: «Нужно показать результат не хуже, чем он в наиболее удачных стартах — где-то около 8270 очков». Ну, я и бежал. После финиша смотрю на табло — есть рекорд. И первым меня поздравил американец Билл Тумэй, который победил в Мехико.
В. Кацман:
— Рекорд-то он установил, действительно, фантастический, а у меня после той полуторки последние волосы на голове выпали. Был у нас в команде потрясающий парень — Леня Литвиненко из Киева. В десятиборье пришел из бега на средние дистанции. 1500 метров — его любимый вид. Вот он и рванул со старта. Колька за ним уцепился. Оторвались они от остальных метров на пятнадцать. Стадион ревет, а я — в полуобморочном состоянии: выдержит ли? И когда до финиша оставалось метров 600, Авилов хватается за бок, и его начинает качать. А трибуны — 80 тысяч — скандируют: «А-ви-лов!» Пошатнулся он и побежал дальше. На финише упал на колени полумертвый. Результат — 4 минуты 22,8 секунды. Рекорд, да еще какой — 8454 очка! А Литвиненко, кстати, с 8-го места на 2-е перепрыгнул.
Н. Авилов:
— Тогда у меня сильно болела печень. Леня Литвиненко, шедший на 8-м месте, так рванул со старта, что я, держась за ним, думал, как бы 100 метров ему не проиграть. И, кажется, не проиграл. Но когда оставалось метров 500 до финиша, печень дала о себе знать. Вот я за нее и держался. Но сходить с дистанции даже не думал.
Через четыре года на Олимпиаде в Монреале Николай Авилов снова взошел на пьедестал почета, выиграв бронзовую медаль. Потом много лет трудился за рубежом (дома, увы, его знания и опыт не потребовались). Сейчас он — депутат областного совета, активно участвует в спортивной жизни города. А Владимир Яковлевич Кацман, отметивший в этом году 90-летний юбилей, по-прежнему в строю. Не верите? Загляните как-нибудь на стадион «Динамо».
Артем Измайлов