|
|
   |
Такое ощущение, что на Брайтоне (район Бруклина, США, населенный в основном русскоязычными гражданами) его знают все. Прогулка в его компании по Брайтон-бич авеню быстро превращается в испытание не только из-за постоянно громыхающего «сабвэя» (метро, маршрут которого в этом районе Бруклина проложен над проезжей частью), но и ввиду неизбежных остановок через каждые 10—20 метров. «Это — великолепный доктор», — знакомит он попутчиков с очередным приятелем. Следующими запросто могут оказаться «исключительно талантливый поэт», «знаменитый на весь мир актер», «потрясающая певица», «самый модный телеведущий» или обыкновенный олимпийский чемпион.
Мой старинный товарищ Эдуард Лучин, уже два десятка лет проживающий в Соединенных Штатах Америки, в откровенных беседах не устает подчеркивать: «Для меня главное в жизни — общение с людьми, а не деньги. У меня много друзей, и поэтому я — счастливый человек. Тем более, что среди моих знакомых немало личностей поистине легендарных».
Полностью подтверждаю искренность слов друга. С одной, правда, поправкой: сам Эдуард Лучин уже тоже стал легендой.
— В наше с тобой время, Эдик, буквально все одесские мальчишки поголовно бредили футболом. Где ты проводил свое свободное время?
— Я жил на улице Кирова, так что в детстве вся моя жизнь была связана со стадионом ЧМП. Там были такие деревянные баскетбольные площадки, вот на них мы и сражались. Дождь, снег, это нас не волновало. Потом детство кончилось. Я отслужил в армии, устроился на завод, обслуживал станки с ЧПУ, но все равно спешил на стадион.
И вот в один прекрасный день, убедившись в моей преданности спорту, подошел ко мне Игорь Емельянович Яковенко, председатель облсовета ДСО «Водник». Спросил: «Хочешь работать у нас?». Что за вопрос?! «Конечно, хочу». Так я стал инструктором учебно-спортивного отдела. Руководил им легендарный Павел Иванович Мордвинцев.
— Учебно-спортивный отдел — это ведь не только и даже не столько футбол?
— Естественно. В основном приходилось заниматься бумажной рутиной. Но, как оказалось, в дальнейшем навыки, полученные в УСО, мне очень даже пригодились. Как-то подошел Анатолий Федорович Зубрицкий, наш знаменитый футболист и тренер, с предложением перейти в школу, которую он возглавил.
— Сразу согласился?
— Да ты что! Да для меня это... Но в том-то и дело, что школы как таковой тогда не существовало. Функционировала группа подготовки при команде мастеров. Вот и пришлось нам с Зубрицким готовить соответствующие документы. И когда пришел приказ Спорткомитета СССР о создании специализированной детско-юношеской школы олимпийского резерва по футболу, это был наш общий праздник.
— Зная тебя, могу предположить, что административная работа вряд ли была тебе по душе.
— Это само собой, но существовал еще один аспект — финансовый. На заводе я получал 250—260 рублей в месяц, а в школе — 80. Понимая это, Анатолий Федорович предложил: «Эдуард Петрович, наберите группу ребят 1970 года рождения. У нас этот год «провисает», и вам материальная поддержка».
К тому времени я уже поступил учиться в Ивано-Франковский техникум физкультуры и имел право заниматься с детьми. Начал я собирать группу: ходил по «диким» площадкам, по школам, по квартирам. Как-то в 39-й школе обратил внимание на одного парнишку. Он явно выделялся среди сверстников оригинальной обводкой и футбольным мышлением. Это был Илюша Цымбаларь. У меня он не тренировался, так как был 1969 года рождения. Но заметил его и привел за руку в школу я.
— Одного этого, на мой взгляд, было бы достаточно, чтобы войти в историю «Черноморца», но, как известно, среди твоих учеников был парнишка не менее талантливый.
— Юра Никифоров из футбольной семьи. Дядя — Юрий Заболотный, многолетний капитан «Черноморца». Отец тоже играл за «моряков», травма заставила его прервать карьеру игрока. Брат Саша уже занимался у нас в школе. А с Юрой вот какая история вышла. У меня в группе он начал заниматься в восьмилетнем возрасте. Талант его сомнений не вызывал, но уж очень стеснительным парень оказался. Вдруг перестал появляться на тренировках. Я его притащил, выстроил команду и произнес речь: «Мы — моряки, мы — корабль. Но корабль без капитана в рейс выйти не может. Так что капитаном назначаю Никифорова». Подействовало на время. Потом снова на тренировки ходить перестал. Тренировались мы в Отраде, гляжу, а он сверху со склона за нами наблюдает. Кричу ему: «Иди к нам». Убежал. Тогда я пришел к нему домой и оставил записку: «Юрочка, ты ведь капитан. Как же мы без тебя? Ждем тебя на тренировке». На следующий день он пришел первым. И больше ни одного занятия не пропустил. А потом уже пришло признание — чемпион мира среди юношей, многократный чемпион России в составе «Спартака», выступления за клубы Испании, Голландии, Японии...
— Жизнь свела тебя с этой семьей на многие годы...
— Да, так получилось, что дружба с братьями Никифоровыми продолжается до сих пор. И, представляешь, 4 апреля, в день моего рождения, у Саши родилась дочка. В тот же день умер Юрий Леонидович Заболотный. Вот какие совпадения случаются. Кстати, Леонидыч тоже сыграл в моей судьбе огромную роль. Как-то (я возглавлял отдел облспорткомитета) он буквально ворвался в разгар рабочего дня и в свойственной ему манере заявил: «Выгони всех». — «Да вы что, Юрий Леонидович, разве так можно?» — «Говорю тебе, выгони. У тебя ручка-бумага есть?» — «Ну, есть». — «Пиши заявление о переводе в футбольный клуб «Черноморец». (Тогда как раз создавались первые в стране профессиональные клубы). — «Я с радостью, но кто ж меня отпустит?» — «Это не твоя забота». И, действительно, все решилось наверху так, как мы хотели. Кажется, Виталий Антонович Серафимов поспособствовал.
— Это ведь было уже второе твое пришествие в «Черноморец»?
— Да, тогда история с Гессом прогремела на всю страну.
— Могу в качестве сюрприза процитировать тебе выдержку из «Комсомольской правды» от 18 января 1977 года, которую откопал историк одесского футбола Сергей Мартынов: «В один из ноябрьских вечеров из Одессы в Душанбе срочно прилетело доверенное лицо от «дядьки Черномора», старшего тренера одесской футбольной команды А. Алескерова. Доверенное лицо, назвавшееся просто Эдиком, за несколько часов технично обработало «звезду» из «Памира» и переправило его самолетом в Одессу».
— Вот подарок так подарок! Оставь газету на память.
— Конечно, оставлю. Но хотелось бы услышать историю из первых уст.
— Слушай, вызывает меня Ахмет Лятифович Алекскеров и говорит: «Нужно привезти одного футболиста, но за ним все гоняются — «Спартак», московское «Динамо», киевское. Все хотят». — «Если все хотят, — отвечаю, — то мы тут при чем? Кто мы и кто они?» — «Вот поэтому ты в Душанбе и поедешь».
Речь шла о полузащитнике «Памира» Эдгаре Гессе. Короче говоря, лечу я в Душанбе и провожу рекогносцировку. Там как раз проходил турнир, посвященный 50-летию Таджиксовпрофа. На поле Гесса не заметить было нельзя, но как к нему подойти? Узнал у другой таджикской «звезды» Гулямхайдарова адрес Эдгара и пришел к нему домой. А там такая картина: сидят люди на полу перед телевизором.
— Так они ведь немцы, а не таджики!
— Национальность здесь ни при чем. Квартиру он только получил, а мебелью еще не успел обзавестись. Долго сопротивлялся, но уговорил я его таки. Эдгар у нас даже тренировался какое-то время. В Одессе ажиотаж — только и слышишь: «Гесс! Гесс!». Я же о своей роли скромно молчал, но вскоре грянула катастрофа.
Во дворе у нас жил один болельщик сумасшедший. Все он обо всех знал. И как-то январским днем (я тогда, помнится, приболел) заходит он ко мне с вопросом: «Эдик, это правда, что ты украл Гесса?» — «Ты что, — возмущаюсь, — я ничего никогда не крал!» — «Ну как же так, зачем ты так говоришь? Вот газета, тут все подробно описано». Беру газету и понимаю: это конец. Кто-то из своих сдал, потому что о поездке знали считанные люди. Думаю, таким образом хотели убрать Алескерова. Но статья в «Комсомолке» — это так, цветочки. Через несколько дней выходит газета «Правда», в которой известный спортивно-партийный журналист Лев Лебедев пишет: «Такие Эдики нам не нужны». Это равносильно приговору.
Вскоре в Одессу пожаловала комиссия Генеральной прокуратуры СССР. Допрашивали всех причастных, меня — в первую очередь. Захожу в кабинет, за столом сидит женщина в форме. А я начитался всякой самиздатовской литературы, озираюсь по сторонам, жду, когда выйдут мордовороты и начнут выбивать показания. Думаю: «Неужели пойду по стопам папы и мамы? За что?». Мама моя двенадцать лет в сталинских лагерях провела, а папа там умер. Страхи, к счастью, оказались напрасными. Все прошло спокойно. В основном спрашивали о деньгах. Но по командировке я отчитался копейка в копейку, а относительно других, которые якобы передал Гессу, говорил, что ничего про это не знаю.
Когда шел на допрос, Яковенко сказал, что со стадиона никто не уйдет, будут меня ждать. Возвращаюсь, весь кворум на месте, сразу: «Что? Как?» А я им: «Что, что? Я всю правду сказал». Ты бы видел эти лица! Это была сцена из гоголевского «Ревизора»! Я не выдержал, рассмеялся. Всех отпустило, раздалась команда: «Наливай!» И понеслось.
И вся эта катавасия завертелась, знаешь, почему?
— Знаю, конечно. Потому что вскоре Эдгар Гесс стал игроком московского «Спартака».
— То-то и оно.
— Скажи честно, история с Гессом как-то повиляла на твой отъезд в Америку?
— Да нет. Сестра моя жила в Америке, приглашения присылала, уговаривала переехать. Но я стоял на своем: «Не хочу, не уеду». Но когда врач мне сказал: «Мама ваша очень больна. Сердце. Если не сделаете операцию, она долго не протянет», — я на следующий день начал собирать документы. Мама для меня все. Когда она родила меня в Карагандинском лагере, то подружки уговаривали ее отказаться от меня, мол, молодая, еще родишь, а так пропадете оба. Но мама их не послушала. Свою пайку отдавала другой женщине, которая поила меня молоком, чтобы не умер. Чем сама жила, не представляю.
...Вот так мы уехали. Ей здесь сделали две операции, и она прожила еще девять лет. Так что совесть моя чиста.
— Эдик, как тебе удалось реализовать себя в любимом деле? Далеко не у всех в эмиграции это получается.
— Поначалу нужно было выживать. Перебивался разной работой, учил язык. Когда в 1994-м в США проводился чемпионат мира по футболу, я однажды набрался наглости и позвонил на русское телевидение. «Слушайте, ребята, — сказал я им, — давайте будем вести репортажи с матчей на русском языке».
Ехать на собеседование пришлось в другой штат — автобусами, метро. А на студии говорят: «Мы дадим вам кассету с записью матча, а вы его прокомментируйте». Потом наш эксперт решит, подходите вы нам или нет. И знаешь, кто у них был эксперт? Евгений Рубин! Знаменитый советский в прошлом журналист, печатавшийся в самых престижных изданиях — «Советском спорте», журнале «Юность».
— И что, удалось сдать экзамен на американском ТВ?
— Повезло. Тогда бразильская сборная, готовясь к чемпионату, проводила ряд товарищеских матчей, в том числе и с Канадой. И я накануне, щелкая каналами, как раз попал на их игру. Именно запись этого матча мне предложили прокомментировать. Так что я чисто случайно оказался в теме. В результате меня взяли, и мы с Рубиным откомментировали три поединка группового турнира. По окончании мундиаля мне предложили работу на телевидении и радио. Издавал я и спортивные газеты.
В Америке встретил много спортсменов из бывшего СССР, с кем-то был знаком раньше, с кем-то здесь познакомился. И возникла идея: «Надо бы их объединить». В результате возникла Еврейская эмигрантская спортивная ассоциация. Я был против такого названия, так как не считал правильным ограничиваться национальными рамками. Однако мне сказали, что в Америке много еврейских организаций, которые нам помогут. Но
я-то знал уже, что в Америке никто никому не помогает, здесь ты должен сам себе помогать, и тогда все получится.
— Подожди, Эдик. О какой еврейской ассоциации ты говоришь? Ведь ты возглавляешь «просто» Ассоциацию ветеранов спорта США?
— Вот именно! Потому что ту ассоциацию, которую я создал, у меня украли. Когда мы получили статус некоммерческой организации, несколько аферистов решили через нее прокручивать свои финансовые дела. Я им это делать не позволял. Вот они меня и убрали. На прощанье сказал им: «Ребята, я ухожу. Но знайте, я скоро создам новую организацию, которая будет жить долго-долго. А о вас через некоторое время все забудут». Так оно и получилось. Они уже давно не существуют, а мы в этом году отметили 10-летний юбилей. Живем активной жизнью: проводим мемориалы Валерия Лобановского, жертв трагедии 11 сентября, полицейского Руслана Тимошенко, олимпийские балы, детские турниры по баскетболу. Большой резонанс вызвали матч Россия — США по бальным танцам и два хоккейных праздника с участием легенд НХЛ и России. В планах еще немало перспективных проектов.
— Несмотря на расстояние в тысячи километров ты умудряешься и в Одессе устраивать встречи ветеранов спорта.
— Да, мне даже говорили, что, мол, Лучину надо было приехать из Америки, чтобы собрать вместе футболистов разных поколений. На встрече присутствовали люди, которых я безмерно уважаю: Азаренков, Альтман, Кривенко, Лещук, Горячев, Цымбаларь, Сыч и многие другие. В свою очередь, я ощущаю уважение со стороны этих людей, и для меня это очень важно.
Вел интервью Анатолий Мазуренко. Нью-Йорк