|
|
   |
Игры XVIII Олимпиады впервые проводились на Азиатском континенте — в столице Японии Токио.
Как никогда солидным было представительство одесситов в составе советской делегации — волейболисты Эдуард Сибиряков, Валентина Мишак и Людмила Гуреева (не забудем и воспитанника одесского волейбола Георгия Мондзалевского, выступавшего за московский ЦСКА) и представители Королевы спорта Григорий Свербетов, Иван Белицкий и Степан Байдюк. Легкоатлетам не удалось взойти на пьедестал почета, зато их земляки вернулись домой с медалями: Сибиряков — с золотой, Мишак и Гуреева — с серебряными. Эдуард и Людмила со временем по проторенной дорожке отправились в столичный армейский клуб, а Валентина всю свою спортивную жизнь посвятила одной команде — одесскому «Буревестнику».
Перечислять титулы, завоеванные Мишак, можно долго. Серебряная медалистка Олимпийских игр 1964 года и чемпионата мира 1962-го. Двукратная чемпионка Европы. Чемпионка СССР. Обладательница Кубка европейских чемпионов. Чемпионка Всемирной универсиады. Обладательница Кубка СССР. Неоднократная чемпионка Украины. Многократный призер первенств страны, Спартакиад народов СССР, Спартакиад ВЦСПС. Одиннадцать раз входила в состав 24 сильнейших волейболисток Советского Союза. А еще ей первой из волейболисток Украины было присвоено звание заслуженного мастера спорта.
— Как же так получилось, Валентина Григорьевна, что сразу двух волейболисток из Одессы пригласили в олимпийскую команду?
— Ничего удивительного. Начало 60-х — золотые годы одесского женского волейбола. Великий тренер Евгений Георгиевич Горбачев создал коллектив, потеснивший с верхней ступени пьедестала почета московские команды. Это был настоящий фурор. А в 1962-м одесский «Буревестник» выиграл Кубок европейских чемпионов. Сильная у нас была команда, целеустремленная — Нина Задорожная, Люда Гуреева, Тома Шурда, Галка Снимщикова, Логвиненко, Архангельская, Коржова...
— Видимо, именно победа в чемпионате страны 1961 года заставила обратить на вас внимание тренеров сборной?
— Не совсем так. Меня в сборную привлекли еще в 60-м в восемнадцатилетнем возрасте, но на чемпионат мира в Рио-де-Жанейро я тогда не попала. А уже со следующего сезона прочно вошла в основную шестерку.
— Основу сборной тогда составляли москвички. Как они отнеслись к появлению «провинциалок»?
— Нормально отнеслись. Кроме нас с Гуреевой, в олимпийскую команду входили Нелли Абрамова из Иркутска (позже она переехала в Одессу), Астра Билтауэр из Риги и признанная позднее лучшей волейболисткой мира за всю его историю Инна Рыскаль из Баку. И все мы между собой дружили. Помню, всегда везла в Москву сало, брынзу и помидоры — девчонки их обожали. Так что никаких недоразумений с Тоней Рыжовой, Ниной Луканиной, Людой Булдаковой, Тамарой Тихониной, Валей Каменек, Маритой Катушевой, Татьяной Рощиной у нас не возникало.
— А кто тогда возглавлял сборную?
— Своеобразный тандем: главным был Олег Сергеевич Чехов — тонкий, мягкий человек, помогал ему Мирон Александрович Винер — более жесткий, с авторитарным стилем руководства. Как Чернышов и Тарасов в хоккее. У нас в «Буревестнике» тоже аналогичная ситуация с тренерами была: взрывного, требовательного Горбачева прекрасно дополнял мягкий Юрий Исидорович Курильский.
— Неужели без жесткости обойтись нельзя?
— В большом спорте без жесткости ничего не добьешься. И это относится не только к нашим спортсменам, это мировая тенденция. Да, бывало (и нередко), обижались на тренеров, но потом понимали, что они правы. И вообще на площадке все обиды забываются.
— Как же проходила подготовка к Олимпиаде?
— Занимались много и разнообразно. В программу подготовки входили и ОФП, и плавание, и акробатика, и лыжи, и коньки, и гимнастика, и, естественно, тактика и техника волейбола. Подъем был необыкновенный, ведь в 1964 году волейбол — мужской и женский — впервые был включен в программу Олимпийских игр.
— Япония поразила?
— Очень интересная, своеобразная страна. Первое, что бросилось в глаза, — вежливость, доброжелательность. Разговаривая, постоянно улыбаются. Отношение к участникам Игр — замечательное. Если на площадке выступали не землячки, болели объективно — за красивый волейбол. И залы, конечно, для того времени — суперсовременные: чистые, просторные и одновременно уютные. Причем ни один человек, независимо от ранга, не мог ступить на паркет в цивильной обуви — только в кроссовках. У нас таких залов тогда не было. Порядков тоже.
— Как японцы организовали быт участников соревнований?
— О, это отдельная история. Нет, каких-либо бытовых проблем не возникало, но сама олимпийская деревня была необычная. Представьте себе круг, а внутри него другой — поменьше. Так вот, в малом круге располагались женщины, а мужчины нас окружали. Мы на мужскую территорию, где располагались клубы, кинотеатры, проникнуть могли (а как иначе доберешься на соревнования или обратно?), а они на нашу — нет. Весь обслуживающий персонал — женский, полицейские — тоже женщины. Даже питались мы в разных столовых. Диковинно это все было, впоследствии, насколько я знаю, ничего подобного на Олимпиадах не происходило.
— Такая своеобразная атмосфера не мешала?
— Да нет. Жили мы в Токио, а играли в Иокогаме. Это недалеко, минут сорок на автобусе. Добирались в зал в сопровождении эскорта мотоциклистов — красивое и впечатляющее зрелище. Но все это — суета, главным оставалась игра.
— Почему же не удалось выиграть «золото»?
— Потому что это спорт. Невозможно все время оставаться на вершине. В какой-то степени мне не повезло: лучшие годы пришлись на период доминирования в женском волейболе японской команды «Ничибо». Японки появились еще на чемпионате мира в Рио-де-Жанейро. Тогда нам удалось выиграть, но в последующие годы чаще побеждали соперницы. Наше противостояние было главной интригой всех крупнейших волейбольных форумов. Вот и на Олимпиаде мы легко выиграли у Румынии, Южной Кореи, Польши и США. С аналогичными показателями к решающему поединку подошли и хозяйки площадки. Азиатский стиль отличался от манеры игры, исповедуемой европейками. Они играли быстрее, демонстрировали невероятную пластику, взаимодействие было доведено до автоматизма. Плюс коварная планирующая подача. Мы же старались использовать собственные козыри — мощь, силу. Маритка Катушева обладала сильной боковой подачей, которой японки побаивались. Для хозяек Олимпиады выиграть волейбольный турнир было делом принципа. Они даже пошли на своеобразный психологический ход. В газетах писали: наши девушки готовятся к финальному матчу с Советами — делают прически, маникюр.
— Подействовало?
— Нам, конечно, прочитали эти статьи. Ну что? Посмеялись. Мы ведь тоже всегда на площадке хотели выглядеть красиво — наводили тени на глаза, подкрашивали губы. Не в прическах дело — просто они тогда были сильнее. После матча победительницы бросились качать тренера, а мы, что скрывать, поплакали немного. Ночь прошла беспокойно, многие так и не смогли уснуть. Это сейчас понимаешь — в спорте наряду с победителями всегда есть побежденные. А тогда было не до подобных философствований, обида душила. Но на следующий день особых упреков мы не услышали, наоборот, при подведении итогов дня нас тепло поздравили с серебряными медалями.
— За мужским турниром следили?
— Знаете, не получалось. Тренировки и игры проходили параллельно, так что поболеть за мужчин толком не удалось. Конечно, мы с Людой Гуреевой радовались за Эдика Сибирякова, выигравшего в составе сборной олимпийское «золото».
— Как руководство отметило ваши достижения?
— Тогда особых торжеств не устраивали. Тепло встретили в Одессе, все же три медали привезли. Спустя некоторое время олимпийских призеров собрали на правительственный прием. Мне зарплату подняли до 200 рублей (я прошла все ступени — начала с 60 рублей, потом — 80, 100, закрепившись в сборной, стала получать 120). На широкую ногу не жили, но на жизнь хватало. Выходила на площадку до 33 лет, пока сил хватало. Потом новые девочки пришли, пришло время уступить им дорогу.
Артем Измайлов