|
|
   |
Роскошно убранный и застланный коврами кабинет в квартире барона Сондера на Итальянской улице, неподалеку от Приморского бульвара. Сам барон вальяжно развалился в кресле с газетой за обширным письменным столом. Миллер неуверенно топчется на месте... Докладывают о приходе Клепо. Барон велит его впустить.
Клепо (обращается к барону почтительно или, скорее, учтиво, не лебезит). Фортацци наведывался в «Пелопоннес» ряженым, ищет невесту, предлагает солидное вознаграждение за содействие...
Барон. Слушай, а ведь этот молодяк, нам, пожалуй, может пригодиться! Станет искать, авось, чего-нибудь проведает, а мы за ним следом пойдем... (Миллеру): Чего торчишь тут, отправляйся да проследи, как там Свидерс!
Клепо. Свидерс? Он живой, что ли?
Барон. Да эти безмозглые тупицы (кивает на уходящего Миллера) всё дело завалили! Поножовщину устроили, его упустили, а полиция тут как тут... Тебя надо было для надзору оставить... Не на кого положиться, право слово, сброд... А как этот мошенник болтать начнет...
Клепо. Что ж делать?
Барон. Да этот болван, Миллер, божится, что всё сделал уже — приберут Свидерса...
Клепо. Как же им удастся, коль скоро он в полиции?
Барон. Снадобье снарядили... Знаешь, ты, пожалуй, самолично за всем проследи. Чтоб Миллер снова в ретираду не плюхнулся. Давай, действуй...
Клепо. Будь по-вашему, прослежу, как полагается.
Уходит. Барон сбрасывает маску небрежности и озадаченно ежится в кресле.
Между тем арестованного Свидерса в сопровождении участкового пристава Кучинского, квартального надзирателя, городового, двух хожалых, полицейского врача и навязавшегося в компанию Николая Фортацци ведут в мину близ домов Микулича и Бирюкова — с тем, чтобы по возможности отыскать труп Данилкина и место воровской сходки.
Пристав (Свидерсу). Когда вы блуждали по катакомбам, случалось ли вам возвращаться на известные уже места?
Свидерс. Да, я, конечно, кружил там и дважды натыкался на забросанное камнями тело злосчастного Данилкина — ужас! Спички все вышли... Господи... Решил, баста... Так ваши подоспели, точно ангелы с небес...
Достав клубок шнура, свечи и спички, вся группа входит в так называемую Бирюковскую мину. Привязав конец шнура к металлическому костылю у входа в лабиринт и оставив для присмотра городового, остальные углубляются в катакомбы. Осмотр длится довольно долго — мелькают непонятные знаки и надписи на стенах и сводах
Квартальный (кричит). Здесь! Нашли! Сюда!
Остальные подходят и видят частично заваленный камнями труп. Из-под завала с одной стороны просматривается изуродованное лицо, с другой — торчит окровавленная ступня.
Хожалый (в ужасе). Ишь, как поеден...
Фортацци. Что такое?
Квартальный. Крысы...
При виде мертвеца Свидерсу становится дурно, он хватается за живот и в изнеможении опускается на камни.
Свидерс (стонет). Не могу... Тошно... Жжет...
Фортацци. Держитесь, голубчик! Доктор, помогите!
Розен (тяжело присаживаясь к корчащемуся от боли Свидерсу). Дайте больше света! Все свечи — сюда!
Свидерс (в изнеможении). Господи, помилуй...
Фортацци, квартальный, хожалые, пристав Кучинский склоняются над ним, причем Розен передает им также свою и Свидерса зажженные свечи. Произведя осмотр, доктор пытается что-то делать: поит бедолагу водой из манерки, подает какие-то пилюли. Однако ничего не помогает. Через минуту Свидерс уже не может ни сидеть, ни говорить, а только стонет и барахтается от боли. Еще несколько корч и судорожных движений, и несчастному приходит конец. Розен с непоколебимым спокойствием внимательно осматривает тело, причем насильственно открывает рот покойника, поднимает веки, ощупывает шею и живот.
Фортацци. Доктор, что всё это значит? Неужто нервное потрясение способно вызвать столь скоропостижную и притом ужасную, мучительную смерть?
Пристав. Ничего подобного прежде не видывал!
Розен (невозмутимо). Э-хе-хе... Если он не отравлен, то, стало быть, я ничего не понимаю в своем ремесле...
Фортацци. Отравлен?! Когда? Кем?
Пристав. Что вы говорите?
Розен (снисходительно). Ровно то, что вы слышите. И ничуть не более того.
Снова кабинет полицмейстера. Чернов раздраженно комкает пальцы. Входит Карачаев.
Чернов. Где вас черти носили?! Тут такая заваруха...Всё напрочь похерено... Пристав с хожалыми повели Свидерса в Бирюковскую мину, чтоб труп товарища его, Данилкина, сыскать да «судейское место» подземной катавасии, так мы теперь, вообразите себе, имеем два трупа...
Карачаев. Свидерс...
Чернов. Как вы догадались? Пронюхали уже? Розен утверждает однозначно, будто Свидерс отравлен...
Карачаев. Ничего удивительного — опасный же свидетель... Еще какой опасный... С его помощью мы сумели бы прихватить уйму отпетых же мазуриков...
Чернов. Вот именно. И через эту мелюзгу выйти на тех светских главарей, о которых вы мне столько толкуете... Но кто ж его отравил, кто? Свои, что ли, подкупленные? Кто-нибудь из управления?.. Письмоводитель?.. Караульные?..
Карачаев. Стоп! А та подозрительная личность, что тогда ночью спешно объявилась беспардонно, якобы по неотложному делу? Как его?
Чернов (морщится). Погодите, погодите, немецкая такая фамилия... Холера его знает, не припомню... Мелкие услуги, бывало, оказывал в сыске... ...
Карачаев. Миллер...
Чернов (радостно). Точно! Миллер!
Карачаев. Вот! Вспомнил! Он же тогда Свидерсу крендель какой-то дал либо булку, ешь, мол, лишенец...
Чернов. Тот лишенец, а этот гаденыш... Поди его сыщи теперь...
Карачаев. Эге, как знать... Уличить-то мы его всё равно не сможем... Разве что Розен, произведя вскрытие, что-либо подтвердит...
Чернов. Не будьте ребенком, Карачаев! Присяжные вас на смех поднимут! А писаки-то наши как разойдутся, могу себе представить! В посмешище превратимся! Нет, его трогать не след, это даже я понимаю... Что ж прикажете делать?
Карачаев. Как это что, Валериан Михайлович?! Пусть он и станет для нас путеводной ниточкой! Надо бы разыскать его по-тихому и по-тихому же сопровождать... Тогда-то и выйдем на нужные адреса... Ладно, это дело я беру на себя...
Михайловская катакомба. Мария Даво, затаив дыхание, внимает потрясающему повествованию Раши. При сем присутствует немногословная Текбеза. Раша прерывает свой рассказ, о чем-то задумавшись. Воцаряется молчание.
Мария. И что же этот загадочный Омар? Не обманул ли он ваших ожиданий?
Раша. Не обманул, моя хорошая... Верно, Текбеза?
Текбеза. Верней не бывает...
Раша. Он сдержал данное нам слово. Да только не суждено было мне тогда вернуться в Одессу...
Мария. Что ж вам помешало, коль скоро все возможности для того были предоставлены?
Раша. Много чего... Как говорится, скоро только сказка сказывается, в том числе моя сказка, та, которую ты слушаешь... Нас доставили в оазис Карге... Очаровательное место в самом сердце пустыни... Даже не верилось, что в бескрайних песках может быть такой райский уголок! Там жилось хорошо и покойно... Надо было переждать возможные карательные меры и преследования Хаджи-Хазар-бея, лазутчики коего злобно рыскали во всех концах... Омар был очень могущественным в тех краях шейхом, однако и он не мог гарантировать полной безопасности путешествия к морю. А потому опасался за меня. К тому же он направил своих агентов, чтоб те разузнали, что сталось здесь с моей семьей. Прежде их возвращения мы тоже не могли двинуться с места. Всё это заняло немало времени...
Мария. Что ж было дальше?
Раша (со вздохом). Дальше?.. Дальше была немалая печаль... Сколько-то долгих месяцев спустя вернулись с вестями наши посланцы, и вести те были самые неутешительные. Александр Реднос был сурово осужден за мнимое убийство жены, отправлен на каторгу, дорогой бежал с другими кандальниками и, верно, где-нибудь сгинул, несчастный... Сына его, Эммануила, отдали в опеку старшей сестре Редноса, Елисавете, а та увезла его куда-то за тридевять земель, сказывали, в Европу...
Мария (отчаянно). И что же? Не было никакой возможности разыскать их?
Раша. Омар поклялся, что разыщет! А уж если он давал слово... Многократно снаряжал людей, каковые обшарили весь Левант, от Синопы и Смирны до Триеста, Марселя и Генуи... Сам отправлялся на поиски в разные страны, но даже он возвращался ни с чем... В Одесской почтовой конторе нарочно наняли соглядатая — на случай, если Елисавета пришлет кому-нибудь письмо... Всё напрасно... Адреса мы так никогда и не получили... Когда средства Омара по отысканию моего сына были исчерпаны, прошло уже несколько лет... За это время я сильно ожесточилась и не видела никакой другой возможности, кроме мщения... Как ни обыденно и пошло это звучит, я подлинно жила одной энергией мщения. И Омар-бей по собственной воле дал мне клятву полностью содействовать в осуществлении этого замысла... С удвоенной силой стали мы искать злодеев — тех, кто тайно переправлял бедных женщин с северных берегов Понта на южные... Огромное состояние Омара позволяло не считаться с колоссальными расходами, связанными с нашим предприятием... Пришло время, когда мы стали тайно навещать Одессу, купили дом на Троицкой, открыли морскую коммерческую контору, наняли кофейню на Греческом базаре, собрали верных людей, обустроили эту мину, вошли в доверие к здешним преступным верховодам... Да что говорить... А между тем прошли годы, акт мщения вот-вот состоится, но...
Раша замолчала.
Мария. Что же? Что же?
Раша (горестно, почти безнадежно). Жизнь прошла... Ненависть притупилась... Омара больше нет... Я начинаю думать, что напрасно потратила время, проведенное рядом с таким человеком... Он посвятил себя сочувствию моему неутоленному горю... Одна только жгучая жажда мщения застилала мне глаза! Понимаешь ли? Он так любил меня, а я требовала от него лишь утоления этой жажды!.. Теперь, когда все нити в моих руках, когда все злодеи открыты, эти руки опускаются... Тем паче, злодеи эти, как и я, сильно состарились... И, может быть, лишь твоя недавняя обида побуждает меня к действию...
Мария (в сильном волнении). Прости, прости меня, добрая Раша! Я не хотела разрушать твой покой! В конце концов, если ты полагаешь, что рок сам, без нашего пособия, накажет виновных, или даже они останутся вовсе безнаказанными в земной жизни, пускай так и будет! Я не желаю мести, поверь мне! Пусть только будут здоровы мои родители, пусть не страдает мой жених!
Раша. Нет, моя милая... Шар запущен, и остановить его невозможно, покуда он сам не отскочит от борта или не задергается в лузе... Так уж быть по сему...
(Начало в номере от 16 мая. Печатается по вторникам и четвергам. Продолжение следует).