|
|
   |
24 ноября 2007 года на Соборной площади Одессы при участии общественных организаций и религиозных общин пройдёт акция «Зажги свечу!» в память о погибших от Голодомора в Украине 1932-33 годов.
В 16 часов будет объявлена Общенациональная минута молчания, после которой пройдёт акция по зажжению свечей и митинг-реквием.
Из свечей-«лампадок» на Соборной площади будет выложен символиче"ский крест.
24 ноября движение автотранспорта по улицам, прилегающим к Соборной площади, с 15 до 17 часов будет остановлено.
ГАИ города обращается к одесситам с просьбой, в связи с проведением массовой акции, в этот день не парковать личный автотранспорт вокруг площади.
издано в Одессе
Это нужно живым!
Вчера в Украинском центре культуры состоялась презентация новой, изданной в Одессе (издательство «Астропринт»), книги «Голодомори в Українi: Одеська область. 1921-1923, 1932-1933, 1946-1947. Дослiдження, спогади, документи». Это восьмой том серии «Работы государственного архива Одесской области». Посвящено издание памяти жертв Голодомора 1932-1933 годов и 75-й годовщине трагедии.
В 2005 году, рассказывает в обращении «К читателям» председатель редакционной коллегии серии и тома, директор областного государственного архива Иван Иванович Ниточко, по инициативе нашего архива вышла первая книга «Голодомор в Українi: Одеська область. 1921-1923; 1932-1933; 1946-1947 рр. Спогади, документи, дослiдження». Многим людям, которые ее читали, она дала возможность осмыслить трагические события того времени... Новое издание существенно дополнено документами и материалами, в частности, Мартирологом жертв Голодомора 1932-1933 годов, имена которых удалось установить.
«Все мероприятия, которые проводятся по случаю 75-й годовщины Голодомора 1932-1933 годов, — подчеркивает далее И. И. Ниточко, — не дадут никаких позитивных результатов, если не донести до каждого конкретного человека действительность тех страшных времен. После выхода первой книги у работников государственного архива области и в районных архивных отделах появились дополнительные материалы, которые вызывают определенный интерес у исследователей темы искусственного голода и содержат больше информации для тех, кто еще сомневается, что такой ужас был организован именно властью. Наши документы и материалы показывают действительность того периода и свидетельствуют о том, что голодоморы были. Но мало показать ужасы голодомора, нужно указать его причины и исполнителей. Познакомившись с архивными источниками и воспоминаниями очевидцев, читатель поймет — на украинских землях оставить людей без хлеба было возможным только при продуманной властью нечеловеческой системе, что и было сделано. Ученые пришли к выводу, что продолжительность жизни украинцев в 1933 году среди мужчин составляла 7,3 года, а женщин — 10,9 года. Последствия 1930-х годов, по мнению экспертов, Украина ощущает и сегодня. Исследователи называют разные цифры погибших во время голодомора: 5, 7, 9 и 10 миллионов. Но в любом случае речь идет о МИЛЛИОНАХ безвинных жертв. С учетом непрямых жертв, по приблизительным подсчетам, голодомор забрал жизни 14 миллионов людей»...
«Архивисты, — продолжает рассказ директора архива об истории издания, целях и основных разделах его заместитель Л. Г. Белоусова в статье «Исследование правды», — не раз обращались к теме Голодомора. С учетом профессии им были доступны такие материалы, которые в советские времена не могли быть опубликованы, но о них знали, их изучали, пересказывали родным и друзьям, обсуждали в узком кругу...
...Нельзя было без слез читать жалобы раскулаченных в прокуратуры и административные органы, описания бедствий выселенных из родных домов многодетных крестьян, предсмертную записку человека, который вынужден был покончить самоубийством из-за невозможности защитить свою семью от издевательств всевластных «троек» и трибуналов. А чего стоят сведения конторы «Экспорт"хлеб» в разгар голода в Украине о вывозе за границу миллионов тонн зерна и продовольствия для погашения внешнего долга СССР! Кровавая статистика, трагедия народа»...
С конца 1980 года, рассказывает далее Л. Г. Белоусова, начался активный процесс расширения доступа общественности к документам. «В архивы стали обращаться сотни людей. Поднимались широкие пласты архивных документов, и все мы вместе начали значительно лучше понимать свою историю»...
Шаг за шагом, постигая свою историю, наше независимое государство пришло к принятию Закона «О Голодоморе 1932-1933 годов в Украине» (28 ноября 2006 г.), статья 1 которого сформулирована кратко и однозначно: «Голодомор 1932-1933 годов в Украине является геноцидом украинского народа». Этим законом и начинается презентованная в канун общенационального Дня памяти жертв Голодомора книга одесских архивистов, вышедшая в свет при участии Госкомитета архивов Украины и Одесской областной госадминистрации. Следующая ее глава — Указ Президента Украины В. А. Ющенко «О мероприятиях в связи с 75-й годовщиной Голодомора 1932-1933 годов в Украине» от 28 марта 2007 г.
Безусловно, самый трудный для прочтения раздел новой книги — болит и душа, и сердце — «Воспоминания». Бесхитростные рассказы жителей разных сел и районов Одесщины о том, как голодали, страдали, хоронили, о тех, кого потеряли, и как, большей частью — чудом, выжили сами. Вот только одно из великого множества идентичных воспоминаний:
«У 1932 р. менi було 12 рокiв. Пам`ятаю, що хлiбозаготiвлi велись дуже жорстоко. Забирали абсолютно все. Бувало, ховали трiшки зерна чи крупи пiд голову немовлятам — i те знаходили. Випадкiв людоїдства було досить багато. Трапилось навiть таке, що жiнка з`їла свого сина, а голову сховала у грубi, — Бендас Любов Гаврилiвна, с. Дубиново».
После прочтения таких свидетельств с особыми чувствами, вплоть до омерзения и ненависти, читаешь документы типа «Постановление Одесского обкома КП(б)У о высылке в пятидневный срок на север 50 человек, исключенных из партии «за саботаж хлебозаготовок и предательство интересов партии», а также «организаторов саботажа хлебозаготовок» из 500 хозяйств с конфискацией имущества и о других репрессивных мерах» в следующем, третьем, разделе издания. Такие постановления принимались — и действовали! — в 1922-1923-м, 1932-1933-м и последующих годах голода...
Этот раздел состоит из 77 документов, многие из которых содержат сведения не только о голодоморах в нашей области, но и об их причинах. Особый интерес, отмечает автор статьи «Исследование правды» Л. Г. Белоусова, представляют документы организаций и учреждений, которые занимались проблемами помощи голодающим.
Но самый страшный для прочтения раздел, естественно, Мартиролог Голодомора. Его составитель — заведующая архивом отдела РАГС главного управления юстиции в Одесской области Т. Н. Апухтина. Здесь обращает на себя внимание такой факт: со второй половины 1932 года основной причиной смерти людей в Одессе было... истощение. В этот же период в Кодымском районе люди умирали в основном «от неизвестной болезни». А в Великомихайловском и многих других откровенно писали — «голод». Но есть и такие записи: «Убита братом, каннибализм»; «Убита отцом и 13-летним братом, каннибализм»... Общий список установленных на 1 октября этого года жертв Голодомора в Одесской области составляет 2824 человека. Это при том, что первоисточники — акты с записями о смерти людей в период голода — сохранились только в пяти районах области и в Одессе. Некоторый свет на вопрос, что случилось с такими же документами в других районах, отмечает Л. Г. Белоусова, проливает не столь давно обнаруженный архивистом М. Г. Батуриной очень важный документ. Это директива от 13 апреля 1934 года Одесского облисполкома горсоветам и исполкомам, а также партийным комитетам и специалистам относительно учета населения, в которой отмечается, что учет находится в «чужих руках — классово враждебных, прямо заинтересованных в искривлении состояния вещей...» и предлагается проверить органы РАГС и изъять книги о смерти в 1933 году во всех без исключения сельсоветах, а за 1932 год — по отдельному списку. Именно этот документ проливает свет на судьбу наиболее важных источников о жертвах Голодомора...
Совсем не случайно Президент Украины в своих обращениях к гражданам и властным структурам просит продолжить сбор сведений — воспоминаний, документов, письменных и устных свидетельств очевидцев — во всех регионах Украины. По крупицам, но истина может и должна быть восстановлена. Это нужно не мертвым, это нужно живым.
Лина ГРИГОРЕНКО.
Голодный 33-й...
В свои 86 лет Валентина Михеевна Петренко держится молодцом: бодрость и энергичность ее не покидают. В редакцию приехала сама, чтобы рассказать о своей судьбе, о том, что пришлось пережить. Ведь приближается скорбная дата — 75-летие Голодомора. Ее семью эта трагедия не обошла стороной. Удивляет пожилую женщину одно, что и сегодня есть люди, которые убеждены: то, что происходило в 33-м — явное преувеличение. Да, признают они, недоедали люди в селах, но разве можно те события называть геноцидом.
— Я — живой свидетель тех событий, — взволнованно говорит Валентина Михеевна. — И сегодня, спустя столько десятилетий, не могу о них вспоминать спокойно, ком сдавливает горло. У моей родной тети Дуни было пятеро детей. Дабы спасти их, опухших от голода, она отважилась пойти на колхозное поле, чтобы собрать оставшиеся после уборки зерна колоски. Наездник на лошади, охранявший поле, поймал ее, и засудили тетю на два года тюрьмы. Можно ли подобное назвать иначе, как не геноцидом против собственного народа?
В. М. Петренко родилась в селе Захаровка Херсонской области, которое основали казаки. Валентина Михеевна помнит фотографию молодого отца в казацком обмундировании. Красивый, статный был мужчина. Еще до первой мировой войны Михей Петрович Вишневецкий и Агафья Сафроновна Зяблова поженились. Пара была на зависть всему селу: хозяйственная, любили друг друга преданно, несмотря на то, что жена была на пять лет старше мужа. Жить бы им да счастья наживать. Но не судилось. Призвали Михея Петровича на первую мировую, воевал, а затем три года он провел в немецком плену. Обучили его там разным ремеслам. Мог стричь, мебель собирать и даже музыкальные инструменты изготавливать. Скрипки делал, пел в хоре. Работы в Захаровке ему хватало с головой. Через год после возвращения из плена появился на свет первенец Василий, еще через два — Сафрон. В 1921 году родилась Валентина, а спустя шесть лет — Анфиса.
Крепкой, дружной была семья, дети во всем помогали родителям. Жили — не бедствовали: была пара лошадей, две коровы, телка, вспоминает Валентина Михеевна. На огороде выращивали все нужное для жизни, в доме всегда чисто, на подворье даже трава подстрижена. Все в одночасье изменилось, когда в 1931 году от крупозного воспаления легких умер Михей Петрович. Тогда по продразверстке каждая семья должна была сдавать излишки хлеба государству. Повез в соседнее село Ново-Алексеевку зерно, а оттуда вернулся больным. Сгорел за несколько дней.
Спустя год отобрали у семьи Вишневецких дом, пришлось переселиться Агафье Сафроновне с детьми к брату Филиппу. А их дом правление созданного колхоза имени Андре Марти переоборудовало в столовую для рабочих.
— На колхозных полях трудились все: и взрослые, и малые, — рассказывает Валентина Михеевна. — С 7-8 лет начинали работать дети. Помню те четыре дорожки, которые нужно было пропалывать каждый день. Какое это было счастье, когда, вконец обессиленная, уже видела конец последней грядки. Старшие братья тоже работали на поле. А мама на колхозной ферме ухаживала за скотиной. На работу выгоняли людей, даже опухших от голода. Мама все вещи, что имела, выменяла на макуху и кукурузу, но спасти своих детей не смогла.
Валентина Михеевна до"стает из пакета три пожелтевших от времени справки. Справки о смерти: «Вишневецкий Сафрон Михеевич умер 25 марта 1933 года», «Вишневецкий Василий Михеевич умер 12 апреля 1933 года», «Вишневецкая Анфиса Михеевна умерла 18 июня 1933 года»...
— Я помню, как умирали старшие братья и сестричка, — Валентина Михеевна не может сдержать слезы. — Сафрон подошел к маме и попросил прощения. Она в неудоумении: «За что, сынок?» А он молча лег на постель, и через несколько часов его не стало.
В селе уже массово умирали люди от голода. На кладбище были вырыты две огромные ямы размером десять на десять метров. Людей туда укладывали штабелями, не закапывали землей, а каждый новый слой трупов присыпали известью. Я хотела, чтобы Сафрона похоронили, как положено, в гробу. Побежала, кажется, в правление колхоза, отец ведь работал плотником, попросила досок на гроб. Я заливаюсь слезами, а какой-то мужчина смотрит на меня, маленькую девчонку, сверху вниз и хохочет: какие, мол, доски, и так похоронят в общей яме.
Старший Вася был уже совсем плох. Есть в доме нечего, но маме все-таки удалось раздобыть какую-то крупу. Растирает ее в ступе, приговаривает, что сейчас каша будет. Только Вася ее уже не попробовал. Умирая, говорил, что все у него болит, нет места на теле, которое бы не болело...
Маленьким детям, известно, трудней бороться с голодом, растущий организм постоянно требует свое. Захожу как-то в комнату, а на плиту Анфисочка положила блюдце, поджигает солому, вроде бы готовит какую-то еду, которой не было. Потеряла я и младшую сестренку. Красивая она у нас была: сама беленькая, а глаза черные.
Наверное, мы бы с мамой тоже погибли от голода, если бы соседка, у которой умерли все родные, не предложила нам уехать из села. В
34-м году мама добилась, чтобы ей выдали паспорт. С нехитрыми пожитками добрались мы до Севастополя, а оттуда в Сухуми, где у соседки была какая-то родня. Сухуми меня поразил, я никогда еще не видела столько людей. Они сидели на обочинах дорог, возле домов, в парках, скверах, все бежали от голода в теплый портовый город, где, как им казалось, можно выжить. Меня с мамой взял на работу какой-то крестьянин из села, куда мы долго добирались пешком. Работали на винограднике. Чего-чего, а винограда наелась вволю. Немного даже поправилась. И это обстоятельство чуть было не стало для меня роковым. Стал заглядываться на меня хозяин виноградника. А потом предложил маме, чтобы она меня выдала замуж за него. То, что мне было всего 13 лет, его нисколько не смутило. После такого «предложения» пришлось нам ночью от него бежать снова в Сухуми.
В городе семье не дали пропасть, нашлись добрые люди, которые дали кров над головой, устроили на работу Агафью Сафроновну. Валентина закончила семь классов 1-й русской школы, работала товарным кассиром в управлении железной дороги, счетоводом в райздравотделе, в исполкоме. Здесь, в Сухуми, повстречала свою первую любовь — Николая. В 1939 году вышла замуж за него, родила сына Славика. Но недолгим было семейное счастье. Мужа призвали в армию, затем добровольцем ушел на фронт. Два года жила с сынишкой в Хабаровске у брата мужа. Когда получила похоронку на мужа, снова вернулась в Сухуми. Со вторым мужем Георгием Афанасьевичем Петренко, защитником Севастополя, механиком морской авиации, тоже познакомилась здесь. Расписались с Георгием Афанасьевичем в Одессе, после освобождения города, в котором он родился и жил. 65 лет вместе счастливо прожили. Недавно Валентина Михеевна мужа похоронила. Старший сын живет в Германии, младший Илья — в Америке. А младшую дочку Танечку не уберегла. На глазах матери стала угасать дочка после прививки, сделанной в школе. Умерла она в 18 лет, будучи студенткой музыкального училища. Так до сих пор и не знает, какая болезнь ее свела в могилу. Тогда, в 1971 году, нельзя было добиться причины смерти дочери. Это сейчас обо всем можно свободно говорить, в том числе и о Голодоморе.
Много лет Валентина Михеевна добивалась, чтобы в ее родном селе Захаровке был установлен мемориальный знак жертвам Голодомора. Писала письма во все инстанции.
— Благодаря моей настойчивости и моего одноклассника Саши Коменданта недавно такой знак был установлен на сельском кладбище, — рассказывает Валентина Михеевна. — По моей просьбе на нем написали следующие слова: «Жертвам голодомора 1932-1933 гг. Спасибо друг, что посетил последний наш приют. Постой один среди могил, почувствуй бег минут. Помнящие потомки». Скромный памятник поставлен не в честь умерших Васи, Сафрона, Анфисы, всех односельчан, а в назидание ныне живущим: не допустите, чтобы когда-либо повторилась подобная трагедия.
Татьяна ЖАКОВА.