ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО — ПЛАГИАТ

ОДНОЙ из самых больших загадок лично для меня является ратификация международных соглашений еще во времена СССР, с соответствующей пролонгацией после его распада, относительно авторских прав и защиты интеллектуальной собственности страной, где отсутствовало само понятие данного вида собственности, а не то что уважение к ней. И это не игра слов, но реальная констатация фактов. В какой-то мере школа, а уж наши высшие учебные заведения точно, буквально стали вдалбливать в очередное юное поколение, что воровать чужие идеи и мысли — вот истинная дорога к познаниям.

Скомпилированная из чужих произведений курсовая или дипломная работа, увы, стала правилом, а не исключением. Вот и получается, например, что любая девчушка, интеллектуальный уровень которой не вырос выше эпохального повествования о «Курочке Рябе», с легкостью делает сравнительный анализ между натурфилософией эпикурейской школы и идеальными началами неоплатонизма, не понимая ни одного термина в подписанной ею работе. Или некий юноша, бесстрастно зафиксировавший, что такой-то документ в архивах ему найти не удалось, весьма удивляется тому, что он вряд ли был бы допущен даже к подшивкам комиксов в районной библиотеке, а нахождение центральных архивных фондов и порядок допуска к ним является для него величайшим таинством, сравнимым с инопланетной цивилизацией.

И этот правовой нигилизм относительно автор"ских прав проецируется уже на несколько поколений. Дело дошло до того, что вместо конспектов и самостоятельного суждения по поводу прочитанного в целом ряде вузов ввели написание курсовых работ с первого курса! То есть, студент должен предоставить самостоятельное научное исследование еще до того, как ему вычитали базовый курс предметов, только вводящих в специальность. На этой основе развернулась целая мафиозная структура, торгующая оптом и в розницу уже скомпилированными курсовыми и дипломными работами, научная цена которым — медный грош, а моральный и материальный ущерб — неизмерим. Достаточно в этом отношении взглянуть на лица некоторых из наших политиков и чиновников, на которых отражены и университетское образование, и ответственность лидеров за судьбы общества, и профессионализм.

ВОПРЕКИ распространенному мнению, утверждаю, Интернет здесь ни при чем. Просто он донельзя упростил задачи для плагиата, не более того. Действительно, теперь нет нужды примитивно переписывать, а можно сразу отправлять на принтер, даже не читая. Но, простите, в жизни не поверю, что профессионально подготовленный преподаватель или редактор печатного издания не может моментально определить плагиат. Вот, скажем, дает главный редактор провинциальной газеты своему внештатному корреспонденту редакционное задание написать статью о Ланжероне, чтобы «вытащить из мрака забвения историческую личность». Не думаю, чтобы редактор наивно полагал, что его корреспондент за несколько дней овладеет французским языком, успеет связаться с Парижским национальным архивом, или, на худой конец, посетит центральные и местные архивы. Все до банальности просто — найти чужую статью, «творчески» переработать и опубликовать. Исполнив этот незатейливый графоманский танец, можно поздравить себя с творческой удачей, нисколько не мучаясь угрызением совести и, тем более, не вспомнив одну из основополагающих отраслей юриспруденции — авторское право.

Однако в нашем примере редактор забыл, что метастазы худшего образца гуманитарной системы образования, к каковым, убежден, относится так называемая советская школа (а что изменилось в независимой Украине?!), проникли настолько глубоко, что теперь даже графоманы — редкость. Корреспондент поступил так, как поступили бы на его месте многие. Он просто украл чужую (мою) статью, опубликованную, кстати, в ряде изданий, и, вставив в промежутки какой-то бред, как его, должно быть, и учили, поставил свою подпись.

И вот здесь допущен серьезный просчет и так называемым автором, и, особенно, редакцией, не усмотревшей разницы между студенческими «шалостями» и международным знаком авторского права (C).

Дело в том, что правовая база охраны интеллектуальной собственности имеет целый ряд коллизий, которые не всегда можно четко разграничить. Так, например, в студенческих работах плагиат можно трактовать сомнительным аргументом необходимости учебного процесса, либо нерадивостью студентов, либо, что также весьма сомнительно, отсутствием материальной или иной корысти. В случае же зарегистрированных изданий, включенных в государственный реестр, закон трактует плагиат однозначно — воровство. Следовательно, данное деяние уже интерпретируется соответствующими статьями Уголовного и Гражданского кодексов. Но даже если бы эти нормы не были прописаны в украинском законодательстве, приоритет международного права не оставляет практически ни единой лазейки для подобного рода «шалунов». Кстати, читая лекции в Одесском университете по авторскому праву, всегда подчеркивал, что, как это не покажется странным, прямой плагиат крайне редко встречается в Интернете, так как ставить свою подпись под украденным материалом может только полный глупец. В этом случае владелец сайта легко вычисляется и, независимо, в какой стране данный сайт находится, попадает под юрисдикцию межгосударственной конвенции по охране авторского права. А потому выгоднее размещать материалы подлинные, чем иметь дело с профессионально подготовленными юридическими службами цивилизованного мира. Другой вопрос, с какой целью это делается и почему сплошь и рядом авторского разрешения на размещение статей и книг на многих сайтах не испрашивается.

Я ДАЛЕК от мысли давать здесь какие либо оценки действиям регионального издания партии, которая объявила о своей приверженности законности и порядку, ибо, по здравому рассуждению, — «чума на оба ваши дома». Но, ей-Богу, столь откровенная наглость — это уже перебор даже для такой умеренно-удаленной от понятия цивилизации страны, как наша. И хотя редакция укравшего мою статью издания принесла мне свои извинения и глубокое сожаление о случившемся, известив, что некий внештатный корреспондент был уволен (?!), что-то мешает мне поверить в искренность понимания данным печатным органом всей полноты юридических последствий нарушения авторских прав. Ибо, повторюсь, не думаю, чтобы в редакции не понимали, что их нечистоплотный корреспондент, судя по всему, человек невежественный, вдруг сподобился провести анализ реальной крупной исторической личности, жившей два века тому назад. Это тем более убедительно, что найти подшивку «Вечерней Одессы» за 1985 и 1994 годы, когда публиковались мои первые статьи о Ланжероне, оказалось едва ли невыполнимым делом для редакции. Что ж, по всей видимости, там полагали, что документы и материалы позапрошлого века найти и изучить значительно легче. Только, помнится, когда Борис Федорович Деревянко принимал статьи на исторические темы, то неизменно интересовался их источниками, так как плагиат ненавидел органически.

И последнее, девиз партийного издания, о котором веду речь: «Будущее — в настоящем» (этакая парафраза эпохи классической философии — «Настоящее беременно будущим»), по какой-то злой иронии напомнил мне формулу, выведенную, с присущей ему поразительной точностью, Джорджем Оруэллом: «Кто контролирует прошлое, контролирует будущее: кто контролирует настоящее, контролирует прошлое». Вряд ли представителям указанного ор"гана нынешних дней до конца понятно, что для разрушения этой универсальной оруэлловской формулы тоталитаризма тот же Деревянко не побоялся пойти на риск, публикуя практически запрещенный в то время материал...

Не собираюсь здесь вдаваться в какую-либо дискуссию по данному поводу. Но все же замечу, что нет ничего самого потаенного и скрытого, что не было бы запечатлено на скрижалях истории. Ну, а то, какой чудовищной деформации подверглось историческое самосознание нашего общества, как в зеркале отражено в изложенном случае, когда цинизм и невежество открыто правят бал. И дорога здесь не в будущее, а в никуда.

Александр ТРЕТЬЯК.

им. И. И. Мечникова.