ВОКРУГ

Преподаю очень интересный и сугубо церковный предмет — гомилетику. Это учение о проповеди. Как нужно проповедовать, что нужно говорить, что допустимо в проповеди, что недопустимо. Этот предмет у нас изучается на третьем и четвертом курсах.

— Скажите, тяжело учиться в семинарии?

— В семинарии учиться нетрудно, если есть твердое желание служить Богу. Потому что учеба здесь — специфическая. Это распорядок дня, это жизнь, пронизанная молитвой и послушанием, подчиненная семинарскому распорядку. Если человек попал сюда случайно, то он долго здесь не задержится, просто не выдержит. А если знал, на что он шел, если понимал, что его жизнь — это служение Богу, то ему очень легко и просто даются все остальные предметы. Прежде всего, здесь играет свою роль помощь Божья, потому что мы просим у Бога — и Бог нам дает. Дает все, в том числе и постижение каких-то наук.

— Вот вы говорите «если привел Бог». Значит, приводит и что-то другое? По каким причинам здесь оказываются молодые люди?

— Знаете... причин много, но у подавляющего большинства — это желание посвятить свою жизнь служению Богу, Церкви и людям. Какие-то другие причины, я опять повторяюсь, не дадут человеку долго задержаться в семинарии. Потому, что если человек видит, что это не его, жизнь в семинарии такому человеку (попавшему сюда случайно, по каким-то другим причинам) сама покажет, что это не его, и он будет вынужден отсюда уйти.

— Можно ли сказать, что на данном историческом этапе в Украине среди молодежи стало модным быть религиозным?

— Модно быть религиозным стало не на данном этапе, это было в середине 90-х годов, в начале 90-х годов на волне так называемой «перестройки». Мода пропала, отхлынула та волна, которая якобы начала приходить в церковь. Потому что многие из той волны, из того поколения, искали в церкви не Бога, а самоутверждения, какой-то поддержки собственного эгоизма, самовлюбленности. Молодежь (та, которая осталась сейчас) — это люди, которые не стремятся быть модными, а наоборот — которые идут против течения, потому что модно сейчас другое. Люди, которые пришли к Церкви и сознательно остаются в Церкви, не просто приходят в храм раз в год освятить пасхи и куличи, а сознательно ассоциируют себя с членами того или иного православного прихода, идут против моды. И им приходится достаточно тяжело, это достаточно серьезный подвиг. Но, слава Богу, таких людей становится все больше и больше. Радует, что в наших храмах много людей, сознательно избирающих этот путь и сознательно служащих Богу. Даже не будучи священниками и не принимая священный сан, они служат Богу в той или иной области своей жизни.

— Согласно проведенному Молодежным советом опросу, большая часть молодых верующих не ассоциируют себя ни с какой конфессией вообще. Плохо это или хорошо?

— Сейчас стало модно говорить о нескольких конфессиях, о демократическом подходе к вере, демократическом подходе к Богу. То, что человек не ассоциирует себя с конкретным храмом, конкретным приходом, говорит о том, что человек не верующий. Потому что верующий человек стремится быть ближе к Богу. Стать ближе к Богу возможно через участие в каких-то церковных священнодействиях, которые в Церкви называются таинствами. Если я не участвую в таинствах, я лишь декларирую, то есть пишу на плакате, — «Я верующий». Людей, которые не ходят в храм, не причащаются, не участвуют в церковной жизни (я имею в виду жизнь мистическую, жизнь духовную), не участвуют в литургии, не молятся — таких людей трудно назвать верующими. Они не впускают Бога внутрь себя. Таким образом, они не являются христианами, так как христианин — это человек, который возрастает в добре, тот, кто стремится стать ближе к Богу. Если мы не стремимся стать ближе к Богу, тогда мы уже не христиане. Это фасад.

Сейчас трудно назвать кого-то неверующим. Многие говорят: «Да, я верю», «Да, я признаю». Но! Апостол Иаков очень интересно говорит: «Покажи мне веру без дел твоих, а я покажу тебе веру от дел моих». Потому что вера без дел — мертва.

— Многие конфессии сейчас очень активно работают с молодежью: организуют летние лагеря, клубы, концерты. На фоне остальных Украинская православная церковь Московского патриархата выглядит самой пассивной...

— Это так кажется. Во-первых, есть очень интересное выражение диакона Андрея Кураева: «Вера в Христа — это особое чувство, которое нельзя рекламировать наподобие новой зубной пасты». Нельзя вовлекать людей в свою веру: к вере человек должен прийти сам. Помочь, подсказать, подвести — да. Но переступить порог храма — сугубо личное и очень ответственное решение. Нельзя человека заманить, потому что, когда тебя заманивают, когда тебе становится слишком легко, — это один из признаков, что здесь что-то кроется. Церковь никогда не занималась пропагандой, Церковь занимается проповедью. Ну, а сказать, что у нас не существует программ, — это бы не соответствовало действительности. При каждой епархии существует молодежный отдел. В нашей его возглавляет протоиерей отец Дмитрий Верминский. Проводятся всевозможные «круглые столы», заседания. Просто, может быть, нет никакой рекламы в средствах массовой информации, но работа проводится.

Практически в каждом православном приходе сейчас существует воскресная школа. По всей епархии — множество великолепных детских кружков, где ставятся детские сценки. Даже в самых молодых приходах, где только-только начинает становится приходская жизнь, на Рождество проходили конкурсы и представления.

Церковь обращена к молодежи, но Церковь — не социальный институт, а мистическое тело Христово. Поэтому использование каких-то социальных программ, социальных проектов — не то что опасно, а должно проводиться в Церкви очень осторожно.

— Как вы относитесь к тому, что сейчас Церковь осваивает «продвинутые» способы общения: мобильный телефон, Интернет и т.п.?

— Церковь — это, прежде всего, общество людей, которые возглавляются Христом. Естественно, мы, живя в этих условиях, вынуждены облегчать себе жизнь с помощью этих средств. Любое достижение технического прогресса, начиная от кремниевого ножа и заканчивая суперсовременным компьютером, — всего лишь инструмент, который можно использовать как во вред своей душе, так и во спасение. Например, идут православные программы. Действительно, одна из лучших программ идет у нас на Одесском телевидении, ее ведет клирик храма Адриана и Наталии отец Дмитрий (Предеин), наш преподаватель. В этом случае телевизор становится слугой для спасения души многих людей, которые смотрят эти программы. В то же время по телевидению можно смотреть абсолютно безнравственные фильмы, безнравственные передачи, ведущие к насилию, отсутствию морали. Точно так же можно говорить и о мобильном телефоне, о компьютере, об Интернете и других средствах, которые сейчас служат человеку.

— Освящение «зачеток» на Татьянин день — это что? Популизм? Модернизация Церкви?

— Церковь призывает благословение Божье через какое-то определенное действие. Вы понимаете, человек состоит из души и тела, потому любое движение души требует своего выражения в теле. Нам весело — мы улыбаемся, нам грустно — мы плачем. Поэтому существует такое понятие, как обряд, — внешнее выражение какого-то внутреннего действия. Церковь призывает благословение на учащихся, на студентов. Освящает их «зачетки», выражая этим то, что Церковь за учение, что Церковь противостоит нигилизму, противостоит обскурантизму, отрицанию учености. Церковь призывает благословение на труды и преподавателей, и самих студентов в постижении науки. Потому что это очень необходимо и обществу, и Церкви.

— Но «пятерки» такой обряд не гарантирует?

— Не гарантирует. Не надо подходить ни к какому православному обряду, как к некой магии. Дело в том, что обряд как магическое действие — это абсолютный лексический нонсенс. Такого не может быть. Вообще, невозможно отношения с Богом строить на принципах капитализма: «ты мне — я тебе». Я приду, Господи, поставлю тебе свечку, а ты мне за это —  машину, квартиру, супругу и все остальное. Точно так же нельзя освятить «зачетку» и гарантировать себе успешный аттестат. Надо приложить свои усилия. Бог, конечно, дает благодать, но чтобы воспринять благодать, мы должны сами потрудиться.

— Насколько радикально ваша жизнь отличается от жизни, например, преподавателя математики? Есть ли в ней место простым земным радостям?

— Естественно. Я человек семейный, и обязан в силу того, что давал перед Богом и Церковью обещание заботиться о супруге и детях, отводить какую-то часть жизни и для служения собственной семье. Естественно, как и любому преподавателю, мне необходимо заниматься наукой, необходимо изучать новые статьи, новые публикации по своей теме, по своей кафедре. Но, кроме этого и прежде всего, — я священнослужитель. Моя жизнь — это богослужение. Это главное и самое приоритетное направление моей жизни. Без богослужения я не мыслю себя, богослужению уделяю основное внимание. И мне отрадно, что мои родные и те люди, которые окружают меня, поддерживают меня. То есть, если знают, что я готовлюсь к богослужению, если знают, что я служу, я молюсь, я занят на службе, — это отменяет все остальное.

— Вы хотели бы, чтобы дети пошли по вашим стопам?

— Я думаю, что это будет их выбор. Если они захотят — я не буду против. Если они изберут какой-то другой путь, никогда не буду настаивать.

— Как понять, что служение Богу — это твое?

— Знаете, а как понять, эта музыка нравится или не нравится? Это чувство, это ощущение. Но, в любом случае, чувства надо проверять. Если это какое-то сиюминутное движение, то оно может привести к катастрофе. А если это действительно выверенное, взвешенное и прочувствованное, выношенное, так скажем, решение, то тогда это очень важно.

— Списывают ли студенты семинарии?

— У меня на уроках нет, потому что мы в основном говорим устно. А на других — не могу сказать. Мой предмет специфический, потому что он развивает речь. В основном мы общаемся.

— Напоследок — ваши пожелания нашим читателям.

— Прежде всего — помните, что милость Божью, особое состояние пребывания под покровом Бога необходимо стяжать, то есть, можно так сказать, заслужить. Поэтому в надежде на Бога необходимо совершать свой жизненный подвиг. Жизнь — это всегда подвиг. Где бы она ни проходила и чем бы человек ни занимался, он обязан что-то отдавать. Но отдавая, человек очень многое взамен получает. Если мы не научимся отдавать, мы никогда не сможем получить. Поэтому дай Бог всем читателям газеты успеха, милости Божьей и, самое главное, — верного обозначения собственного пути в жизни. Спаси Христос, всех благ.

Беседовала Юлия РОМАНОВСКАЯ.

Общага: лед тронулся?

Одной из главных молодежных тем прошедшего года, не только в нашей газете, стала тема студенческих общежитий: были и репортажи «с поля боя», и отчеты с рейдов, заседаний и «круглых столов», и информация о конкурсах и молодежных инициативах. Сложно сказать, переросло ли всё это впечатляющее количество в качество, или просто звезды наконец-то приняли нужное положение, но в конце декабря 2006-го лёд некоторым образом тронулся. Кабинет Министров Украины одобрил концепцию государственной программы «Студенческое и ученическое общежитие» на 2007-2010 гг.

Сегодня в высших учебных заведениях нашей страны обучаются 2709,1 тыс. студентов. 467,7 тыс. из них проживают в общежитиях. То есть 89,6 процента тех, кому места в них необходимы. Это — по официальным данным: наверняка не учтены те, кто, зная о переполненности общаг и условиях жизни в них, сразу подались снимать квартиру на окраине вскладчину.

Руководство вузов выкручивалось и выкручивается, как может: в Одесском аграрном университете, например, приняли решение переделать под общежитие студенческое кафе. А те, у кого нет кафе, забивают и без того тесные студенческие комнатушки под завязку.

Затем наступает уже очередь студентов выкручиваться: в одной из общаг ОНУ им. Мечникова девчата купили двухъярусную кровать. Правда, когда наш корреспондент предложила увековечить это событие на страницах прессы — испугались. Пассивность студенчества, — пожалуй, одна из главных причин того, что украинские общаги год от года если не становятся страшнее и страшнее, то по крайней мере — ощутимо не меняются.

Общая площадь общежитий украинских вузов — около 8,1 млн. м. кв. На одного студента — 4 кв. м, тогда как, согласно санитарным нормам, должно быть не менее шести. При этом 2% (по официальным данным) от упомянутых 8 млн. сдаются в аренду. Не говоря уже о том, что из 3010 помещений общежитий вузов на 1 января 2005 года только 95 (около 3%) отвечали современным требованиям, из 960 общежитий профессионально-технических учебных заведений — лишь 42 (порядка 4%).

Анализу сложившегося в «общажном хозяйстве» страны положения и посвящено 50% текста долгожданной концепции. Дело очень нужное, но если вспомнить, что последние 10 лет ситуация в этом вопросе не меняется, становится немного грустно: то ли считают украинские чиновники как-то медленно, то ли проверяющим инстанциям в студенческие оазисы проникнуть не легче, чем репортерам.

Цели и задачи программы, конечно же, льют бальзам на страждущую душу: капитальный ремонт, реконструкция, строительство новых общежитий, обновление инженерного и бытового оборудования. Предлагается размещать в одной комнате не более двух человек, оснастить медкабинеты, спортзалы, читальные залы и даже компьютерные классы с доступом в Интернет: в общем, натуральная студенческая мечта. Но радоваться рано: собственно программы пока не существует, ее лишь поручено разработать Министерству образования и науки... В 2007-м программа вряд ли стартует: разработки разработками, а бюджет есть бюджет.

Кстати, хочется обратить внимание на такой пункт концепции, как «сравнительный анализ возможных вариантов решения проблемы». Согласно документу, вариантов этих три: выделение бюджетных средств в объемах, определенных в прошлые годы, что приведет к полному износу оборудования, помещений, мебели и т. д. (непонятно, зачем такой вариант вообще рассматривать в официальном документе); сооружение новых общежитий для ученической и студенческой молодежи (без указания источника средств); наконец — одновременное увеличение объемов бюджетного финансирования и объемов оплаты за проживание в общежитиях, а также привлечение средств из других источников для восстановления и модернизации (судя по всему, без строительства новых общежитий). Последний вариант создатели концепции считают оптимальным, хотя он никоим образом не решает проблемы «бездомных» 10 процентов. Ну, и вне зависимости от того, действительно ли рост оплаты за общаги произойдет одновременно с увеличением бюджетных вливаний, можно уже готовиться к студенческим протестам: трудно будет объяснить, что платить больше нужно за капремонт общаги в другом городе или за компьютерный класс, который, возможно, оборудуют как раз к защите диплома.

Напоследок хочется напомнить, что еще в октябре 2006 г. «Вечерка» публиковала информацию об открытии форума «Измени студенческое законодательство» на сайте неофициальной газеты КНУ им. Шевченко (http://gazeta.univ.kiev.ua/?act= vew&id=1138). К сожалению, весьма достойная инициатива киевлян так и не нашла отклика в массах: настоящего живого обсуждения с участием регионов не получилось. Тем не менее, ребятам кое-что удалось сделать: в частности, относительно типовых правил внутреннего распорядка в общежитиях. А ведь есть еще типовые положения о студенческом общежитии, о студгородке, о совете общежития, есть нормы обустройства и санитарные правила, которые нуждаются в радикальном обновлении. Проблема общаг — не из тех, что можно решить с помощью двух страничек, подписанных премьером. Пока сами студенты по-настоящему не возьмутся за дело, даже в самую теплую зиму лед будет оставаться льдом.

Юлия ГАУСОВА.

Германия. Добро пожаловать?

Штудии

Моя главная ассоциация с немецким образованием — «Stellen Sie Fragen!» («Задавайте вопросы»). Этой фразой заканчивалась каждая наша лекция или экскурсия в Германии. Казалось, что немецкие профессора не знают, что такое усталость, и после трехчасовой беспрерывной лекции еще готовы были отвечать на вопросы, пока наш куратор их вежливо не останавливала час спустя. В этом, пожалуй, и заключается одно из основных отличий системы образования в Германии и Украине — ориентацией на контакт со студентом. Конечно, я отнюдь не хочу сказать, что мечта любого украинского преподавателя — быстрее отчитать лекцию и убежать пить кофе-чай. Конечно же, нет.

Украинские преподаватели тоже рады ответить на вопросы студентов, но если после лекции их никто ни о чем не спросит — они не удивятся. Немецкие профессора же будут не то чтобы обижены, но неприятно удивлены — им хочется, чтобы их посыл непременно дошел до адресата.

В Германии авторитет преподавателя — это нечто непреложное и незыблемое, студенты на парах, как правило, не занимаются ерундой (как иногда бывает у нас), а старательно конспектируют. Никому и никогда не придет в голову что-то списывать — каждый учится только для себя, и оценки тоже получает «для себя». И в библиотеку ходят не для галочки, а для знаний. Профессора всегда готовы ответить на любой вопрос — пусть и слегка наивный или не слишком интеллектуальный. Они очень энергичны и искренне рады услышать «восточноевропейское» мнение о любой проблеме. Профессора, в то же время, очень ценят свое время, и если в Украине можно напроситься к преподавателю на поздний вечер, то в Германии это обычно исключено — дистанция всегда соблюдается. У каждого профессора есть часы приема, на которые надо заранее договариваться о встрече. Хотя я слышала истории о преподавателях, которые поздним вечером принимают дома студентов и ходят с ними в кафе — но это, по-моему, скорее исключение, а не правило.

С нынешнего года образование в Германии постепенно становится платным, что крайне прискорбно — исчезает возможность получить бесплатно диплом, признаваемый во всем мире. Впрочем, в некоторых восточно-германских землях все еще существует возможность получения бесплатного образования, поскольку туда стремится значительно меньшее количество студентов, чем, к примеру, в благополучную Рейн-Вестфалию.

Студенты активно бастуют против введения закона об отмене бесплатного образования — в соответствии с ним стоимость обучения за один семестр будет равняться примерно 500 евро. Если сравнить это со стоимостью обучения в московском МГИМО — почти 7200 евро за год, высшая школа экономики при Московском госуниверитете — почти 6800 — разница колоссальная в пользу Германии.

Но в Москве и зарплаты соответствующие, а Одесса? Одесские цены тоже не отстают от немецких.

Немецкие студенты в большинстве своем прилежные, на занятия ходят исправно, так же прилежно и учатся. Объясняется это очень просто — профессию в Германии выбирают вдумчиво, а диплом с отличием дает возможность получить высокооплачиваемую работу. В Украине красный диплом, к сожалению, пока не гарант получения престижного рабочего места.

Немецкие студенты искренне не могут понять сам механизм взяточничества. Мой сосед по общежитию (23 года от роду) спросил меня, как я собираюсь переслать сумку своей знакомой в Киев. Я ответила: дам проводнику поезда 3 евро.

— Зачем?

— Чтобы он передал ей сумку.

— А почему именно 3?

— Ну, у него зарплата 100, 3 ему лишними не будут.

— А если он не согласится?

— Дам 4.

— И он возьмет?

Этот диалог как раз и иллюстрирует разницу менталитетов. И его можно продолжать до бесконечности.

Впрочем, немецким студентам во многом проще — они могут сами выбирать те предметы, которые хотят изучать. Обязательным набором является только определенный минимум предметов — все остальное можно варьировать. Кроме того, в Германии студенты без проблем могут подрабатывать (правда, только ограниченное количество часов в неделю), могут быть ассистентами профессора (и за это получают деньги, не сравнимые с нашей зар"платой лаборанта). Могут получать достойные стипендии (правда, в последнее время их количество сократилось). Опять же, для студентов есть возможность получения беспроцентного кредита на образование, который возвращается по частям только тогда, когда студент устраивается на работу. И то не весь, а только половина.

Общежития в Германии прекрасные — сравнить их с одесскими просто невозможно. Это чистые светлые здания с нормальной современной мебелью. В каждой комнате живет только один человек, общие — кухня, душ, ванные. Постоянно проходят студенческие дискотеки, акции, в холле университета раздают пригласительные на различные культурно-образовательные мероприятия. Студенты пользуются значительными скидками на проезд, питаются в уютных столовых с хорошей едой — и за совсем небольшие деньги. Часто в университетах раздают презервативы — заботятся о здоровье молодежи. Мы с подругами очень веселились, делая ставки — кто больше презервативов соберет за учебный день. Словом, не жизнь, а раздолье. Неудивительно, что пока образование было полностью бесплатным, находились любители, «растягивавшие» процесс обучения на целые десятилетия.

Ольга ЧЕРКЕЗ.

Окончание. Начало в номерах за 6, 11, 13 января.

Преподаватели (не) шутят

По просьбе читателей с удовольствием продолжаем публиковать преподавательские афоризмы, собранные на филологическом факультете когда-то студентом, а ныне — аспирантом ОНУ им. Мечникова Остапом КУШНИРОМ.

* * *

Не пишите так быстро — другим будет завидно.

* * *

Мы пытаемся удовлетворить свою потребность в голоде.

* * *

Материал читателю должен быть понятен, как мычание коровы.

* * *

Я уже пятую минуту ничего не рассказываю, а вы все пишете и пишете...

* * *

Сейчас я мыслю в совсем другое место.

* * *

Мы — предки атлантов.

* * *

Думаете, так просто рассказывать о том, о чем тяжело говорить?

* * *

Кого из прозаиков конца литературы вы знаете?

* * *

Война была небольшая, они там выиграли слегка.

* * *

Статья утратила человекоподобие.

* * *

Злоупотреблять украинским литературным языком...

* * *

Девушка — понятие широкое.

* * *

У вас хорошее настроение. Видно, кого-то придется выгнать.

* * *

Эта страна называлась не «обалдеть блин», а Скифия.