|
|
   |
О том, что редакционная почта разнообразна, знает каждый. Но, в основном, газета получает письма о проблемах общества, о личной боли и, конечно же, просьбы о помощи.
Знаете, что такое «малява»? Так называют тайное письмо (записка), переданное из следственного изолятора или из места заключения преступников. Вот и нам пришло такое...
«УВАЖАЕМАЯ РЕДАКЦИЯ, зовут меня Владимир Иванович. За период пребывания в колонии (почти 8 лет) я написал трилогию-книгу об осужденных, уверовавших в Господа Бога. Книга рукописная в 700, а печатных — 600 страниц. В ней 55 остросюжетных рассказов (по числу героев) с добавлением рисунков по теме рассказа...
О себе: я отбывал наказание за мерзавца, пытавшегося изнасиловать мою жену. В свое время я работал фотокорреспондентом в газете «Вперед к коммунизму!». Это было в Красноярском крае России, где в данное время проживает мой сын Игорь (священник). Следуя сыновнему почину, я стал посещать в колонии православную церковь... Моя книга призывает познавать жизнь в служении Богу.
Просьба к вам: напечатайте мою книгу... Если вы согласитесь, я самолично привезу вам рукопись».
Увы, мы вынуждены отказаться от завидного предложения: редакция газеты не печатает книг. Однако, публикуя это письмо, мы надеемся, что кто-нибудь из наших читателей сумеет помочь автору еще неопубликованного произведения. Его координаты у нас в редакции.
* * *
ИНОГДА письма в редакцию настолько горьки и болезненны, что приходится изменять фамилию автора или ограничиваться первыми буквами ФИО. Вот, например, такое послание:
«Уважаемая редакция, напишите о том, как человек 45 лет, инвалид I группы с 2006 г., страдающий страшным недугом — «рассеянный склероз», оказался ненужным семье, где двое детей, жена — учительница. А он завидует отцам-пьяницам, отцам-наркоманам, которых все-таки терпят в семье. Мой сын окончил институт холодильной промышленности, работал на заводе, потом женился. Его жена — учительница — работает с одаренными детьми, пользуется авторитетом. Живут в центре города в 4-комнатной квартире. В семье 2 детей — их сын (мой внук) имеет высшее образование, работает в банке, дочь — школьница.
Квартира принадлежала моему сыну, но его жена — обаятельная, милая женщина — добилась от мужа дарственной, приватизировала квартиру, а мужа выписала «в никуда».
Начиная с 2004 года, невестка «сочувственно» с «лживым беспокойством» ставила нас (родителей) в известность: «С. отказывается от еды», «С. хочет броситься с «Тещиного моста» и т. д. Понятно, почему это происходит. Моему сыну — хозяину квартиры — выделили угол в проходной комнате. Весной из-за опрокинутой кастрюли с супом разразился скандал. Мой высокообразованный внук сообщил мне по телефону, что отправит своего отца к нам в однокомнатную квартиру в 16 кв.м, где я живу с прикованным к постели мужем. В результате моего несчастного сына вынуждена была приютить у себя моя дочь.
В семье сестры мой сын прожил с апреля по август этого года. В конце августа лег в больницу (для подтверждения инвалидности), а после выписки вернулся домой. Но на второй день после выписки (дело было в октябре) сын вышел на почту за пенсией, через двадцать минут вернулся, а двери квартиры были заперты (все ушли из дома), ключа у него нет... Остался инвалид на улице без палочки, в легкой одежде, в тапочках...».
Мы пригласили в редакцию жену (учительницу одаренных детей) и сына (внука автора письма, который оказался еще и известным спортсменом). Они дружно отмели все обвинения в свой адрес. Жена (теперь уже бывшая, поскольку оформила развод) рассказала:
— С 1996 г. муж стал заниматься бизнесом, но, увы, неудачно. В результате возникли долги, на погашение которых ушла однокомнатная квартира моей матери. Это не остановило мужа. К нам домой стали приходить какие-то люди, искали должника, требовали денег, угрожали мне и детям. По этой причине муж ушел из семьи и не появлялся у нас около двух лет. В феврале 2000 г. мы расторгли брак, из квартиры выписался он сам.
Когда мы с бывшим мужем обсуждали вопрос, на какие деньги будут жить его дети, он сам предложил часть квартиры, оформленной на него, переписать на меня. Это как бы компенсация за алименты, которые он никогда не платил.
Через какое-то время муж вернулся к нам, т. к. здоровье его пошатнулось, лег в больницу, и там мы впервые услышали страшный диагноз — «рассеянный склероз». Когда стал вопрос об оформлении инвалидности, мы его снова прописали в свою квартиру.
Когда его родственники (родители и сестра) узнали, что квартира переписана на меня, начались конфликты. Именно поэтому моя бывшая свекровь «льет на меня грязь», дважды побывала у меня на работе, пишет письма...
В настоящее время ее сын (он мне не муж!) живет с нами в отдельной комнате, мы с детьми продолжаем за ним ухаживать. Его пенсию забирает моя бывшая свекровь, а мы с сыном содержим его на своем иждивении...
Такая вот драматическая история отношений между когда-то близкими людьми. Надо сказать, что бывшая жена, а ныне как бы опекунша инвалида С., тоже обращалась в правоохранительные органы с жалобами на бывшую свекровь и золовку.
Что касается редакции, то мы выслушали обе стороны. Ситуация неординарная, но наладить покой и согласие в давно разрушенной семье газете не под силу. Вряд ли это смогут сделать и правоохранительные структуры.
* * *
О ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНАХ. К ним тоже много претензий со стороны наших читателей. Пишет Ирина Львовна Дидушок:
«Два года назад в районе пр. Гагарина на меня был совершен наезд автомобилем. Причем прямо на тротуаре. Мне были причинены тяжкие телесные повреждения в виде закрытой черепно-мозговой травмы, сотрясения головного мозга, закрытого компрессионного перелома 12-го грудного позвонка, ссадин и т. д. Даже сейчас. по истечении двух лет после ДТП, я продолжаю ощущать последствия от полученных травм, мое лечение не закончено.
Первоначально материалы ДТП были переданы и. о. следователя
В. П. Кондращенко, который вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия состава преступления (это при том, что пешехода сбила машина на тротуаре). Через три месяца уголовное дело все-таки было возбуждено и принято к производству ст. следователем СУ СО ГУ УМВД Супруненко А. П. Ею через 10 месяцев были установлены виновники ДТП. Водителям Шасталу Д. Ю. и Кузьминову Ю. В. были предъявлены обвинения и дело направили в суд. Судья Приморского районного суда К. П. Цильмак вынес постановление: направить уголовное дело прокурору Одессы для производства дополнительного следствия...
Но начальник СО по ДТП Уман"ская В. В. вновь поручила «дело» Супруненко А. П.
Как же идет доследование? Мой адвокат связался с обвиняемыми Д. Ю. Шасталом и Ю. В. Кузьминовым, и те сообщили, что их ни разу не вызывали к следователю после возвращения уголовного дела на доследование. А ведь прошли месяцы...».
И еще одно письмо с теми же фигурантами. Пишет Сичкарь Тамара Семеновна:
«Уважаемая редакция. Мою дочь Марианну сбил микроавтобус, после чего началась борьба нашей семьи за ее выживание, а в впоследствии — и борьба со следователем СО по ДТП ОГУ УМВД Украины Супруненко Аленой Петровной.
Суть дела: утром 3 марта водитель микроавтобуса Фадеев С. А. на ул. Овидиопольская дорога, 1 совершил наезд на мою дочь, в результате чего ей были причинены телесные повреждения. В тяжелом состоянии она была доставлена в реанимационное отделение ГКБ № 1. 9 суток врачи боролись за жизнь дочери. Процесс ее лечения занял более двух месяцев.
Следователь А. П. Супруненко не поставила микроавтобус Фадеева на арест-площадку, он продолжал колесить по дорогам с тем же водителем. Следователь позвонила мне и заявила, что дочь должна пройти судебно-медицинское обследование у эксперта Плевинскиса П. В. Почему у конкретного медика, а не в общем порядке в отделении ООБМСМЭ, что в переулке Красном, 4?
В результате такого освидетельствования было установлено, что дочери причинены легкие телесные повреждения. На этом основании 12 мая следователь Супруненко А. П. вынесла постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении водителя Фадеева С. А.».
Так пишет мать пострадавшей. А следователь Супруненко в своем постановлении констатирует:
«Причиной ДТП явились неосторожные действия самой пострадавшей, которая в нарушении требований Правил дорожного движения пересекала проезжую часть вне пешеходного перехода, справа налево по ходу движения автомобиля, на полосу движения микроавтобуса выбежала из-за передней части стоящего у правого края автомобиля...».
Конечно, все это оспаривалось в суде. Особенно утверждение о «легких телесных повреждениях». В документе, отправленном в Киевский районный суд, представитель пострадавшей В. С. Назимкин пишет: «После ДТП почти сутки она была без сознания, не понимала, где находится. В течение 9 суток она находилась в реанимационном отделении, ей несколько раз делали спинномозговую пункцию. На КТ головного мозга обнаружили признаки суборахноидального кровоизлияния...».
И действительно первичный суд отменил постановление следователя А. П. Супруненко, однако апелляционный суд отменил решение первичного суда. Все вернулось на круги своя.
* * *
НО ВОТ САМОЕ неожиданное послание в редакцию: «Просим напечатать наше обращение...
Уважаемый начальник ГУМВД Украины в Одесской области!
Вынуждены обратиться к вам со страниц газеты «Вечерняя Одесса», чтобы привлечь ваше внимание к нездоровой атмосфере, создавшейся в службе участковых инспекторов Таировского ОМ Киевского РО ОГУ г. Одесса.
Участковый инспектор — связующее звено между органами власти и обыкновенными гражданами, тот представитель государства, к которому в первую очередь обращаются простые люди.
Участковые инспектора Таировского ОМ любят свою работу, имеют желание помогать людям в их бедах, оказывать юридическую помощь и защиту на опорном пункте милиции, вести прием граждан, разъяснять простым людям особенности законодательства.
Однако в сложившейся атмосфере очень сложно профессионально и грамотно выполнять свои служебные обязанности. Руководством службы практически уничтожено отделение участковых инспекторов Таировского отдела милиции Киевского РО г. Одессы. За последние два года 6 офицеров, имеющих стаж работы от 5 до 10 лет, вынуждены были перейти работать в другие подразделения из-за созданных невыносимых условий службы. Молодые специалисты, при"бывшие в ОВД, больше чем на один месяц в отделении не задерживаются. В настоящее время 8 сотрудников также готовят документы для перевода в другие подразделения. Некоторые опорные пункты милиции, где должен осуществляться прием граждан участковыми, вообще закрыты — некому работать. И это в таком криминогенном районе города, как Таировский жилмассив. Все это вызывает обоснованные жалобы и возмущения жителей Киевского района г. Одессы... Именно поэтому просим кардинального вмешательства, наведения должного порядка».
Прежде, чем публиковать обращение офицеров, мы познакомили с ним участковых милиционеров из других отделений города. Ни один из них не сказал, что это провокационная анонимка, наоборот, утверждали, что их коллеги пишут правду и напечатать такое письмо необходимо. Милиционеры жаловались: зарплата у участковых не выдерживает критики, работы много, начальство заставляет каждый месяц писать по 20-25 протоколов, подталкивая на создание «липовых» бумаг. Ну, и перспектива участкового милиционера — нулевая. Чтобы как-то продвинуться по службе, нужно переходить в опера, в следователи, а иначе так и зачахнешь в участковом болоте.
Мы решили напечатать письмо.
Очень надеемся, что это письмо вызовет резонанс: может быть, появятся отклики, может, милицейское начальство прокомментирует или сообщит о принятых мерах, как это делалось раньше. Как бы там ни было, но то, что в редакцию пришла жалоба от группы офицеров — борцов за правопорядок — с просьбой не называть их имена, а другие офицеры, утверждая, что в письме написана «чистая правда», тоже просили не называть их, — говорит о многом. Прежде всего — о серьезной болезни всего нашего общества. И гласность здесь — единственное лекарство.
Павел ШЕВЦОВ.