|
|
   |
премьера
Комедии нашего злосчастья
Если театр — «не отражающее зеркало, а увеличительное стекло», то справедливее всего сказать так о малой сцене, которая сродни крупному плану в кино. Художественный руководитель Украинского академического театра им. В.Василько, народный артист Украины Игорь Равицкий поставил на малой сцене «Ну... очень маленькие комедии» на основе трех пьес-миниатюр Виктора Ляпина в переводе Любови Федченко.
ЗАЛ ПОД САМОЙ КРЫШЕЙ театрального здания — не поленись, зритель, и тебя ждет море удовольствия. Минута смеха — стакан сметаны, говорят в народе, ну, так здесь тебе, помимо смеха, еще и сала дадут — в порядке хэппенинга, так сказать: вовлечения зрителя в действо. Только жуйте поосторожнее: ведь придется еще и смеяться.
На одной площадке и актеры, и зрители, а площадка — убогонькая совет"ская комната с неказистой мебелью: живет в таких комнатках честной народец, который и не подозревает, что он — нищ. «На дворе был 1991 год», — лукаво уточняют нам по окончании спектакля. Ага, — и что же, все эти явления и взаимоотношения, свидетелями которых мы стали, так-таки в СССР и остались?..
Насчет драматургической основы спектакля мнения у театралов сложились разные, выскажу свое, имея в виду то, что услышала от других. Я не стала бы, к примеру, подозревать российского, из «глубинки» новгородской, журналиста и драматурга Ляпина во вторичности: Шукшина в нем я не заметила, и тем более Вампилова, а вот то, что две первые пьески идут след в след ранней Петрушевской, так это да, на мой взгляд. Но дело в том, наверное, что после Петрушевской стало «позволено», а до нее такое называлось — «мелкотемье». И не то чтобы тут была ее особая заслуга — а так, скорее, время такое приспело: надоело народу мнимое величие, захотелось творцам погрузиться в презренный быт. И вот драматург берет обыденную житейскую ситуацию и воспроизводит ее с фотографическим натурализмом, пытаясь выловить и выявить в житейском — зерно социального абсурда. Комические пьески Виктора Ляпина строятся даже не на выявлении нелепиц, а на сведении к абсурду.
...Как вот — «МАМАША С ЛОРНЕТОМ». Знакомая, очень распространенная и, по сути, вовсе не смешная житей"ская коллизия: властная мамаша и затурканная дочка, — здесь заострена до гротеска. Дылда-перестарка Наталья (засл. арт. Украины Галина Кобзарь-Слободюк) приводит домой «на чашечку кофе» кавалера — пожилого живчика ростом «метр со шляпой». Разгуляй-мужчинка Максим Леонидович (арт. Андрей Зай) нахраписто, как истинный коротышка с бонапартовым комплексом (а как же: он же ж не кто-нибудь, а чиновник горкомхоза!) все время пытается затащить Наталью в койку, а та чинится — «а поговорить?». Ситуация забавная и горькая. Мы легко прочитываем личную драму Натальи, понимаем, до чего неказиста ее жизнь и за какую последнюю возможность женской самореализации готова она ухватиться, и как ей мешают предрассудки воспитания. И тут в журчащий-воркующий комический дуэт гейзером извергается третий персонаж: мамочка Натальи — Надежда Леопольдовна (засл. арт. Украины Ирина Черкасская), припрятанная за перегородкой.
Мамаша «синего чулка» выглядит, напротив, как неприлично молодящаяся кафешантанная дива на пенсии. И эта энергичная дама так берет в оборот Максима Леонидовича, что ему, похоже, не отвертеться. Само присутствие в поле зрения мужчины вдохновляет престарелую мамашу уже не молоденькой дочки: ох, и фонтанирует Надежда Леопольдовна! Залихватская, кокетливая, без комплексов. А мы смекаем, что она из тех дамочек, которые ненавидят собственных дочерей бессознательной физиологической ненавистью: дочь — соперница, — и от души сочувствуем угловатой и застенчивой Наталье...
Во второй сценической миниатюре «ЭХ, МЕРСЕДЕЛЬ!» имеем доведенный до абсурда тип чеховской Душечки. Во времена Душечки разводы были под запретом, и довелось ей всех мужей пережить. А вот как быть в нашем раскрепощенном обществе Антонине Михайловне Долговой (засл. арт. Украины Мария Пивоварова), ежели ее благоверному Григорию Прохоровичу (нар. арт. Украины Анатолий Дриженко) вступил бес в ребро? Кризис, понимаете ли, преклонного возраста, хочется еще почувствовать себя мужчиной, а не просто едоком старосветских пирожков. Ну, и воспользовалась Вера Дмитриевна Рыкова (засл. арт. Украины Светлана Гужва): она хоть и помоложе, и деловая, и обеспеченная, и коня на скаку остановит, а тоже, поди, счастья бабьего хочется.
Любовь и жертвенность Антонины простираются столь далеко, что... ну, не буду лишать публику удовольствия самолично отследить трагикомические попытки современной Душечки намертво прилепиться к жлобоватому супругу, который для нее и кумир, и свет в окошке. В своей почти юродивой самоотреченности Антонина готова на все и даже... на банальнейший психологический шантаж типа «покончу с собой». Эх, бабы вы русские!.. Обескураживающая преданность Антонины и уродлива, и глубоко трогательна одновременно, Пивоварова дает интересный человеческий, народный, тип — дикую смесь мещанского жлобства и голубиной кротости. Поистине — даже и в пластическом рисунке роли, — голубица! Кстати: голубь — птичка жадная и сварливая, а ведь служит символом святости. Гужва, в свою очередь, играет циничную и хищную прагматичку, в которой, однако, не может не аукнуться пресловутая славянская жертвенность: она уступает под напором обиженной ею женщины, и возникает причудливый семейный союз...
В обеих миниатюрах персонажи много танцуют под знаковые мелодии времен СССР — от официозных песен про Кубу до улично-зажигательной «Чудесной Коимбры», — и танцы хорошо вплетены в действо, оправданы им. С чем я могла бы немного поспорить, так это с дополнительной, внешней, характеристикой персонажей, данной в акцентированных, утрированных костюмах: Наталья в очках и разлапистом отложном воротничке каких-то повоенных времен («лыжные штаны под юбкой», старомодна, и вкуса нет); ее маменька, размалеванная и разодетая, как бандерша из Интерклуба; Долгов, отправляющийся в гости к «новым русским» в пиджачной паре и кирзовых сапогах («жлоб»), и особенно пожилая Антонина, явившаяся приваживать блудного мужа в мини-юбке. Но... если порыться в памяти, и такое в жизни случается. Возможно, в данном случае откровенный бурлеск, заявленный в сценическом костюме, пошел немного вразрез с игрой актеров, более тонкой и сдержанной, но со временем дисбаланс выровняется.
МИНИАТЮРЫ ПОДБИРАЛ из двух десятков принадлежащих Виктору Ляпину пьес режиссер спектакля, и монтаж получился удачный. Две пьески, которые мы могли воспринять как два частных забавных казуса, две сплетенки о соседях, мощно интегрированы третьей — «ВОСКРЕСЕНИЕМ ГОРЮХИНА», после которой, прокручивая в памяти увиденное получасом ранее, задаешься уже вполне мировоззренческим вопросом: да что ж мы, в самом деле, за люди такие?!
Вот тут не то что гейзер — вулкан юмора станет бушевать, к тому же — черного юмора. А черный юмор, на мой взгляд, — самый миросозерцательный, самый философский юмор, ибо он экзистенциален, это шуточки со смертью и посмертием, освобождающие человека от страха. Это карнавально-оптимистичный юмор. И в основу «Воскресения Горюхина» положен давний народный анекдот на кладбищенскую тему.
...Смерть сельского «нового русского» Лаврентия Горюхина (засл. арт. Украины Игорь Геращенко) констатировал, видимо, пьяный фельдшер. Несправедливо это — умереть во цвете лет, а вот унести при этом с собой в могилу золотые зубы — уж и вовсе... западло. Я изъясняюсь тут, простите великодушно, языком, присущим нашему народному типу — Макарычу, он же Иван Кокурин (нар. арт. Украины Николай Слезка). Этот Макарыч, с истинно народной практичностью и сельской сметкой, решил золотишко в дело пустить и подговорил деревенского Шаляпина (арт. Сергей Ярый). На зубное золото покойного Лаврентия можно как-никак ящик водки купить, а покойнику зубы ни к чему.
Ситуация развивается по законам известного анекдота, завершается дружным распитием искомого ящика водки с участием сельского мента Николая Портнова (арт. Александр Станкевич) и философским прозрением мнимого покойника: я умер, а мир не содрогнулся. Вот разве что односельчане вмиг хоромы по гвоздику растащили. И вышло на поверку: всей ценности твоей — на грамм зубного золота...
Впрочем, пересказывать все перипетии-узнавания этого бурлеска — неблагодарное дело. Здесь выстроена остросюжетная психологическая интрига, главное в которой — ярко узнаваемые народные типы. Артисты играют здесь на полном темпераменте, озорничая вовсю и нигде не нарушая черту хорошего вкуса. От души радуешься, что в театр вернулся колоритный характерный актер Николай Слезка, создавший в «Воскресении Горюхина» просто-таки незабываемый образ сельского пропойцы-вырожденца, одновременно простодушного и хитроватого, трусоватого и наглого, безалаберного и смекалистого. А до чего хорош Александр Станкевич в роли мента: прочтете всю биографию с пионерского детства! Бесшабашный сельский циник, избалованный девками, не пригодный ни к материальному производству, ни к семейной жизни, ни к умственному труду, ленивый и изворотливый, хорошо умеющий держать нос по ветру, вусмерть боящийся начальства, зато здесь, в глухомани, от нагоняя до нагоняя чувствующий себя «начальством» и зиждителем «порядка», маленьким таким патриархом, держащим в кулаке округу по принципу «свои люди — сочтемся»... Надо видеть малейшие нюансы мимики молодого актера, наблюдать его мгновенные и точные реакции — именно эту возможность дает малая сцена, а уж Станкевич щедр на краски. Тут перед вами самая что ни на есть реальная жизнь, которая подчас причудливее всякого театрального гротеска.
Хорош и кроткий Шаляпин (так его прозвали за любовь к пению по пьяни): Сергей Ярый выводит тип человека, привычного к «чуткому руководству»: хоть партии, хоть пьянчужки Макарыча, лишь бы самому не думать. Монументальной, эпической, то есть — убойно смешной, трагикомичностью отмечен незадачливый покойник Горюхин — Игорь Геращенко: роль почти что бессловесная, все — на богатейшей мимике, на острой, точно выверенной пластике.
...Одним словом — обхохочетесь. Так вот и хохочем — с 1917 года, затем с 1991-го и по сей день.
Валентина ЛЕВЧУК.
Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.
Приглушенные амбиции во имя музыки
Хотя концертная афиша Одессы в этот вечер предоставляла много возможностей, «оттянуть» публику от Большого зала филармонии не удалось никому... Концерт выдающихся джазовых музыкантов Андрея Кондакова (фортепиано), Аркадия Шилклопера (валторна), Вячеслава Гайворонского (труба) и Владимира Волкова (контрабас) был организован Первым радио «1 FM».
А СВОЕОБРАЗНОЙ прелюдией к нему оказалось триумфальное выступление того же Кондакова с бразильскими музыкантами в Одесском русском драматическом театре в середине июля при участии тех же организаторов. Пианист известен одесским слушателям еще и в связи с концертными мероприятиями, организованными Клубом Высокой Музыки. И было особенно приятно произнесенное им со сцены приветствие в адрес одесского джазового пианиста и композитора Юрия Кузнецова, который присутствовал на концерте в качестве слушателя. Буквально два месяца назад тот же Кузнецов в рамках Джаз-карнавала представлял одесской публике лучшую валторну мира (без всякой натяжки) Аркадия Шилклопера, который впервые выступал в нашем городе на официальных подмостках. Тогда в составе ансамбля Pago Libre (вольный перевод названия с итальянского: «плачу, сколько хочу») музыкант поразил воображение головокружительными виртуозными унисонами, исполненными вместе со скрипачом Чо Тайссингом. Помнится, уже с первых звуков слушатели показали Шилклоперу, что он любим Одессой... до неприличия. А в моменты, когда вместо валторны звучал альпийский рог, восторг публики был продиктован не экзотичностью инструмента (все-таки экзотикой мы достаточно избалованы), а опять-таки виртуозностью владения им, тонкой исполнительской иронией...
На этот раз звучали авторские композиции (каждый из солистов является и создателем оригинальных произведений) без экзотического колорита, на грани джаза и так называемой новой академической музыки. Альпийского рога также не было. Как признался Андрей Кондаков, душа и мотор необыкновенного квартета, в таком составе выступать пришлось впервые, хотя в различных сочетаниях между собой музыканты давно, что называется, «сыгрались». И во имя музыки каждому пришлось приглушить собственные амбиции солиста-виртуоза, объединить усилия и поискать то общее, что должно привести к художественному результату.
К сожалению, мне как раз и не хватило в этой атмосфере чересчур толерантного музицирования по отдельности каждого из музыкантов (Шилклопера уж точно было маловато), хотелось как раз схватки амбиций, победной виртуозности на грани эпатажа (а названные джазмены — виртуозы, еще какие!). Возможно, все это еще появится в их дальнейших совместных выступлениях, если состав будет тот же. Но тем не менее концерт удался, программа оказалась пусть холодноватой (что делать, если «некоторые любят погорячее!»), зато изысканной. Аркадий Шилклопер со сцены назвал нашу аудиторию «тонкой и трепетной», имея на это все основания. Рафинированные композиции «Детская песенка», «Плач», «Танец викингов», «Колыбельная» предназначались для слушателя с опытом и вкусом, а такие в Одессе имеются. В достойный диалог с великим трубачом мирового масштаба вступил Вячеслав Гайворонский, солируя в «Посвящении Майлсу Дэвису». Изысканным (опять же!) хулиганством стала импровизация на «вечнозеленый» Take the A train (никто в этой какофонии тему не узнал, объявлена она была лишь тогда, когда все закончилось).
Очень интересно, хотя и с некоторой очевидной опаской выстраивали свое общение на сцене два духовика.
УЖЕ ПОСЛЕ КОНЦЕРТА Вячеслав Гайворонский так охарактеризовал свой опыт игры в диалоге с валторной Шилклопера:
— Когда встречаются два музыканта, которым есть что сказать, моментально находятся общие точки соприкосновения, иногда чисто ассоциативные. Каждый из нас их развивает или осмысливает по-разному, в этом — интрига... Нет одинаковых людей, нет одинаковых мыслей — так и в музыке...
— Какой процент был отведен импровизации в сегодняшнем концерте?
— Сегодня — очень большой... В процентах не скажу, не считал.
— Вы ощутили вновь, что Одесса вас любит?
— Да, в Одессе всегда очень приятно, город удивительно человечный, абсолютно автономный по своей сути, по осмыслению своего места в культуре вне контекста политики и прочего. Потрясающее качество этого города...
— Насколько мне известно, вы можете ответить джазовым критикам в печати, причем очень хлестко и точно... Вы вообще пишущий человек?
— Я пишу, но редко, нельзя сказать, что я какой-то там журналист, просто бывают особые музыкальные события в моей жизни, которые вдруг меня вдохновляют на то, что я начинаю писать. Скажем, я был на концерте Эрмето Паскуаля два года назад, и, конечно, я был настолько воодушевлен и необычной игрой самого маэстро, и необычной музыкой, и всем, что происходило на сцене, что взял и написал об этом для журнала Jazz.ru. Ну, это просто такой внутренний эмоциональный накопившийся потенциал, который вдруг выплескивается независимо от меня, а потом я сам читаю и думаю: «Ничего ведь написал...». Были и случаи, когда я отвечал в печати на рецензии. Журналисты видят это все не всегда изнутри, и часто используют очень красивый слог, при этом для них важно использование каких-то поверхностных терминов...
Дело в том, что музыкальные структуры и формы строятся по различным законам. Когда рецензент пишет о каком-либо концерте, то бывает очень странно читать поверхностные вещи с использованием терминов, которые могут только запутать публику: «паттерны»...
Аркадий Шилклопер, говоря о своем дальнейшем концертном графике, рассказал, что летит с Андреем Кондаковым и Владимиром Волковым в Саратов, затем в Москву, откуда летит уже с Сергеем Старостиным и Михаилом Альпериным в Осло, где выступят с камерным оркестром в четырех концертах. После чего окажется в Нижнем Новгороде, где у него первая репетиция с оркестром (музыкант написал семь аранжировок для оркестра, валторны и альпийского рога, над этой программой он работал последние два месяца), на следующий день концерт. Потом — концерт в Дзержинске и рождественские каникулы с семьей в Вупертале...
При этом Аркадий продолжает играть классическую музыку. Два года назад он выступал на фестивале «Моцартиана», играл Концерт Моцарта для валторны с оркестром, уже в этом году, первого ноября сыграл в Москве с оркестром Башмета Концерт Даниэля Шмидера для альпийского рога и большого оркестра (это было в Доме музыки в рамках фестиваля «Цюрих-Москва»). Концерт будет записываться для Швейцарского радио, возможно, выйдет пластинка, но не скоро, в 2009 году, тогда же он будет широко исполняться в Австрии и Швейцарии.
Конечно, на этом фоне Одессе не приходится рассчитывать на слишком частые визиты музыкантов подобного класса. Однако коль скоро в Одессе уже обозначились два сильных организатора джазовых концертов, Клуб Высокой Музыки и Первое радио «1 FM», надеяться можно. Во всяком случае, довольные как организацией концертов, так и приемом со стороны публики музыканты настроены приезжать к нам как можно чаще.
Мария ГУДЫМА.
На снимках:
звучит валторна Аркадия Шилклопера;
в тонком взаимодействии трубач Вячеслав Гайворонский и контрабасист Владимир Волков;
уникальное соединение пианиста и ударника продемонстрировал Андрей Кондаков.
Фото Олега ВЛАДИМИРСКОГО.
В мой день рождения листья облетели...
В последний день осени в Золотом зале Литературного музея проходила презентация книги стихов «Земная тяжесть» одесского поэта, музыковеда, культуролога и преподавателя Ильи Рейдермана, которая была приурочена к его семидесятилетию.
Облетели, облетели... Кто вспомнит теперь осень тридцать седьмого, «ежового»? Именно тогда появился на свет человек нелегкой судьбы, поэт тонкого лириче"ского дара, Илья Рейдерман.
Все принимаю! Небеса — на плечи
Пусть лягут — хоть в Атланты
не гожусь,
Но больше отговариваться нечем,
Бояться — поздно. Вот и не боюсь.
В мой день рожденья листья облетели,
Прямят деревья черные стволы
и нужно быть живым на самом деле —
Ни топора боясь, и ни пилы.
Так поэт (одновременно отважно и жертвенно) представляет свое жизненное воззрение, которое он выносит на наш суд. Раздумья поэта о жизни емки, прочувствованны, но, вместе с тем, не лишены самоиронии и тогда, когда он говорит о самых горестных переживаниях своей судьбы. Рассматривая старые фотографии в семейном альбоме, он находит точные, чистые слова, которые трогают самые глубинные чувства любого читателя:
Ведь жизнь свою не сложишь, как попало,
А в памяти — бездонные провалы.
И исчезают те, кто были рядом,
И не ищи их понапрасну взглядом.
Ведь не поймешь, куда они девались,
С тобой потанцевали и расстались,
Как будто вышли за пределы круга,
Вне поля зренья, осязанья, слуха...
Зябко душе поэта, который остается всегда ребенком с широко раскрытыми глазами, наполненными синевой небес, в которых проносится неумолимое время. Время во всех его нелепостях и драмах — лирический герой Ильи Рейдермана. А культурологу Рейдерману еще и близки проблемы молодежи, обитающей нынче в среде засилья попкультуры:
«Мы знали, что такое ад. Мы были на пороге ада. Иные — даже побывали в самом аду — в концлагерях, психушках. И ... все еще надеялись на лучшие времена. Никто не был прислужником дьявола! А нынешний ад — комфортабельный, ничуть не похож на концлагерь или психушку, да и дьявола что-то не видно, вместо него — всякие «публичные люди», явно проституированные, но, тем не менее, без рогов и копыт, с приветливой улыбкой на физии. Остается устраиваться в этом аду поудобней, и до души твоей вроде бы никому нет дела, от тебя не требуют продавать ее и не предлагают за это денег. Она обесценилась, она нынче — вообще не товар! Гетовский «Фауст» кончился вместе с «фаустовской эпохой». Нынешний «дьявол», который, по сути, мелкий бес, лишь поморщится: на что мне твоя душа! Ты мне мозги продавай, обретай профессию и вкалывай! И поскольку в этом требовании не видится ничего предосудительного, мы учимся, трудимся на трех работах, зарабатываем деньги, а в промежутки — даже иной раз пишем стихи. И я эти стихи читать не могу. Даже, если вижу, что они написаны талантливо. Ад может быть замаскирован даже под рай. Одно в нем остается неизменно — надпись над вратами: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Но кто оставил надежду, тот служит дьяволу, даже если молится Богу! Служит дьяволу — даже если не осознает этого. И нет ему прощения».
Это строки из письма-размышления Ильи Рейдермана о состоянии современной поэзии, которые мне показалось уместным привести. Это мысли человека, сердце которого открыто неумолимому времени. Поэта, уста которого находят созвучия той истинной боли за человеческое достоинство. Мыслителя, способного прозреть причины и человека, бесстрашно говорящего о пороках времени. Но я надеюсь, что новая книга стихов «Земная тяжесть» (издательство «Негоциант», Одесса, 2007 г.), которую он презентовал в дни своего семидесятилетия, познакомит читателя с раздумьями поэта «о времени и о себе».
Галя МАРКЕЛОВА.
Виктории «Дня Виктории»
Известно, что каждый выход актера на сцену — всегда некое сражение за внимание и любовь зрителя. Особенно же сладка победа тогда, когда актеру приходится это делать фактически самому. Ведь бенефис на то и бенефис, чтобы все внимание было приковано к бенефицианту.
И тем приятнее, что «День Виктории» — бенефис заслуженной артистки Украины, солистки Одесского театра музыкальной комедии им. М. Водяного Виктории Фроловой, прошедший 30 ноября, стал ее настоящей «викторией-победой» над зрителями, щедро одарившими любимую артистку аплодисментами, цветами и подарками!
Олег ВЛАДИМИРСКИЙ.
На снимке: «День Виктории» Виктории Фроловой.
Фото автора.
анонс
Зимний вечер в филармонии
8 декабря, суббота, в 18.00 — ПРЕМЬЕРА: новая программа камерного оркестра Одесской филармонии (художественный руководитель — Игорь Шаврук). Солист — заслуженный артист Украины Алексей БОТВИНОВ, дирижер — Марио БЕРЕТТА (Швейцария).
9 декабря, воскресенье, в 14.00 в Камерном зале — абонемент № 6 «Театр чтеца»: программу новелл ХХ века «Любовь, похожая на сон» читает Ирина ЧУЧКО. Музыкальное сопровождение — Александр АНИСИМОВ (скрипка) и Ольга КУЗНЕЦОВА (ф-но).