Какие скульптуры украшали Старую биржу?

Да не вопрос, ответят мне. Какому же цивилизованному одесситу не известно, что здание Старой биржи, а ныне Горсовета, украшают скульптурные фигуры Меркурия и Цереры. Как и скульптурная композиция в средней части главного фасада, символизирующая времена суток, установлены они при перестройке биржи знаменитым зодчим Ф. О. Моранди в 1871—1873 годах. Автор первых двух — известный скульптор миланской школы и педагог Луиджи Доминикович Иорини.

Но речь, как уже догадался читатель, пойдет не об этих хрестоматийных скульптурах, а о других, им предшествовавших. В научной и краеведческой литературе этот сюжет, насколько мне известно, никогда не рассматривался.

ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОЕ время работая с материалами ряда фондов Государственного архива Одесской области, обнаружил занимательное дело, в котором как раз и изложена интересующая нас информация. 2 марта 1837 года из управления одесского градоначальника в местный строительный комитет поступает сообщение о том, что мраморщик Дженари приторговался за 400 рублей изготовить мраморные изваяния льва и медведя для водружения их по бокам большого каменного крыльца биржевого дома. Поскольку же «под сии мраморные изображения нужно будет устроить мраморные же пьедесталы», то и предлагается «договорить мраморщика» по этому поводу, с учетом оценки установки.

Иосиф и Петр Дженари — популярные в старой Одессе мраморщики-итальянцы. Иосиф Дженари высекал не только трогательных ангелов для надгробий Старого город"ского кладбища, но и парковые скульптуры, камины, мраморные изделия для салонов и вестибюлей аристократических особняков, вилл состоятельных негоциантов и т. д. Петр Дженари прославился тем, что в 1827 году соорудил из бугского гранита основание монумента герцогу де Ришелье на Приморском бульваре. Мастерская их помещалась на Дерибасовской улице, 25, в доме Марини, на месте которого впоследствии выросла гостиница «Большая Московская». Затем Дженари разъединились: Иосиф остался на прежнем месте, а Петр перебрался на созвучную Итальянскую улицу, в дом Понятовского. На месте этого дома в конце 1850-х годов вырос особняк Абазы, позднее перешедший к Рафаловичу, ныне это Музей западного и восточного искусства, что тоже символично.

Невольно возникает вопрос: почему выбрано именно такое сочетание фауны? Тут ведь явный удар по гармонии, симметрии, да и традиции (львы, что показательно, украшали вход в биржевую залу еще тогда, когда она квартировала в доме коммерции советника барона Рено). Могу ответить лишь чисто умозрительно, хотя, по-моему, вполне убедительно. Лев — разумеется, царь зверей, символ власти, мощи и благородства, красующийся даже в государственных гербах, не говоря уже о приватной геральдике. И всё же он — фигура экзотическая, заимствованная, пришлая, а посему, надо полагать, комплект решили дополнить более патриотичным и родным русским медведем. Вот и выходило по-нашему: и волки сыты, и овцы целы, и хищники одомашнены. Тем паче, биржа тогда обустраивалась как место предстоящего грандиозного приема в честь посещения Одессы императором, членами его семейства и многочисленной свитой.

8 марта 1837 года один из членов строительного комитета сообщает градоначальнику А. И Лёвшину о том, что договорил мраморных дел мастера Монтебруна сделать за 100 рублей два пьедестала из «синего крепкого заграничного камня стоимостью 60 рублей», то есть суммарно за 160 рублей. Затруднительно с абсолютной точностью сказать, какой именно это был камень — ясно только, что изверженная горная порода, родом из Средиземноморья. 12 марта Лёвшин разрешает заказать Монтебруну означенную работу на его условиях. 1 июля градоначальник просит поспешить с исполнением предыдущих предписаний относительно изготовления и установки статуй.

Его нетерпение понятно, ибо высочайший визит на носу. Две недели спустя пьедесталы окончены, однако устанавливать их тотчас же нет возможности: в бирже еще продолжаются перестроечные операции. Вместе с тем, надлежит отпустить мастеру, сардинскому подданному Лоренцо Монтебруно, 400 рублей за изготовленные мраморные фигуры.

А на каком основании деньги отпускаются ему, а не Дженари, с которым, собственно говоря, и был заключен договор о подряде? Комментарий прост: Монтебруно был его преемником, то есть получил на определенных условиях скульптурную мастерскую на Итальянской улице и как бы фирменный знак. В региональных справочниках за 1837 год так и значится: «Лоренцо Монтебруно — преемник Петра Дженари». В документах строительного комитета от 20 июля 1837 года упомянуто о том, что Монтебруно следует выплатить 400 рублей «за сделанные им по заказу мраморные фигуры льва и медведя» из 10000 рублей, предназначенных «на умеблирование биржи» (опять-таки понятно, что к императорскому визиту). После некоторых бюрократических проволочек сумма эта была отпущена итальянскому мраморщику 27 сентября того же года.

ТЕПЕРЬ — ДРУГОЙ ВОПРОС: как долго простояли мраморные лев и медведь по обе стороны биржевого крыльца и куда они девались впоследствии? Ищите и обрящете. Можно было, по крайней мере, предположить, что мемориальная фауна по какой-то причине демонтирована в связи с капитальным переустройством биржи в первой половине 1870-х годов. И действительно, в местной периодике нашлась весьма обстоятельная информация на этот счет.

Когда по обе стороны крыльца биржи устанавливали газовые фонари, мраморные фигуры сняли. К этому времени они были настолько обезображены, что невозможно было отличить медведя от льва (воленс-ноленс, вспомнишь Пруткова). Возможно, они как-то пострадали в период бомбардировки города союзным флотом в апреле 1854 года, а может быть, на них вымещали злобу разорившиеся биржевые игроки, кто знает. Во всяком случае, в газете говорят о «каменных львах с разбитыми мордами и боками». Как ненужный хлам, их забросили в думский двор, где они и провалялись всю зиму 1872-1873 годов. Но даже и обезличенные, эти рукотворные звери числились на казенном балансе.

Весной 1873 года смотритель биржевого здания обратился к видному предпринимателю и общественному деятелю Александру Георгиевичу Вучине (1830—1896 гг.) с настоятельной просьбой купить искалеченные фигуры, говоря, что некто предлагает за них 20 рублей. Между прочим, один из домов, принадлежавших этому состоятельному семейству хлебных экспортеров (фирма основана в 1829 году), по улице Пушкинской, 19, строил как раз реставратор биржи Ф. О. Моранди. В ответ на уговоры А. Г. Вучина заплатил просимые деньги, но когда его приказчик привез покупку домой, оказалось, «что львы эти никуда не годятся».

Тем временем завистники и конкуренты стали распространять слухи, компрометирующие покупателя, — он-де присвоил себе казенное имущество и проч. На самом же деле Вучина немедленно отправил фигуры в строительное отделение Городской думы, поскольку осведомился, что некий горожанин готов приобрести «львов» за несколько высшую цену. В результате это городское имущество продали с публичного торга — как качественный материал, вполне пригодный для повторного использования.

Так печально сложилась судьба первой скульптурной группы у стен нынешнего горсовета. Что именно изготовили из ее останков — львят, медвежат, а статься может, девушек с веслами — мне пока достоверно узнать не удалось. Впрочем, дознание продолжается.

Олег ГУБАРЬ.