|
|
   |
Из всех земных и небесных даров, наверное, самый драгоценный — это священный дар жизни. Мы радуемся любому выигрышу по лотерейному билету и не обращаем особого внимания, что самый ценный билет нам судьба уже вручила. Этот редчайший, с точки зрения теории вероятности, счастливый билет даёт возможность не вообще, а персонально каждому из нас явить себя прекрасной планете Земля и познать все радости и горести, сопровождающие земную жизнь. И даже если продолжительность жизни отдельных людей меньше среднестатистической, они могут успеть познать многие земные радости и оставить потомкам богатое духовное наследие. Для этого М. Лермонтову судьбой было отпущено 28 лет, А. Пушкину 36 лет, В. Высоцкому 42 года, Василю Стусу 47 лет.
Вероятность прихода конкретного человека в этот мир в миллионы раз меньше вероятности выигрыша джек-пота. Это показывают расчеты, учитывающие вероятность встречи ваших родителей среди многомиллиардного населения земли и с учётом восьми тысяч вариантов дня вашего рождения на протяжении более чем двадцатилетнего продуктивного периода супругов.
Поэтому попытка досрочного возврата Творцу билета с правом на жизнь в минуту временной душевной слабости по причине жизненных невзгод является недопустимым примером пренебрежения собственной судьбой и любовью своих близких, а также вызовом Природе, и потому тяжким грехом. Другое дело, когда люди идут в смертный бой с врагом ради жизни на земле. Тут, как говорится, «лучше гибель, но со славой, чем бесславных дней позор».
Но даже в мирное время жизнь состоит не из одних радостей. Бывает, что на смену солнечным дням приходят пасмурные, но потом снова приходят благоприятные дни. Разлуки сменяются радостными встречами. Такова жизнь. У. Шекспир писал:
И чем зима разлуки холодней,
Тем слаще упоенье летних дней.
Жизнь дарит нам калейдоскоп ощущений. И в этом её прелесть. И за это мы её любим. И не отступаем перед трудностями.
А как быть человеку с глубоко зашедшей неизлечимой болезнью, у которого единственным ощущением жизни является нестерпимая боль. В этом случае больной, понимая, что иной перспективы нет, с нетерпением ждёт конца своих тяжёлых и беспросветных мучений. Если поинтересоваться доброй волей страдающего, то он предпочёл бы сократить срок мучительной агонии и обрести вечный покой. Однако врачи, верные своему служебному долгу, делают всё возможное, чтобы продлить жизнь, а по сути — смертельные мучения больного. И тут мы подходим к дискуссии по вопросу эвтаназии.
Данный термин был введен Френсисом Бэконом в Англии в семнадцатом веке как понятие, означающее спокойную, безболезненную смерть. В сегодняшнем понимании термин эвтаназия подразумевает комплекс понятий: это добровольное желание ухода из жизни ради избавления от нестерпимых мучений при отсутствии перспективы выздоровления; медицинские средства, способствующие эвтаназии; конкретные активные медицинские действия, обеспечивающие эвтаназию.
В данном случае речь идёт об активной эвтаназии, которая с 2002 года легализована в Нидерландах. В последующие годы она была разрешена в Бельгии и в Люксембурге. В США эвтаназия с некоторыми ограничениями разрешена в нескольких штатах. В частности, больной перед введением его в кому может зафиксировать желание эвтаназии, если за определённый длительный период его не удастся вывести из комы. Это освобождает родственников от необходимости принятия трудного решения. Опыт показывает, что в других государствах посещение родственниками больного, находящегося в длительной коме без особой перспективы на возвращение к жизни, напоминает больше посещение Мавзолея, чем посещение родственника с целью общения. В последнее время верховные суды Канады и ФРГ приняли решение о возможности содействия эвтаназии.
В различных странах отношение к эвтаназии диаметрально противоположно. Например, в РФ, Казахстане и Азербайджане содействие эвтаназии карается законом. В то же время, по мнению многих специалистов различных направлений, фактически речь идёт в данном случае о выборе не между жизнью и смертью, а между мучительной и медленной смертью, с одной стороны, и благим упокоением — с другой стороны, с помощью медицинских средств, ускоряющих неизбежную развязку.
С формальной точки зрения, эвтаназия и содействие ей противоречат клятве Гиппократа. Однако существует ещё одна медицинская заповедь: не навреди! С этой точки зрения, можно ли считать искусственное продление безнадёжного мучительного ухода из жизни пользой для больного, если он сам другого мнения? Тем более, что пассивная эвтаназия, то есть сознательное прекращение лечения, запрещено повсюду.
На наш взгляд, одна из проблем заключается в том, что судят о проблеме и принимают решение, в основном, люди, учёные и моралисты, у которых с качеством жизни всё в порядке. Неизвестно, как бы эти вершители судеб и законодатели отнеслись к вопросу, если бы сами, не дай Бог, оказались в роли безнадёжно больных, главным желанием которых является как можно быстрее избавиться от нестерпимых мучений и обрести благое упокоение. Вопрос остаётся дискуссионным.
Георгий ПИЛИПЕНКО