У Лали вкусно, как у мамы

— О, здравствуйте, что-то вас уже два дня не видно.

— Сегодня — новинка: хачапури по-аджарски с мясом, это моя собственная придумка.

— Завтра много тортов будет, а через неделю — даже австрийский «захер».

— Давайте будем делиться рецептами.

— Цену буду держать, сколько смогу.

— А лимонад — вашей девочке в подарок. Она ведь в ЗСУ служит, как и мой сын.

Нет, это не реклама скромному кафе «#Лалi: смачно, як у матусi», хотя многочисленные постоянные посетители и покупатели подтвердят: название соответствует реальному положению дел. Несколько видов хачапури, разнообразные блюда грузинской и украинской кухни, копчености, кондитерские изделия — все очень вкусно и доступно. Это рассказ о семье, переехавшей из Грузии в Одессу 29 лет назад и делом доказывающей свой патриотизм по отношению к Украине.

По биографии Лали Кварацхелии можно авантюрный фильм снимать. За 52 года жизни ей выпало столько испытаний, что хватит не на одну серию. Родилась 8 марта 1970 года неподалеку от Зугдиди. Окончила музыкальное училище, преподавала в школе. Собиралась поступать в консерваторию, но вышла замуж за молодого офицера Ирадиона Гигиберию. Он родом из Сенаки, тоже мингрел. Приехал в отпуск, увидел у соседки фотографию ее племянницы и твердо решил: эта девушка будет моей женой. Как решил, так и сделал. Молодожены уехали в Польшу, где проходил службу Ирадион. После развала СССР вернулись в Грузию и сразу угодили в эпицентр грузино-абхазского военного конфликта.

— Мы ведь в Польше ничего не знали, — вспоминает Лали. — В гарнизоне единственный источник информации — советские газеты. Там писали, что президентские выборы выиграл Шеварднадзе. Что ж, человек известный, уважаемый. А приехали — война. Муж, как кадровый офицер, не мог остаться в стороне. У меня — повышенное чувство справедливости. Я ведь юристом хотела стать, это моя работа, по моему характеру, по моему чутью. Думаю, из меня получился бы хороший следователь. Но в то время женщина-следователь в Грузии — это нонсенс, и мама была категорически против. Так вот, чувствовала я, что ничего хорошего от этой войны ждать не приходится. Из Грузии пришлось уехать. Папа меня поддержал. Поэтому, когда поехал в Одессу к другу, мужа взял с собой, чтобы от войны подальше, чтобы не ввязался в какую-нибудь авантюру. Потом я в гости с сыном Давидом приехала. Думала на три месяца, а осталась на 29 лет. Сразу сказала: «Все, отсюда никуда не уеду». Потом брат из Грузии теплые вещи привез.

В Одессе жизнь не баловала. На родине семья ни в чем не нуждалась, а здесь пришлось начинать с нуля. Снимали квартиру на Цветаева: одна кровать для Лали и Давида, остальные спали на полу. Продавали чай, который отец привозил из Грузии. Потом стала вникать в швейное дело («ни муж, ни папа, никто не вмешивался, все сама»). Взяла в аренду на три месяца цех с правом выкупа. Никогда, как признается, иголку в руках не держала; когда работницы просили показать, отговаривалась длинными ногтями. Училась, расспрашивала, записывала важные подробности, вникала в нюансы и через месяц разделила коллектив (он с пятнадцати человек вырос до пятидесяти!) на процессы. Сумела организовать дело так, что оно стало приносить прибыль. А еще за сыном надо было смотреть. По-русски он лишь два слова знал. Когда его спрашивали: «Как дела?», отвечал: «Давид». А на вопрос: «Как зовут?», говорил: «Холосо». Водила его на шахматы, учила играть на фортепиано, семилетнюю программу по английскому языку одолел к четвертому классу. Увлекся карате. Тренировался у знаменитого Валерия Кусия, занимался с ним и другой авторитетный наставник Амиран Цискаридзе. Выполнил норматив мастера спорта Украины, был неоднократным чемпионом страны по годзю-рю-карате. В общем, жизнь налаживалась, но…

— Во-первых, уж слишком велики оказались аппетиты чиновников, — не может скрыть возмущения Лали. — Этому дай, другому дай. Нашему юристу пригрозили: «Будешь «выступать» — и тебя «найдем». Во-вторых, появился мощный конкурент — Китай. Так что посчитали за лучшее закрыть швейное дело. Мне же не сиделось: поехала за товаром в Поднебесную.

Жизнь кувыркалась, как кубики в калейдоскопе (была такая игрушка в давние уже времена). Подводили партнеры, обманывали, даже отравить однажды пытались.

— Может быть, я слишком доверчивая. Очень просто веду себя. Люди думают, что меня просто обмануть, вокруг пальца обвести. Но это до поры до времени. Быстро поняла: в бизнесе нет друзей.

Крутились с мужем, как могли, и, казалось, снова крепко стали на ноги. Ни в чем не нуждались, дом купили. Вроде все нормально... Как оказалось, до, как выражается Лали, «апельсиновой» революции. В одно мгновение благополучие рухнуло. Ушли в глубокий минус. Работы не было. Муж в грузчики пошел, сын бросил учебу, решил родителям помогать. Она попыталась устроиться в «Европу» уборщицей, так не приняли. (Потом знакомая пояснила: что же ты пришла с маникюром, обалденно разодетая? Вот они и подумали, что ты — аферистка». А у нее тогда другой одежды не было — жили-то хорошо). Нанималась в рестораны поваром (никогда не признавалась, что чего-то не умеет — быстро обучалась). Но надолго не задерживалась.

— В основном, уходила из-за нечистоплотности хозяев. Это вообще проблема Одессы, — утверждает Лали. — Здесь хорошо начинают, но потом качество заметно портится. Ненавижу это, не понимаю, почему так делают. Вот, например, дочь работала шеф-кондитером в одном из ресторанов в Аркадии (я ее кулинарии с двенадцати лет обучала). Захотела поехать к родственникам в гости в Грузию. Никого на замену найти не смогла и меня попросила. Но меня же не примут только за то, что я — мама шеф-кондитера. Устроили испытание. Для презентации своей продукции приготовила пятнадцать, нет, даже двадцать блюд (дома такого разнообразия в помине нет). Понравилось. Управляющая говорит: «Вкусно. И оформлено красиво. Только сделай так, чтобы все это было наполовину дешевле». Никогда не забуду. Вы можете себе представить, чтобы взрослый нормальный человек говорил такое? Но, слава Богу, в Одессе есть рестораны, куда можно пойти и гостей пригласить, и заказ с закрытыми глазами сделать.

Тогда и зародилась мысль открыть свое кафе. Все карты спутала война. Муж 26 февраля пошел записываться в тероборону, но его не взяли. Тогда Ирадион отправился в военкомат. Предъявил документы: кадровый военный, артиллерист. На этот раз не отказали. Давид срочную служил в десантных войсках. После трагедии в Буче сказал, что тоже не может оставаться в стороне. Лали с гордостью показывает грамоты с благодарностями от командования — за отличную службу и успешно выполненное боевое задание.

— Трудно, когда муж и сын на фронте, — признается Лали. — Прежде всего, морально. Ведь не знаю даже, где они в данный момент находятся. Как-то сослуживцы Давида заскочили, я их накормила, с собой еды дала, спрашиваю: «Где хоть ваша часть располагается?». «Недалеко», — отвечают. Я успокоилась, было, а они продолжают: «Только вашему сыну лед на голову надо прикладывать — под Херсон просится». Дочь Кристина — в Грузии, помогает нашим беженцам. Невестка, жена Давида, тоже, кстати, Кристина, — будучи в Бухаресте, не сидела сложа руки: и работу нашла, и в каждом антивоенном митинге принимала участие. А младший сын Димитрий — весь в информационной войне. Недавно обратился к украинским беженцам с посланием на украинском языке. Призывает не сдаваться, по мере сил помогать фронту. Волонтерит.

— Я сходила с ума, — продолжает Лали. — Звонила Давиду миллион раз в сутки. Он взмолился: «Мама, возьми какое-нибудь дело. Начни что-нибудь, ты же можешь. Иначе меня сведешь с ума и сама свихнешься».

И она решилась. Дети с мужем договорились, скинулись деньгами, и появилось кафе. Сначала все оборудование состояло из одного стола, одного холодильника и одной плиты. Три месяца здесь жила — в прямом смысле: спала на полу. Денег на сторожа и тем более на сигнализацию не было, а жизнь вокруг, особенно во время войны, скажем так, далеко не идеальна. Украли телефон, попытались завладеть компьютером. Бесстрашно вышла на крыльцо со скалкой: «Переломаю руки-ноги. У меня два человека на войне, а ты у меня телефон воруешь? Не прощу, никого не пощажу, я сумасшедшая».

Вставала в три часа ночи, убиралась, потом готовила и продавала — все сама. Сейчас стало полегче. Взяла хорошую женщину в помощники. Уборка ведь часа полтора занимает, а за это время столько можно сделать! Хачапури, мацони, лимонад, пирожные, аджику — все по собственному вкусу готовит. Копчености из Ширяева поставляют. И людям нравится, даже постоянные посетители появились.

— С самого начала было очень тяжело, — не скрывает Лали. — Недосыпала, руки болели, на душе постоянная тревога. Но я, если устала, могу присесть отдохнуть, а у тех, кто на войне, как? У них такой возможности нет. Война на меня сильно повлияла. Теперь на многое, что раньше волновало, внимания не обращаю. Главное, чтобы наши родные и близкие живыми и здоровыми вернулись.

Анатолий Мазуренко