|
|
   |
Топор и Хват спускаются в магазин, где застают всю шайку за неожиданным занятием. Вооружившись долотами, отмычками, коловоротами, буравами, капуцины отворяют шкафы, столы, стремительно очищая их от драгоценностей. Вскрывают также сундук, из которого извлекают пачки банковских билетов и пригоршни золотых монет. Возгласы: «Бабки!» «Цари-колесики!», «Рыжики!», «Канарейки!», «Финажки!»
Топор. Что вы делаете, варнаки?! Не велено!
Хват. Ишь ты, мазура оголтелая!.. Джак вернется, несдобровать вам, узрите курносую (то есть смерть)!
Голос. Да он сразу и не узнает.
Другой голос. А там войдет в слам (в долю), оно ж не в розницу (то есть не для одного)! И вам отколется (достанется). Чего еще надо?!
Хват. Кондор за самовольство всякого порешит!
Голос. Да мы ему доставим всё натыренное (уворованное) — поругает да простит. Ну, оштрафует на радужную (сторублевая ассигнация), так ничего, на всех распишем по синяге (пятирублевая ассигнация).
Другой голос. Тут же груда рыжиков (золотых)! Как такой куш не взять?! Золотая ж тырка (филигранная работа, большая добыча)!
Топор. Черт с вами, проныры, давайте скорее, надо за барынькой отправляться.
Поспешно распихав награбленное по карманам и мешкам, капуцины нехотя покидают магазин и тоже поднимаются на второй этаж. Но следуют в противоположный спальной Даво коридор.
Мария подлинно представляет вид спящей красавицы. Она лежит лицом к вошедшим на роскошном резном ложе. Левая рука ее несколько свешивается, из-под ночного чепца, сбившегося немного на сторону, выпрастываются прекрасные черные волосы, полуоткрытая грудь обнаруживает восхитительные формы. Капуцины стоят в нерешительности. В этот момент к ним присоединяется Джак.
Джак (жестко): Чего стоите, скоты?! (Подходит к Марии, комкая в руках другой платок.) Проснитесь, сударыня! И извольте помалкивать!
Девушка бессознательно вскакивает с кровати, чтоб бежать к отцу. Сильные руки капуцинов останавливают этот порыв. Мария силится кричать и бороться, но напрасно.
Джак. Свидерс! Стамо! Данилкин! Несите эту поклажу в катакомбу. Да не медлите. Укутайте девушку и глядите, чтоб холщовый ком не выпал у нее изо рта. Ступайте. Я скоро догоню. Мне тут еще предстоит кое-что надлежащим образом устроить...
Капуцины спускаются с телом по лестнице, выходят во двор и скрываются в подвале, откуда начинается катакомба. Тем временем Джак возвращается в спальную Даво и подходит к его ложу. Тот пришел уже в себя и тревожно вглядывается в лицо вошедшего.
Джак (с нескрываемой злобой). Узнаешь ли ты меня, негодяй?!
Даво отвечает взглядом, изображающим недоуменный испуг.
Джак. Смотри, я сниму маску!
Джак снимает маску, подносит фонарь и освещает свое лицо. Седая борода клочьями окаймляет его впалые щеки и подбородок, губы потрескавшиеся, темные, косматые седые брови нависают над выпученными от ненависти глазами.
Джак. Ну же, вглядись хорошенько, припомни! (Злобно и диковато хохочет.) Я пришел рассчитаться с тобой. Ты, всем известно, дельный купец, хорошо умеешь считать, конторские фолианты и амбарные книги твои в полном порядке, и кому как не тебе знать, что за все надобно рассчитываться. Правда ведь? Вот и выходит: ты сильно мне задолжал. Задолжал то, за что вовек не сможешь рассчитаться, — ни деньгами, ни домами, ни землями своими. Ты задолжал мне жизнь. Зато сегодня я счастливейший из смертных. Я пришел к тебе за расчетом. Так расплачивайся!..
Несчастный Даво в ужасе ворочается, ровно ничего не понимая.
Джак (со злобной иронией, полушепотом). Так-таки не узнаешь?.. Я, пожалуй, напомню тебе свое имя, раз уж ты такой забывчивый...
Наклоняется к своему пленнику и что-то шепчет ему прямо в ухо, после чего на лице Даво появляется изумление, смешанное с ужасом. Негоциант дергается, силясь что-то сказать.
Джак. Уж не хочешь ли ты сказать, будто ничего мне не должен, и что кредитора из меня не получится?! Может, не ты виновник всех моих несчастий?! Может, я сам во всем виноват?! Или все-таки ты, именно ты, настаивал на моей виновности?!
Даво по-прежнему содрогается в попытке вытолкнуть изо рта платок и что-то вымолвить.
Джак (безумно хрипит). Хочешь оправдаться?! Не выйдет! Я тоже желал оправдаться, но меня никто не слышал! Меня просто не хотели слушать! Им нужен был козел отпущения!.. Вот и тебя никто не услышит, мерзавец!
Джак наносит привычной рукой крепкий удар стилетом в грудь связанного Даво и словно бы наслаждается последовавшими судорогами своей жертвы.
Джак. Амба (конец)!.. (С холодным отчаянием.) Что теперь?.. Зачем более коптить небо?..
Тем временем несколько капуцинов шагают подземными галереями, освещая дорогу факелами. Вдруг путь им преграждает небольшой завал, и приходится поочередно протискиваться в узкий лаз. По ту сторону хода их понуро ожидают сотоварищи, тащившие на себе Марию. Но девушки с ними нет.
Топор и Хват (вскрикивают в один голос). Что такое случилось?!
Свидерс. Скверное дело... Яман (плохо)...
Топор. Так где ж марушка (девушка)?
Свидерс. У нас ее на шарап (то есть нахрапом) взяли...
Хват (отчаянно). Не труби (то есть говори толком)!
Свидерс. Вот на этом самом месте... Мы же не могли пройти вместе... Стамо пролез первым, я подал ему ношу... А его шарахнули дождевиком (камнем) по кумполу (по голове). Видать, поджидали с той стороны, ну бы их к лешему... Тут и я, ни сном ни духом, голову просунул, так и мне досталось. Так в дыре и застрял. Покуда вытаскивали, то да сё, так маруху (женщину) подхватили и в боковую мину унесли... Мы там и дороги-то совсем не знаем... Да и бежать не могли. Сию только минуту очухались...
Топор. Да-а... Дела... Откуда ж тут взялись люди с ветру (то есть посторонние)?.. Тебе, Свидерс, отвечать перед Кондором придется — ведь всё дело насмарку... Гляди, поставит он твою голову на рукомойник (то есть зарежет)...
Объявляется догнавший группу Джак, моментально оценивает ситуацию.
Джак. Ах, вот оно как повернулось... Ну, вы мне и удружили, болваны... Беда... Оправдывайся, как знаешь, Свидерс. А я умываю руки. (После паузы, как бы про себя, с недоброй улыбкой.) Эти самые руки, которыми... (Словно бы очнувшись.) Что ж, нечего больше и лясы точить. Идем...
Шайка гурьбой удаляется по катакомбе. Некоторое время известняковая выработка еще немного освещена. Затем свет меркнет и гаснет.
(Начало в номерах от 16, 18, 23, 25, 30 мая,
1, 6, 8, 15, 20 июня. Продолжение следует.)
Печатается с сокращениями.