|
|
   |
Ресторанчик «Суэцкий канал», представляющий собой нечто среднее между кофейней и «биргалле», помещается как раз в подвальном этаже. Фортацци и Розен оказываются в сводчатом зале, декорированном в чисто гофмановском духе — многочисленные бочки, бочонки, оксофты, зеленого и коричневого стекла штофы и сулеи, граненые кружки и стаканы, гутного стекла графины и стопки, манерки, пузатые бутылки с малагой, длинношеие с мозельским, красномедные и латунные кружки, мебель представлена как несколькими диванчиками вдоль стен, так и бочкотарой. В этот дневной час посетителей почти не видно.
Смуглый подросток-грек сноровисто снимает с подноса рюмки с затребованным напитком и блюдечко с бисквитами: «Рассчитываться марками изволите?» (Во многих трактирных заведениях практиковался расчет особыми жетонами — «марками», которые впоследствии променивались на наличные).
Розен (треплет полового по вихрам). Признал меня, бесенок... Не бойся, не обижу...
Половой прытко убегает.
Фортацци (еще более изумляясь). Да вы здесь, выходит, завсегдатай, доктор... Кто бы мог подумать...
Розен. Вы что же полагаете, что я свой, хе-хе, оклад у Алексеева да Замбрини просиживаю? Ошибаетесь, я, разве что, сюда, в «Гамбринус», хаживаю.
Фортацци. Отчего ж «Гамбринус», коль на вывеске значится «Суэцкий канал»?
Розен (чутко прихлебывая херес). Да это они ради моды вывеску сменили, а пару лет назад тут пивная зала была. Арфянок первыми завели...
В это время из боковой комнаты неожиданно появляется хозяин, Гермаген Пацали, обращающий взор в сторону новоприбывших почтенных посетителей. Почти в тот же момент в подвал незаметно входит Клепо, также весьма пристально взглянувший на доктора и Николая, а затем присевший в отдалении и что-то заказавший.
Пацали (с ироническим подобострастием). Какие уважаемые господа ко мне пожаловали!.. Чем могу-с?.. Прикажете-с свининку-рванинку али печенку-селезенку?..
Розен. Не дури, Гермаген... Не признаешь, что ли, негоцианта Фортацци, младшего?
Пацали (не вполне оставляя иронию). Ой, что ж это я дал маху... В самом деле, не приметил... Да, да, да... (Серьезно): Какое страшное, какое вопиющее преступление!.. Нет слов... Бедный господин Даво... А дочь-то его, дочь, вот несчастная...
Фортацци. Ты знал негоцианта Даво?
Пацали. Не имел чести...
Фортацци. Отчего ж ты тогда так опечален судьбою его и дочери?
Пацали. Есть отчего печалиться... Несколько лет назад брат мой попал в беду. Торговые дела его сделались так шатки, что не приди тогда на помощь добрейший Даво, он был бы объявлен несостоятельным должником... Как говорится, долг платежом красен, пришло и мне время отплатить добром за добро...
Фортацци. Чем же ты можешь мне помочь?
Розен. Как я понял из письма, это скорее мы должны помочь тем, кто станет заниматься нашими делами...
Пацали (обращаясь к Фортацци). Не взыщите, а доктор прав.
Фортацци. Хорошо, каково же будет наше посильное участие, наш вклад в общее дело?
Пацали. Доложу вам всю правду, какую знаю, как на духу... Видите ли, кое-какие темные личности занимаются здесь ремеслом, прямо скажем, мало почтенным даже в преступном сообществе. А именно обманным путем заманивают молодых девушек и даже девочек на иностранные суда и сбывают в южных странах дорогою ценою...
Фортацци. Господи, так вот оно, оказывается, что!.. Бедная Мария предназначена к продаже в гарем!..
Пацали. Вы недалеки от истины, однако теперь избранница ваша уже вне опасности. Сейчас речь идет о другом — о примерном наказании этих разбойников. Поэтому мы должны взять их разом врасплох, одним ударом, да так, чтоб никто из них пикнуть не успел...
Фортацци. Я так понимаю, что ты действуешь по указанию каких-то могущественных лиц, но это не меняет существа дела. Для меня важно знать характер и степень моего участия в их предприятии...
Пацали. По этому поводу мною получено четкое распоряжение сообщить вам следующее. Первое: отныне вы станете по возможности регулярно приглядывать за трактиром «Пелопоннес», его посетителями и в особенности посетительницами. Второе: в бывшем доме Жеваховых на Княжеской улице, в квартире шарманщика Джака, живет девчушка Софья, с которой он и зарабатывал на пропитание; по моему сигналу, и только в том случае, если таковой последует, вы возьмете ее оттуда и отведете в обусловленное место. В-третьих: вы будете строго выполнять две определенные вам задачи в ожидании новых и не станете ничего предпринимать по собственному усмотрению. Вот и всё. Разумеется, в случае вашего добровольного согласия...
Фортацци (Розену). Доктор, обращаюсь к вам за советом: как мне должно поступить?
Розен. Так, как вам подсказывает интуиция. Этого я за вас решать не берусь. Тем более что дело может оказаться небезопасным...
Пацали. Это уж точно...
Фортацци (после паузы, решительно). Ну, будь, что будет... Ничего другого я все равно сделать не в силах...
Пацали. Ну вот и ладно... А теперь прошу откушать еще по рюмке хересу за счет заведения... (Розен протестующе жестикулирует, но хозяин мягко его останавливает): Такого старого хересу даже вы, доктор, отродясь не пробовали, клянусь Спасителем... Еще и Одессы не было, еще неверные заправляли в здешних степях, когда его в бутылки разливали, так что не откажите, господа...
Розен. Ну, будь по-твоему! Выпьем, Николай, за нашу удачу!
Фортацци. Выпьем, доктор!
Притаившийся в стороне Клепо как будто прислушивается к этому разговору и со значением поглядывает на собеседников.
Дом терпимости унтер-офицерской вдовы Анны Коколовой на Спиридоновской улице. В небольшой зале первого этажа участковый пристав Кучинский доверительно беседует с хозяйкой, угощаясь специально припасенной для него приличной мадерой. Интерьер ничем особо не примечателен, если не считать застланного вязаной салфеткой старенького пианино и аляповатых олеографий на стенах.
Хозяйка (жалостливо). Ах, Петр Антонович!.. За что ж на мою несчастную голову наказание такое!.. Без ножа зарезали ваши кровопийцы!.. Мало, что ли, я им завсегда подмасливала?! Когда ж это кончится в самом деле?! Не дают свидетельства, хоть ты им кол на голове теши... Нельзя, мол, близ собора безобразие дозволять... А какое тут безобразие, я вас спрашиваю?.. Публика всё чистая, отборная, сами знаете... Сместили Трофимова, такого хорошего господинчика, никакой мороки с ним не было, и ему хорошо, и нам недурно... Билеты медицинские без запинки выдавались, все бумаги вашею помощью... Правдолюбца этого назначили, Болотова, хуже занозы острой... Что ж теперь делать-то прикажете?..
Пристав. Успокойся, голубушка, обойдется, верь слову моему. Всё наладится, и очень скоро... Мы этого Болотова быстро к ногтю прижмем. Вон, во вчерашних «Ведомостях» оченно забористо по нему прошлись-проехались... Недолго ему гулять... А как до судебного разбирательства дойдет, так в свидетелях, надеюсь, недостатка не будет! Верно, Анна Григорьевна?..
Хозяйка. А то как же! Взятки, мол, вымогает! Сие и Фроська Усова подтвердит, и Сонька Галкина, и Баська Сорокович, и дура-баба Пронина, да с полдюжины содержательниц публичных заведений наберется, а то и более!
После ухода Кучинского Коколова отпирает шкаф, достает какие-то бумаги и углубляется в их изучение. Через некоторое время появляется Сова.
Хозяйка (в сердцах). Чего гопаешь (то есть шляешься)? Тебя, черта, тут только не хватало...
Сова. Что за кипиш (в данном случае — шум), Григорьевна?
Хозяйка. Да пристав сию минуту только вышел. Недоставало еще вам тут столкнуться...
Сова. Не серчай, думаешь, не видал? На улице переждал, не видел он меня, ей Богу...
Хозяйка. Ну, хорошо, чего надо тебе?
Сова. Мне? Да то же, чего и твоей милости... «Темный глаз» (фальшивый паспорт) на каждую из марух — Островскую, Хилеву, Гербарт, Зайдман, Розенштерн, Ильченкову... Еще одна — та, что из Варшавы...
Хозяйка. Да знаю я, знаю, Поплавская... Все они тут (кладет ладонь на стопу бумаг), реестрик составлен, дело запущено, сгоношимся (соберемся, устроимся)... Всё обещано, ждать недолго...
Сова. Сколько ж ждать? Как бы к дяде на поруки не угодить... Зима еще, а что-то больно жарко становится...
Хозяйка. Потерпи, не скули, дело стоящее...Всё, ступай, без тебя дел по горло... Получу бумаги — дам знать...
(Начало в номере от 16 мая. Печатается по вторникам и четвергам. Продолжение следует).