|
|
   |
Судьба распорядилась так, что четыре года я провела в Нью-Йорке. Впечатлений масса. Захотелось рассказать и о наших переселенцах и о местных «аборигенах». О вынужденных «заробитчанах» из краев украинских. А также о тех, кого называют «бебиситер». Но начать, думаю, стоит с экскурса по самому Нью-Йорку.
Полет
ЗНАКОМСТВО с Соединенными Штатами Америки для меня началось в прошлом веке, а точнее в 1990 году. Наше творческое объединение в те времена постоянно получало приглашения для участия в выставках и ярмарках. Лететь можно было только из Москвы, да еще с посадками в Ирландии и Канаде. Взлет — посадка, взлет — посадка... Всегда одинаково страшновато. Сейчас все упростилось. Киев — Нью-Йорк, самолет летит без посадки около десяти часов. Кто умеет спать сидя, тому комфортней. Обслуживание персоналом компании «Аэросвит» отменное. Направляясь на запад, получаешь день на семь часов длиннее, на восток возвращаясь — ночь короче на те же семь часов. Конечно, на адаптацию уходит несколько дней.
Среди пассажиров много граждан Израиля. Во время полета они несколько раз совершают свои религиозные обряды, заранее заказывают кашерную еду. Всегда много жителей западных областей Украины. И все больше тех, кто посещает давно покинутые, но оставшиеся родными места. Этот раз моим соседом был мужчина лет сорока. Около двадцати лет он живет в Бруклине. Женился, есть дети. Пару лет назад его начало преследовать нестерпимое желание посещать могилу родителей. За один год он побывал в Киеве девять раз. Посещение могилы приносило покой. Возвращался к семье в Нью-Йорк, и через короткое время все начиналось сначала. Вернулся бы в Украину, но дети учатся в американской школе. В семье они общаются на русском языке, но среди сверстников — на английском. Да и процесс обучения в школах очень отличается. По предметам в четвертом классе учат то, что у нас в первом. Учатся писать печатными буквами карандашом. Мне приходилось слышать по русскому радио рекламу, приглашающую на обучение в школу, где подчеркивались главные достоинства — «как в российских школах»: ведение дневников, общение с родителями... Есть, конечно, элитные частные школы, да и мэр грозится взяться за школы, проблемы общеизвестны.
А мы подлетаем к Нью-Йорку.
Если с высоты взглянуть в окно, увидишь какие-то водоемы, похожие на наши лиманы. Домики совсем, как на Большом Фонтане или в Царском селе. Размах здесь, правда, многократно больший. Змейкой вьющаяся очередь к паспортному контролю. Пограничник вас сфотографирует, возьмет отпечаток пальца (скоро будут брать со всех десяти). Если не возникнет вопросов, то получение багажа и — таможня. Обычно это чистая формальность. За все мои многочисленные поездки меня дважды попросили открыть чемодан.
В первом случае ситуация была более чем комичная. В Одессе дома кот бесстыдно отметил мой чемодан. Что я ни делала — мыла, на балконе держала, поливала духами. Казалось, отмыла. Но собака в нью-йоркском аэропорту думала иначе, ее заинтересовал только ей доступный запах. Чемодан пришлось открыть и рассказать таможенникам о проделке кота. Смеялись все вместе. А вот второй раз попросили открыть именно тот чемодан, в котором лежало...сало. И как его унюхали, ума не приложу. Такой подарок выбросили в урну. В декларации пишется, что нельзя провозить мясо. Я пыталась объяснить, что это не мясо. Таможенник оказался добрым парнем. Посмеялся над моей попыткой и добавил, что нарушение вообще-то карается штрафом в 300 долларов, но отпустил меня, посоветовав больше не нарушать. Очень вкусное сало осталось лежать в мусорном ящике.
Здравствуй, Нью-Йорк!
НАША ПЕРВАЯ встреча с этим мегаполисом в 90-м году произвела двоякое впечатление.
Поначалу преобладали несколько сумбурные ощущения от бесчисленной, казалось, толпы прохожих, сверкания реклам, прогорклого запаха пригорелых хот-догов и орехов, которыми торгуют на каждом углу. И еще долго не могла привыкнуть к той еде. Но архитектура Манхетена меня сразила мгновенно.
Ни малейшего ощущения «каменных джунглей». Наоборот, высочайшие здания мне казались устремленными в небеса, было даже какое-то торжество духа. В ночное время часто пролетающие в небе самолеты и вертолеты своим свечением придают картине нечто сказочное. Это покоряет. Часто приходилось слышать, что Нью-Йорк называют столицей мира. Думаю, он уверенно может быть в числе претендентов на это звание.
Вся эта красота находится на острове Манхэттен. Говорят, его каменные глыбы поднялись из вод, а теперь астрологи смущают жителей утверждениями, что он опять уйдет под воду. Американцы страдают любовью к прогнозам негативного характера. Последнее время взялись за Лос-Анджелес. Ему ученые сулят провалиться под землю. Два прошлых лета в Нью-Йорке ожидали ураган, чуть ли не с цунами. Готовились планы эвакуации жителей, поступали рекомендации, какими именно продуктами необходимо запасаться, на случай бедствия. Хорошо, что прогноз был ошибочный. Зато зимой прогнозы о предстоящем снегопаде сбываются с точностью до минут. Только совершенно непонятно, как удается городским службам все равно не быть готовым к этому. У нас за неочищенные тротуары ругаем нерадивых дворников. Там нет дворников. Несколько дней после снегопада пешеходы скользят по снежной жиже. Машины, очищающие проезжую часть, заваливают горами снега тротуары. Возле них скапливаются огромные черные мешки с мусором из ближайших домов, потому что уборочные машины не могут или не хотят забирать их через затвердевший снег. Это черно-белая картинка может длиться неделями.
Остров Манхэттен делится на части — нижнюю, среднюю и верхнюю, а также западную и восточную. Ориентироваться здесь легко, если учесть, что улицы, протянувшиеся по длине острова, — это авеню, а по ширине — это стриты. Они идут параллельно друг другу, совсем как в Одессе.
На западную и восточную часть Манхэттен поделен Центральным парком, любимым местом отдыха, со множеством развлечений.
Знаменитый Центральный парк поражает не только красотой, но и величиной. Он растянулся от 59 до 110 стрит. Для желающих попасть с западной стороны на восточную или наоборот парк разрешает лишь по трем стрит пересечь свои красоты. На западной стороне парка находится Метрополитен-музей, и хотя знаменитая Пятая авеню проходит вдоль всей западной стороны парка, эта ее часть носит название Музейной, потому что здесь расположено большинство нью-йоркских музеев. Здесь всегда людно.
Балет-балет!
НА ТАЙМ-СКВЕРЕ есть небольшой островок — скверик между Бродвеем и Седьмой авеню. Проходя мимо, я обратила внимание на огромную очередь, змейкой тянущуюся к небольшому домику. Как выяснилось, там в день спектакля остатки билетов продаются по цене 15-20 долларов, то есть можно купить раз в десять дешевле. Сотрудники театра в день спектакля могут из оставшихся получить билет вообще бесплатно.
Моя подруга преподает в балетной школе при театре Джорджа Баланчина, благодаря этому мы с ней пересмотрели весь репертуар бесплатно, сидя в
4-5-м ряду, где цена билета 150 долларов. Приятно рассказать и о том, что выпускница одесской хореографической школы Ольга Ширманова — единственная русская среди педагогов школы, многие ее ученики стали ведущими исполнителями многих театров мира. В школе Баланчина по традиции ежегодно выбирают лучшего выпускника и лучшего педагога. Ольга уже была удостоена этого звания, а в этом году ее ученик был признан лучшим из лучших. К тому же победитель получает премию в 10 000 тысяч долларов. О, Балет !
Здание, в котором проходят спектакли, было построено специально для Д.Баланчина. Меценат и истинный поклонник искусства балета Линкольн Кирстейн в начале тридцатых годов встретился в Европе с Баланчиным, вернее с Георгием Баланчивадзе, грузином по национальности, талантливым представителем русской хореографической школы, а именно — петербургской. Постановки молодого балетмейстера потрясли Кирстейна настолько, что он не только пригласил Баланчина в Нью-Йорк, построил здание, открыл школу, он до конца дней своих опекал любимое детище, ставшее одним из самых выдающихся балетных театров мира — New York City Ballet. В этом году широко отмечалось 100-летие со дня рождения Линкольна Кирстейна. А 2004 год был годом 100-летия Джорджа Баланчина. Балетные театры всего мира считали за честь почтить память великого хореографа выступлением на сцене его театра. Особая честь выпала Борису Эйфману, блистательному российскому балетмейстеру. Он был приглашен для постановки юбилейного спектакля с труппой театра Баланчина. Написала я об этом и загрустила. Сколько еще придется ждать нам, одесситам, пришествия меценатов, способных на подобные подвиги?
Ирина КУЗНЕЦОВА.
Нью-Йорк — Одесса.
(Продолжение следует).