|
|
   |
Штрихи к портрету выдающегося ученого В. П. Цесевича
Его слава входила в аудиторию до самого В. П. Цесевича. Он был одним из всего-то двух в университете членов-корреспондентов АН УССР. Доктор наук и профессор (эти звания не были тогда столь частыми, как сейчас). Автор книг (этим тоже могли похвастать не многие). Директор обсерватории. Заведующий кафедрой астрономии в ОГУ, параллельно — кафедрой высшей математики в институте инженеров морского флота.
В нем привлекали красивая речь, чувство собственного достоинства, редкое знание предмета, свобода в изложении материала. И еще трудно переводимое на язык слов ощущение широко образованного человека, человека культуры. Ничто человеческое не было ему чуждо. Он пользовался вниманием женщин даже в солидном возрасте и не был равнодушен к ним, о чем сейчас уже можно сказать вслух.
В. П. ЦЕСЕВИЧ обратил на меня внимание на экзамене по астрономии, курс которой читал для студентов физмата, и тут же предложил перейти на его специализацию, хотя свой выбор мы уже сделали ранее. Перейдя к астрономам из группы теоретиков, я бы отставал от новых однокашников, уже штудировавших специальные курсы по астрономическим наукам и — что особо важно — имевших опыт наблюдений. Поэтому уклонился от почетного и лестного предложения.
Владимир Платонович, однако, не «сдался». Он... пошел к моим родителям. Беседовали втроем. Цесевич говорил им, что я упускаю шанс стать ученым под его руководством. Мать и отец были поражены: легенда города, выдающийся ученый в гостях у слесаря и домохозяйки, живущих, к тому же, в однокомнатной квартире над... дворовым туалетом. Конечно, они приняли сторону Владимира Платоновича.
Когда он ушел, меня «пригласили на беседу». Я проявил упорство, граничившее с неблагодарностью. Но останавливала не только перспектива стать, по крайней мере, в первое время аутсайдером среди новых коллег, я не был — и это главное — увлечен астрономией. Родители поняли меня.
Самое удивительное, что и Владимир Платонович не обиделся. Это, конечно, радовало, но навсегда оставило чувство неловкости, дискомфорта.
После окончания университета я поступил в аспирантуру. Вскоре получил переданное однокурсником предложение В. П. Цесевича параллельно преподавать высшую математику на руководимой им кафедре в водном институте. Дело пошло хорошо, даже сразу увеличили педагогическую нагрузку, добавив к группе вечерников группу стационара. Студенты приняли меня тепло, и я благодарно вспоминаю их по сей день: они вселили уверенность в успехе на новом поприще.
Несколько месяцев спустя я получил приглашение читать в ОГУ курсы атомной и ядерной физики и стал коллегой В. П. Цесевича теперь уже по университету.
Он был мне интересен и как человек, и — особенно — как сын выдающегося баса, которого называли «соперником самого Шаляпина». (Известный историк оперы
С. Ю. Левик, с которым я имел честь состоять в переписке, утверждал: «Платон Цесевич представлялся мне лучшим после Шаляпина Борисом Годуновым и, безусловно, лучшим Кочубеем в «Мазепе» Чайковского). Но спросить что-либо у Владимира Платоновича об отце я не решался: тот ушел из семьи, когда Владимир был ребенком, а теперь сын жил с матерью, оставленной его отцом (говорили, что она написала воспоминания о супруге, но судьба их мне неизвестна)...
...Случилось так, что мне пришлось оставить ОГУ из-за «двойки», поставленной профессорскому сыну, оставить педагогику на долгие шесть лет. За время работы в Южном научном центре АН УССР я защитил в университетском совете диссертацию. А первым, кто меня поздравил, был... Владимир Платонович. Он специально для этого приехал, поднялся с помощью палки по длинной и скользкой мраморной лестнице. Когда я удивился его приходу, он сказал, что «посчитал это своим долгом». Забыть такое невозможно. «Ах, эти старые интеллигенты»...
По сей день горжусь вниманием маститого ученого, человека, сумевшего не обидеться, что было бы естественно, привлечь меня к педагогике, ставшей делом профессиональной жизни; наконец, найти в себе силы приехать и поздравить молодого коллегу в его счастливый, но трудный день. Такое воодушевляет и помогает переносить неприятности, неизбежные на жизненном пути.
Подобное отношение у В. П. Цесевича не было исключением. Мне довелось узнать еще об одном эпизоде, о котором мало кто знает. На курс старше меня училась Тамара С., человек выдающейся одаренности, работоспособности и редкой порядочности. Владимир Платонович понимал, что ей будет мешать в жизни и работе пресловутая «пятая графа». Он пригласил Тамару к себе и дал безадресное рекомендательное письмо: «Может быть, оно поможет вам хоть чем-нибудь». Тамара бережно хранит это письмо, которым, впрочем, так никогда и не воспользовалась. Хранит как образец человеческого благородства.
Здесь мне невольно вспомнился аналогичный эпизод из жизни двух деятелей искусства, связанных с нашим городом. Как хорошо известно, А. В. Нежданова родилась в предместье Одессы, ныне влившемся в городскую структуру. Будучи уже признанной солисткой Большого театра, она по письменной рекомендации одесского доктора М. К. Бурды прослушала выпускника Одесского музыкального училища Сергея Мигая (он завершил здесь обучение в классе Ю. А. Рейдер, основательницы одесской вокальной школы). Антонина Васильевна по собственной инициативе дала Сергею рекомендательное письмо для дирекции Императорских театров. «Содержавшее очень лестный отзыв о моих вокальных данных, это письмо я никому не предъявлял, но сохранил как драгоценную память о светлой личности артистки и человека», — вспоминал десятилетия спустя солист Большого и Кировского (ныне снова Мариинского) театров Сергей Иванович Мигай. Все это вспомнилось не случайно: во все времена были и, надеюсь, остаются в наши дни чуткие, благородные люди, бескорыстно стремящиеся поддержать теплом участия тех, для кого это важно, и благодарные адресаты, которые не спешат воспользоваться поддержкой, но проносят через десятилетия память о тех, кто стремится «добро посеять в мире».
Забота Владимира Платоновича обо мне и о Тамаре С. — это урок нравственности на всю жизнь, хотя я понимаю, что, возможно, он не был «ангелом» и у кого-то может быть свой «счет» к нему. А впрочем, вы встречали «ангелов» среди «достигших степеней известных», уважаемые читатели? Я не встречал.
Валентин МАКСИМЕНКО.
Профессор ОНПУ, академик ИФЭТ.