|
|
   |
Продолжение. Начало в номере от 30 ноября.
ЧТО КАСАЕТСЯ подробностей передачи сада в дар городу, тут, очевидно, надо иметь в виду не один только благотворительный мотив. Дело в том, что материальное положение Феликса де Рибаса периодически, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Между прочим, он задолжал 3250 рублей за выполненные работы одному из строителей своего дома, известному зодчему Францу Фраполли. Известно, что 17 декабря 1800 года Феликс занял 1000 рублей «под залог разных драгоценных вещей и серебра», а супруга его, Октавия, взяла 1200 рублей «под залог пудренного дамского туалета, туалетной короны, большой серебряной лохани, двух подносов, соусных и других ложек и проч.». В июне 1802 года все эти вещи были выставлены на продажу, поскольку задолженность в срок не погасили.
Финансовое положение Феликса де Рибаса в это время было настолько сложным, что, продав дом на Дерибасовской (до 1811 года она именовалась Гимназской), он надолго уехал в свое имение Тузлы. Только в январе 1815 года он подал прошение на постройку другого дома, примыкающего к Городскому саду, — одноэтажного, на углу Малого переулка (№ 1, правый от ворот флигель) и Гаванной, на участке № 699 (как ни странно, этот патриархальный домик тоже стоит до сих пор!). Еще один дом де Рибаса, небольшой, двухэтажный, 1819 года постройки, сохранился в начале Гаванной улицы, на ее противоположной стороне (№ 1). В этом доме останавливались Давыдовы, Раевские, Бутурлины, бывал Пушкин. Здесь де Рибас впоследствии и доживал очень скромно. А далее дом этот принадлежал фабрикантам слесарных изделий и волнистых штор Фрелиху и Бличи, получившим за свои произведения несколько медалей на всероссийских выставках. Много позже, когда Феликс ушел из жизни (в 1845-м, на 77-м году жизни), его наследники вообще отказались от наследства, состоявшего из немалых долгов...
Сложившаяся в 1806 году ситуация принудила Феликса продать упомянутый дом Конторе государственного коммерческого банка. Позже он также вынужденно продал всего за 3000 рублей предпринимателю Саламбье большую дачу с шерстомойней и «питомником шелковичных червей» на Среднем Фонтане. В некоторых источниках прямо сказано, что продажа городу дома на Дерибасовской улице была «не совсем добровольной»...
Второй дом, находившийся на углу будущих улиц Дерибасовской и Гаванной, и вовсе не был окончен — у Феликса просто не хватило денег ни на ремонт, ни на достройку. (На плане города 1814 года на противоположном углу квартала, на участке № 686, по красной линии улицы Преображенской, виден дом, где позднее размещалась дипломатическая канцелярия, к которой был приписан А. С. Пушкин. Вероятно, это одно из служебных помещений при старом доме де Рибаса. На рубеже 1870-1871 годов на этом казенном месте, согласно контракту с городом, был построен дом популярного фотомастера А. И. Хлопонина). Но это произошло много позже, а тогда, в середине
1800-х, де Рибас сделал вынужденно широкий жест, подарив городу примыкающий к обоим его домам сад.
Продажа этих садовых участков под застройку другим лицам была едва ли возможна не только по этиче"ским соображениям (Дюк с огромным трудом озеленяет Одессу, а что же брат ее основателя: продает зеленый массив в центре под застройку?!), но и потому, что вряд ли могла кардинально поправить его финансовое положение. Очень может быть, акт дарения сада при продаже дома «в казну», как и в 1797-м, был даже заведомо оговорен на джентльменской основе. Впрочем, это лишь предположение. Как бы то ни было, а сад этот подлинно Дерибасовский.
Выдающийся историк Одессы середины XIX века К. Н. Смольянинов еще на рубеже 1840—1850-х разыскал в одном из дел (№ 74 за 1806 год; ныне многие документы, относящиеся к данному сюжету, находятся в Государственном архиве Одесской области — фонд 59, опись 2, дело 18 на 138 листах) местного строительного комитета письмо отставного майора Феликса де Рибаса, препровожденное в комитет герцогом де Ришелье в конце ноября 1806 года. Привожу текст этого документа, впервые публиковавшегося Смольяниновым в 1852-1853 годах.
«Ваше Сиятельство, Милостивый Государь! Известно, что Ваше Сиятельство всегда желаете при доставлении живущим в Одессе существенных выгод доставить и удовольствия.
Я, будучи равно с прочими обязанным Вашему Сиятельству и в знак того моего чувствования, приемлю смелость покорнейше просить Ваше Сиятельство принять от меня без заплаты, навсегда, в пользу города сад мой, который при двухэтажном моем доме состоит на Греческом форштадте, в LXIV квартале, под №№ 694, 695, 690 и 689.
Вашего Сиятельства, Милостивый Государь, всепокорнейший слуга Феликс де Рибас.
Ноября (?) дня 1806 года».
А. М. де Рибас уточняет, что письмо это датируется 22 ноября, а 25 ноября Ришелье в бумаге за № 907 предложил Одесскому строительному комитету «принять сад де Рибаса в целостное соблюдение», причем поручил комитету «выразить жертвователю от имени герцога и граждан Одессы должное возблагодарение, и письмо майора (Феликс имел чин секунд-майора по гвардейской кавалерии, а его брат Андрей — премьер-майора, что соответствовало майору и подполковнику — О. Г.) де Рибаса хранить в числе документов в архиве строительного комитета». Смольянинов, впрочем, датирует предложение, направленное Ришелье комитету, 28-м ноября...
...ЧТО ВСЕ ЭТО означало на практике? Кто с конца ноября 1806-го имел право распоряжаться садом от имени города? Со времени введения императрицей Екатериной II «Жалованной грамоты» от 21 апреля 1785 года «городское общество» в России признавалось юридическим лицом, с определенными правами и обязанностями. Городская дума — как инструмент общественного самоуправления — наделялась правом «ведать всем тем, что для означенного общества потребно, полезно и выгодно». Таким образом, любые решения об использовании, функциональном назначении тех или иных территорий Город"ского сада выносились общим собранием думцев, каковые в совокупности, получается, выражали чаяния своих избирателей. Так было на протяжении всех эпох его эксплуатации, и даже в советский период, хотя тогдашние решения, понятно, носили скорее формальный характер. Сегодня, естественно, не следует забывать то обстоятельство, что хотя сад и Городской, но в то же время он памятник садово-паркового искусства, то есть имеет особый статус.
После передачи сада городу Ришелье дальновидно пригляделся к смежным с подаренным садом земельным участкам и сделал заключение о том, что территория зеленого массива в самом центре юного города может быть значительно умножена за их счет. Во-первых, можно было использовать проезжую часть и тротуары целого квартала намечающейся Ланжероновской улицы, в промежутке Преображенской и Гаванной, а кроме того, «дворовые места», примыкающие к казенным зданиям со стороны сада либо к таким же частным домовладениям, каковые могли бы отойти к городу в перспективе. Так было положено начало Городскому саду, разработана и поэтапно воплощена в жизнь стратегия его многолетней эволюции. И по этой причине площадь сада, вопреки сложившемуся некорректному мнению, в последующие годы увеличилась, по крайней мере, вдвое. Историк А. И. Третьяк упоминает, что в 1809 году «там высадили целые плантации деревьев, среди которых (...) преобладали белая акация и гледчия».