|
|
   |
Среди городов-побратимов Одессы этот французский город занимает особое место. Марсель — морские ворота Франции, Одесса — морские ворота Украины. Оба города имеют античную родословную. Марсель возник из древнегреческого поселения Массалия. В археологическом музее Одессы на Приморском бульваре выставлены артефакты античной предыстории Одессы.
В Марселе, как и в Одессе, имелись проблемы с пресной водой. Когда в XIX веке провели канал от реки Рона, то это был не просто всенародный праздник, а торжество, в честь которого возвели полукруглый дворец Лоншан с ажурными лестницами по бокам и прекрасными фонтанами в центре.
Марсельцы, как и мы, любят морскую кухню. У нас черноморская камбала, бычки и мидии, у них — буйабес (уха из скальных пород рыб), кокияж (ассорти из моллюсков) и лезурсен (морские ежи, икра которых напоминает красную икру). Есть в Марселе и своя улица Канатная, ведущая к Старому порту. Это главная улица города, и называется она Канабье, от слова «каннабис», то есть конопля. В прежние времена швартовые концы (канаты) плели из волокон конопли.
И нам, и марсельцам свойственны оптимизм, весёлый нрав и гостеприимность. И у нас, и у них есть страницы боевой славы. У нас — героическая оборона Одессы, у них — «Марсельеза», под звуки которой был взят штурмом королевский дворец Тюильри (ещё одно романтическое название с прозаическим переводом, Тюильри означает «черепица»).
Любопытна история «Марсельезы». В период Великой французской революции страна готовилась к войне с монархическими режимами Австрии и Пруссии. Когда для поднятия духа полка Рейнского гарнизона во французском Страсбурге понадобился боевой походный марш, решили обратиться к военному инженеру Руже де Лилю, который имел также репутацию талантливого сочинителя слов и музыки для песен. Руже получил заказ вечером, а боевой марш был готов уже к утру. Впоследствии Стефан Цвейг назовёт Руже де Лиля «гением одной ночи».
В то же время солдаты Рейнского полка восприняли походный марш без особого энтузиазма. Поэтому, для широкой популяризации песни, её издали большим тиражом и бесплатно раздавали повсюду. Вряд ли это что-нибудь существенно бы изменило в судьбе песни. Однако искренний интерес к бумажным листкам с текстом проявили продавцы рыбы на рынке Страсбурга: бумага всегда пригодится. В бумагу можно заворачивать рыбу. Так текст и музыка боевого марша оказались в Марселе.
К этому времени революционеры в Париже обратились с воззванием к французам направить в Париж добровольцев для укрепления восставших. Среди молодых марсельских ораторов выделялся Франсуа Этьен. Когда готовые идти на Париж марсельцы собрались послушать очередную пламенную речь Франсуа Этьена, он вынул листок и прочитал слова новой революционной песни. Оказалось, что слова, мало вдохновлявшие Рейнский гарнизон в качестве походной песни, оказались востребованными для революционно настроенных народных масс. Поскольку никто не знал названия песни, её назвали «Марсельеза». Так походная песня Рейнского полка получила второе название и вторую жизнь на века.
Марсель по широте южнее Одессы. Поэтому зимой там бывает плюс 12 градусов и более. Однако Лионский залив более суров, чем Одесский. Северный ветер мистраль приводит к частым штормам. Особенно это ощущают рыбаки и владельцы маломерных судов. Поэтому над Марселем возвышается храм Нотр Дам де ля Гард — Богоматерь на вахте. Базилику возвели в середине XIX века в нововизантийском стиле на самой высокой скале, на месте прежней часовни и крепости. Собор увенчан одиннадцатиметровой позолоченной статуей Девы Марии. Местные жители называют её Бон Мэр — Добрая Мать. Люди верят, что Мадонна с младенцем охраняет город и всех, кто в море.
Многие спасшиеся от кораблекрушения дарят собору картины, отображающие чудесное спасение во время шторма. Нотр Дам де ля Гард — место, наиболее посещаемое туристами. В Лионском заливе находится остров Иф с известным замком-тюрьмой. Катера из Старого порта регулярно отправляются к замку, где туристы при желании могут увидеть и подкоп, сделанный графом Монте-Кристо, и камеру Железной маски. Как и в Одессе, в Марселе есть театр оперы и балета, морской музей и картинные галереи. Пляжи в Марселе, как и во всей Франции, принадлежат народу.
Вспоминаются времена переоборудования теплохода «Литва», где я в молодости трудился, на марсельской верфи. Как второй помощник капитана я контролировал качество ремонта судовых помещений левого борта. Каждый день приходилось спорить с судоремонтниками, в обеденный перерыв вместе с ними обедать, а в свободное время проводить досуг. Там на работу можно брать из дома вместе с едой не только бутылку молока, но и бутылку сухого красного вина. Рабочие выкладывали на общий стол свою снедь, и каждый мог пробовать то, что понравилось. Я приносил из судового склада огромную банку свиной тушенки и открывал её под общее одобрение большим боцманским ножом. У французов, привыкших к миниатюрным баночкам с паштетами, вид огромной банки вызывал восторг, а варварский метод её вскрытия — аплодисменты.
Однако не хлебом единым живут французы. Они живут любовью. Не случайно во французском языке слово тужур (всегда) рифмуется со словом амур (любовь). И в качестве первоисточника многих событий французы склонны видеть женщину. Отсюда всемирно известное «шерше ля фам». Французские мужчины более других склонны к самообольщению и сотворению кумира. Возможно, поэтому во французском языке нет слова «баба». Пусть в резиновых сапогах, в комбинезоне и с граблями, всё равно она — женщина. И вполне возможно — с прекрасной душой и глубокими чувствами.
Зато французские женщины более рассудительны и не слишком доверчивы. Тем тяжелее они переживают разрыв с любимым мужчиной. Для них это исключительно личная драма. Маловероятно, что француженка станет по этому поводу делиться даже с близкой подругой. Вспоминается, как во времена оны французские друзья не могли понять смысла фразы «жена написала на мужа в парторганизацию». «Как? — спрашивали они. — однопартийцы соберутся и будут уточнять детали личной жизни? И большинством голосов примут решение, чтобы с завтрашнего дня муж любил свою жену, как прежде?».
Прошло много лет после моей полугодовой жизни в Марселе. Пора сознаться, что романтическая аура любви на юге Франции коснулась и моей юной души. Мою французскую любовь звали Жоэль. Тогда искренние чувства подобного рода считались «грубейшим нарушением правил поведения советского моряка за границей», со всеми вытекающими последствиями. Мы не на партийном собрании, поэтому подробностей рассказывать не буду. Скажу только, что любовь была взаимной. Однако пришлось расстаться.
Об этом стихи, как заключительное воспоминание о Марселе:
Легли морские брызги на причал,
Солёные, как слёзы у детей,
А чайки смотрят грустно и молчат,
Как рыбы, вынутые из сетей.
Пройдёт всего лишь несколько недель,
Когда настанет время уезжать,
Быть может, девушка по имени Жоэль
С причала будет мне платком махать,
А если нет — мне Нотр Дам махнёт,
Слова прощания споёт мистраль.
И унесёт мой белый теплоход
В безбрежную далёкую печаль...
Георгий ПИЛИПЕНКО. Член НСПУ, лауреат премии «Люди дела» им. Б. Ф. Деревянко