|
|
   |
То, что профессия у него будет военная, Алексей Белоусов знал заранее: и дед, и отец его были кадровыми военными, и семейную традицию он нарушать не собирался. А поскольку склонность имел всегда к гуманитарным дисциплинам и с изучением иностранного языка проблем не было, то и с выбором вуза Алексей Белоусов не колебался. К тому же ходила слава о военном институте иностранных языков и как о «кузнице советской разведки»...
Выбор же отделения арабского языка для тех лет тоже вполне понятен. На Ближнем Востоке тогда, в середине 60-х, разворачивались главные события глобального противостояния США и СССР. И подготовке спецалистов по этому региону уделялось повышенное внимание. В тот 1967-й год, когда Алексей поступал в институт, на арабское отделение набрали 100 человек. И это при том, что обычно весь набор в институт, на все его отделения, не превышал 100-120 человек.
И без работы слушатели не остались. Едва проучившись два года, они были спешно отправлены на Ближний Восток, на реальную работу переводчиками, для обеспечения советского военного присутствия в этом регионе. И отработать там пришлось целых три года, пока недоучившихся курсантов не вернули снова в институт.
— Зато теперь, — вспоминает Алексей Белоусов, — мы арабский язык и те страны знали лучше многих преподавателей. Опыт реальной работы в Египте, Сирии и Ираке, зачастую под бомбежками и артобстрелами, сделал из нас настоящих военных переводчиков. Долго нас в институте уже не задерживали, потому что снова ждала боевая работа на Ближнем Востоке. Орденами нас там не баловали, но медаль «За боевые заслуги» заработал...
А закончилась военная служба уже для подполковника Алексея Федоровича Белоусова, так в основном и прошедшая на Ближнем Востоке, в Одессе.
— Был я тогда главным начальником, — шутит он, — над всеми переводчиками в Одесском училище ПВО, где учились офицеры из арабских стран.
И шел тогда 1991 год, когда, можно сказать, в одночасье разрушился старый советский мир. В 45 лет перед Алексеем Федоровичем встал вопрос: как начинать строить жизнь по-новому?
Был богатейший опыт, были богатейшие знания... Вот и весь капитал. И решение, в общем, пришло само. Вместе с коллегами, сослуживцами-переводчиками, создали в 1992 году бюро переводов, которое так и находится с тех пор в небольшом дворе на Ланжероновской, 26.
— И оказались мы востребованными, как говорится, от самого верха и до самого низа, — рассказывает Алексей Федорович. — Госучреждения, частные фирмы, банки и простые граждане, словом, все, кто нуждался в квалифицированном переводе, стали обращаться к нам.
С чего вообще начинается хороший переводчик? По мнению Алексея Федоровича, в первую очередь — с досконального знания родного языка. И первая проблема, с которой, как рассказывает он, столкнулись в институте, было недостаточное знание родного языка, приходилось упорно работать над ней. Без этого хорошим переводчиком не стать.
— Сейчас достаточно большая проблема для переводчиков, что они не занимались серьезно украинским языком. И спешно его приходится, как у нас принято говорить, «поднимать». У нас даже есть отдельная группа хороших русско-украинских переводчиков, которые правят тексты.
Что же касается чужого языка, то у некоторых действительно встречаются особые способности. Но сразу должен сказать, что это большая редкость. Основной же путь — упорство, настойчивость и усидчивость. Так и говорят: «Взял язык...» — ну, в общем, тем, на чем осуществляется «усидчивость». А другого не дано.
Но даже и в случае крайней усидчивости это удается не всем. Из нашего института детей даже самых больших начальников отчисляли «за неспособность к языкам». Они и хотели учиться, да не могли. В определенной степени можно даже говорить о некоей «физиологической» способности, или неспособности, к изучению иностранных языков.
Сложность арабского языка в том, что в каждой стране свой диалект. И разница, примерно, как между русским и украинским. Литературный язык, язык газет понятен, а вот разговорный в каждой стране нужно осваивать заново.
Для арабов даже весьма приятен был тот «литературный» язык, на котором мы поначалу говорили, пока не освоили диалект. А через три года в магазине удивленно спрашивали: «Ты кто?». Отвечал: «Араб!». «А почему блондин?». Говорил: «Мама русская». Смотрят, заводят разговоры, пока на чем-то все же не поймают, и очень довольны. Значит, все-таки не араб!
Говорили мы с Алексеем Федоровичем и о нынешней ситуации в Ираке. Американцы там, конечно, завязли, сказал он. Как во Вьетнаме. Единственное для них счастье, что в Ираке все-таки везде пустыня, спрятаться трудно. Но сопротивление иракцы все равно не прекратят. Мусульманин отдает жизнь, не задумываясь. Ведь именно такая жертва обеспечивает ему вечное блаженство на небесах. И дай Бог, чтобы эта война не полыхнула дальше, и весь арабский мир не поднялся... Тогда спрятаться будет негде.
В качестве примера арабского отношения к решению проблем вспомнил мой собеседник такой случай:
— Мы жили в учебном авиационном центре одной из арабских стран. Там были прекрасные виллы, еще оставшиеся от англичан, с зеленой травой, деревьями. В общем, чудный оазис. И появились там змеи. Мы, конечно, обратились к руководству с просьбой принять меры. Командовал там родственник президента, и потому все его указания выполнялись четко. С занятий были сняты все курсанты, вооружены серпами и косами и брошены на кошение травы, в которой прятались змеи. Но, увы, эта мера, выполненная, конечно, без особого энтузиазма, не помогла. Тогда пригнали громадный американский бульдозер «Катерпиллер» и всю эту зелень с землей сгребли в громадную кучу. Естественно, со змеями было покончено, как и с самим оазисом. Там потом одни колючки росли...
А у нас мало специалистов-арабистов. Даже просто переводчиков. Я смотрю по телевизору: в Киев приезжает министр из арабской страны, ему дают переводчика со знанием... английского языка. Значит, или вообще нет арабиста, или нет арабиста, который может переводить на украинский язык.
Как это ни странно, но и в США, как показали события, «арабистика» оказалась на очень низком уровне. Сейчас много говорят о неком документе на арабском языке, который был в руках американских спецслужб, из которого можно было сделать вывод о готовящихся событиях 11 сентября 2001 года. И о том, что неквалифицированный его перевод, или вообще его отсутствие, не позволили принять адекватные меры.
Нынешняя непростая ситуация в мире делает вопрос «поднятия арабистики» очень актуальным. Возьмем недавнюю ситуацию в Беслане. Мог ли неспециалист понять, о чем террористы говорили по рации? Ведь они явно пользовались какими-то диалектами. Тот из Иордании, тот из Саудовской Аравии, тот из Сирии. И только специалист определенного уровня, с опытом работы в этих странах и с этими людьми, может в этом разобраться и понять.
А ведь раньше в армии была такая служба, и все, что надо, перехватывалось и, главное, правильно интерпретировалось.
А ЕСЛИ ОТОЙТИ от грустных и тревожных тем, то по работе их бюро, считает Алексей Белоусов, можно судить об изменении ситуации в стране.
— Достаточно долго мы, в основном, занимались оказанием помощи в оформлении документов на ПМЖ в США, Канаду, Австралию и даже Аргентину. Теперь основная работа — внешнеторговые сделки, договоры. И явно по нарастающей. Интересны и колебания в отношении спроса на языки. Сейчас, например, резко возросла потребность в переводах на румынский, молдавский языки. Если же попытаться подсчитать то количество языков, которые мы, как у нас принято говорить, «закрываем», — никак не меньше 30-40.
Экзотическими для нас языками, т.е. теми, по поводу которых может быть одно-два обращение в год, являются все скандинавские или, например, казахский и таджикский. Как-то пришлось делать перевод на каталонский язык (Каталония — область Испании). Было даже обращение о переводе на индонезийский язык.
Бывает, что обращение за переводом выполнить не удается. Дело в том, что мы берем не просто человека, знающего язык, а квалифицированного специалиста, который должен обладать и соответствующими документами, подтверждающими его квалификацию. Ведь мы делаем в некоторых случаях нотариально заверенные переводы, документы, и несем полную ответственность за них.
Нынешние времена, к сожалению, в отношении подготовки специалистов-переводчиков крайне неблагоприятные. Приходят молодые, побеседуешь с ними, задашь пару вопросов, и приходится тут же расставаться — не тот уровень знаний и подготовки. Есть настоятельная потребность в молодых кадрах. Существуем же мы, по сути, за счет старых кадров переводчиков, некоторые из них знают по десять языков.
И хотя закончить беседу с Алексеем Федоровичем Белоусовым на «оптимистической ноте» не удалось, тем не менее его энтузиазм и энергия, с которой он занимается делом всей своей жизни, вселяют уверенность. Ведь если есть такие, как он, то его пример служения своему делу не может не влиять на молодых. Тем более, что этого требует время.
Олег ВЛАДИМИРСКИЙ.
Год 1969-й, где-то на Ближнем Востоке, лихой военспец-переводчик Алеша Белоусов.
Год 2004-й, солидный переводчик-арабист Алексей Федорович Белоусов.