|
|
   |
Окончание. Начало в номере за 11 ноября.
В ЧЕМ ЖЕ КАЗУС? Ну, прежде всего в определении категорически нереальных сроков строительства. Ни за что не догадаетесь, сколько времени отвели 170 лет назад на исполнение столь сложного и грандиозного проекта. Семь месяцев! Надо полагать, что если бы сегодня в распоряжение производителя работ предоставили бы самую современную технику, самых профессиональных и добросовестных специалистов, то и тогда едва ли кто рискнул бы взяться за исполнение. Совершенно непостижимо, как местный Строительный комитет, наученный к тому времени горьким опытом создания гидротехнических сооружений, первых мостов, маяков и
т. д., отважился на такую аферу.
Судя по всему, подрядчик не имел ни малейшего понятия о тех инженерно-геологических сюрпризах, которые приготовил ему крутой приморский склон, да и узкая прибрежная полоса. И в заблуждение его, очевидно, ввел самонадеянный эскизный проект Боффо.
Известный историк градостроительства Одессы В. А. Чарнецкий, серьезно занимавшийся наследием этого зодчего, когда-то справедливо заметил: «Прекрасный архитектор-художник, Боффо в своих проектах почти не уделял внимания инженерному обеспечению объектов». Да, он строил много, и множество его творений по сию пору радуют глаз и душу. Однако можно, например, вспомнить, чем обернулись конструктивные недостатки проекта местного института благородных девиц: через двадцать лет после постройки здание пошло под снос. В сооружении Бульварной лестницы полное игнорирование инженерной геологии привело к изнурительному долгострою.
Забавно то, что Боффо, похоже, сознательно подкладывал свинью за свиньей некоторым своим коллегам и чиновникам, поскольку на самом деле был архитектором очень грамотным. Так, он лично обнаружил конструктивные недостатки и упущения проекта колокольни Спасо-Преображенского собора, устранил их и довел дело до положительного результата. Однако характер у него был крайне неуживчивый, и он то и дело вступал с местной администрацией в конфликты, заканчивавшиеся даже судебными разбирательствами. Очень возможно, ему вообще был не по нраву разорительный проект никому в принципе не нужной лестницы, по сути представлявший затеянную Воронцовым рекламную акцию.
ТАК ИЛИ ИНАЧЕ, а строительство шло из рук вон скверно: бесконечные обвалы, локальные оползни, потоки воды препятствовали проведению работ, а то и сводили их на нет. Разумеется, к 1 августа 1837 года и речи не могло идти об исполнении подряда. Завацкий попросил дать ему отсрочку до 15 ноября, но и к этому сроку, разумеется, мало что изменилось. Тогда заказчики сильно встревожились и сформировали специальную наблюдательную комиссию, в состав которой включили английского инженера Уптона, военного инженера Морозова и гидротехника Фан-дер-Флиса. Комиссия не только обревизовала строительство, но пересмотрела первоначальный проект и внесла в него существенные изменения. Завацкий, естественно, запротестовал, поскольку таким образом появился целый реестр не предусмотренных сметой видов работ. Впрочем, «соскочить» ему не удалось: нового подрядчика, понятно, найти было невозможно, а потому в приказном порядке его обязали продолжить начатое.
ЕСЛИ ПРИБЕГНУТЬ к несколько гипертрофированной иллюстрации, характеризующей конструкцию Бульварной лестницы, можно говорить о том, что это, по существу, мост — наклонный пешеходный мост, связывающий высокое плато с морским берегом. И сооружалась она как мост — многоарочный, на разновысоких опорах-быках. Согласно уточненному проекту Уптона, этот массивный блок из местного известняка опирался на мощные деревянные сваи, «каменные столбы» и прорезался тремя продольными и девятью поперечными сводчатыми коридорами. Эти-то поперечные галереи образовывали на боковых гранях лестницы представительные каменные аркады. Разница в ширине верхнего и нижнего маршей (21,7 и 13,4 метра) создавала эффект перспективы, усиливала ощущение мас"штабности.
Сперва лестница вела непосредственно к морю, но в дальнейшем, после устройства насыпной набережной, восемь нижних ступеней утонули в грунте. Таким образом, возникали проблемы не только «вверху», но и «внизу»: узкий пляж был не самым лучшим основанием для такого сооружения, ибо не мог препятствовать абразии, то есть волновому воздействию на основание склона. Пришлось не только искусственно наращивать пляж, но и подпирать приморский обрыв отсыпками огромного количества грунта.
Теперь легко понять и по достоинству оценить замечание французского инженера, назвавшего Бульварную лестницу разорительной безделушкой. Судите сами: в середине 1830-х все годовые доходы города суммарно простирались лишь до 1,3 млн. руб. Расходы же всех предприятий Строительного комитета исчислялись примерно 175 тысячами, в том числе: на ремонт гидротехнических сооружений — 20 тысяч, на устроение и починку дорог, мостов, сточных канав — 23,5 тысячи. А тут — чуть не миллион! И для чего? Для того, чтобы праздная публика не напрягалась, совершая моцион. Довольно сказать, что во всем городе тогда не насчитывалось и 60 тысяч жителей. Эти пионеры не имели ни водопровода, ни канализации, ни вообще надежных источников водоснабжения, ни топлива, ни строительных материалов (помимо известняка, который добывали, что называется, с кровью), ни общественного транспорта, ни оградительных гидротехнических сооружений. И всё это в условиях засушливого климата, холерных и чумных эпидемий, постоянной военной угрозы и перманентном недоброжелательстве верхних эшелонов власти.
Но всё пересилила волевая натура М. С. Воронцова, который уж если за что-то брался, то всегда доводил задуманное предприятие до конца. Несмотря на то, что первые 200 тысяч, выделенные на сооружение лестницы, быстро сгорели, сиятельный граф решительно распорядился «безостановочно отпускать деньги». Новый контракт с Завацким предусматривал окончание работ к началу июня 1838 года, но поскольку и эту дату взяли с потолка, то далее уже ни о каких сроках речи не шло. Осенью того же года последовали новые обвалы бровки плато, а потому уже в мае 1839-го комиссия надзора за постройкой признала, что «знать не может», повторятся ли оные неприятности, «доколе не выведутся до настоящей высоты первый к обрыву бык и арка, служащая связью этого быка с горою». Дальнейшие боевые действия велись с переменным успехом: то верх брали подземные воды и обвалы, то их наступление останавливалось, скажем, устройством дренажной штольни меж лестницей и усадьбой Воронцова. Затем появился водовод и с противоположной стороны, и строителям пришла на ум следующая грандиозная идея: поскольку дебит подземных вод казался постоянным, почему бы не сделать внизу бассейны с фонтанами. Подобное стремление в лишенном воды городе вполне понятно. Последовали очередные расходы на крымский гранит и чугунные водопроводные трубы, однако в конечном итоге они оказались напрасными, ибо по целому ряду причин бассейны с фонтанами так никогда и не были сооружены.
И СНОВА КУРЬЕЗ. С апреля по ноябрь 1841 года включительно строительство лестницы инспектировала солидная столичная комиссия, в конечном итоге пришедшая к заключению, что лестница как будто совершенно окончена. На самом деле фактическая ее сдача в эксплуатацию произошла лишь в 1842-м, а сама комиссия по наблюдению была расформирована в 1845-м, что тоже наводит на определенные размышления. И точно, согласно архивным документам, в 1843-м и даже гораздо позднее архитекторы Даллаква и Козлов всё еще продолжали бороться с деструкцией подземных вод. Впоследствии склон по обе стороны лестницы был основательно укреплен «висячими садами», разбитыми на насыпном грунте. Занимательно, что недавние археологические шурфы в пределах этих отсыпок удостоверили их, так сказать, вещественный состав. Тут складировали преимущественно бытовой мусор, обильно вывозившийся из жилых домов, различных заведений, включая питейные — уникальные фрагментированные штофы, рюмки на высоких поддонах, глиняные трубки, кальяны и даже пушечное ядро, вероятно, затесавшееся в ходе бомбардирования Одессы англо-французским флотом 10 апреля 1854 года.
Еще анекдот. Как установил по архивным материалам В. А. Чарнецкий, Бульварную лест"ницу принимал по описи... командир одесских арестантских рот майор Драгутин. Реестр принимаемого имущества презабавен: «Арок, сложенных из штучного камня, — 32, сводов между арками — 24, столбов из штучного камня — 16, заделок между фундаментами столбов — 16». И далее в том же духе — 13 позиций, включающих 319 конструктивных деталей. Любопытно знать, как именно командир арестантских рот сверял «детали» с описью и ставил «птички».
Да только и это еще не последний казус. Главный-то наш фигурант, Завацкий, ведь здорово прогорел на этом деле, поскольку долго продолжал работы в принудительном порядке без дополнительных бюджетных инъекций. Так вот, добиваясь справедливости, он отважился обратиться за помощью к самому самодержцу всероссийскому. И что бы вы думали, монарх внял его челобитной: в 1847-м Сенат постановил, что «комитет и комиссия, наблюдавшая за построением в городе Одессе губернским секретарем Завацким по подряду каменной лестницы от бульвара к морю, признаны виновными в противозаконных в отношениях подрядчика действиях». В результате ему было возвращено 77584 рубля, каковые, разумеется, тоже следует внести в общую «расходную копилку» строительства.
...ПРОШЛИ ГОДЫ, все означенные мелочи жизни давно позабыты. С тех пор Бульварной лестницей восхищались десятки знаменитостей, включая Марка Твена, Жюля Верна, Юзефа Крашевского, Олимпиаду Шишкину, А. Н. Островского, Якова Полонского, Ивана Нечуй-Левицкого и многих других. Потемкинская лестница сделалась одним из привычных и понятных одесских символов.
Сегодня никому не придет в голову упрекать Воронцова в неоправданных тратах, хотя мы отлично видели, что тогда они и впрямь были разорительны для городского бюджета и сильно обделяли горожан по всем статьям. Но это же всё равно, что постфактум обвинять фараонов в безумных «пирамидальных» проектах или, скажем, транжирку Семирамиду в устройстве тех же «висячих садов». Смешно, конечно, устраивать ретроспективное судилище над историческими персонажами в духе школьных судов над Онегиным и Печориным... История всё списывает. В том числе и миллион или что-то около того, потраченный на Бульварную, то бишь Потемкин"скую лестницу...
Олег ГУБАРЬ