|
|
   |
Хотя Европейская конституция еще не вступила в силу, страны — члены ЕС пытаются максимально позаботиться о том, чтобы задекларированный в ней лозунг «единство в разнообразии» воплощался в жизнь уже сейчас.
Конечно, в ЕС, как в любой другой международной организации, есть свои неформальные лидеры — так сказать, двигатели интеграции. Ни для кого не секрет, что именно на такую роль постоянно претендовали Франция и Германия. Однако то, что новые страны — члены Европейского Союза могут оказывать не меньшее влияние на общую политику ЕС, чем старожилы содружества, стало ясно еще до того, как флаги западных соседей Украины появились в штаб-квартире Еврокомиссии. Достаточно вспомнить саммит в Копенгагене в декабре 2002 года, особенно памятный для новичков ЕС. Польша тогда проявила такое дипломатическое мастерство в отстаивании своих интересов, что долго не могли опомниться даже самые закаленные члены ЕС. Представители польской делегации до поздней ночи убеждали своих коллег по Евросоюзу выделить для Польши еще 2 млрд. евро — в основном, на субсидии польским фермерам. В конечном итоге, дело завершилось перечислением дополнительного миллиарда в польский бюджет.
Этот отдельный случай — яркий пример того, что обо всех своих «наиболее уязвимых» в евроинтеграционном плане местах любая страна-кандидат может позаботиться еще на стадии вступления в ЕС. В результате польские фермеры, которые больше всего противились вступлению Польши в ЕС, согласно различным социологическим исследованиям, являются наибольшими поклонниками членства Варшавы в этой организации.
Конкретным примером того, что в Брюсселе учитывается голос каждой страны-члена, может служить и отчаянная дискуссия вокруг подготовки текста Европейской конституции. Напомним, что с первой попытки Конституционное соглашение не удалось принять именно по причине неуступчивости Польши и Испании, с одной стороны, и Франции и Германии, с другой, в вопросе определения квалифицированного большинства при голосовании в ключевом органе ЕС — Совете министров. Кстати, именно история с принятием Евроконституции окончательно убедила: после последней волны расширения ЕС даже такие мощные игроки на еэсовской сцене, как Франция и Германия, не способны ничего сделать, если их позиции кардинально расходятся с видением других членов ЕС. В том числе и так называемых «новичков».
Естественно, что при таком разнообразии интересов довольно сложно обойтись без компромиссов. Результатом одного из них стало, например, прошлогоднее принятие евросоюзного бюджета на 2007—2013 годы. Правда, тогда самые большие споры разгорелись между старыми членами ЕС, а именно — Великобританией и Францией. В то время, как Лондону удалось добиться принятия решения о пересмотре в 2008—2009 годах финансирования общей сельскохозяйственной политики (доплатами от которой чаще других пользуются французские фермеры), Париж убедил Британию частично отказаться от механизма компенсационных выплат для нее из евробюджета. А выиграли от франко-британского противостояния новички ЕС — десять новых стран-членов ЕС, которым было обещано на этот период в целом 157 миллиардов структурной помощи.
Между тем, это только отдельные примеры того, как каждая страна-член ЕС может корректировать то или иное решение Брюсселя. Именно корректировать, а не блокировать. Ведь времена, когда то или иное государство использовало право вето для того, чтобы вообще похоронить некоторые намерения содружества (достаточно вспомнить, как в свое время Франция под руководством Шарля де Голля не позволила с первой попытки присоединиться к ЕС Великобритании), кажется, уже канули в лету безвозвратно. Сегодня ни одна страна-член к таким радикальным мерам старается не прибегать. Тем более, что по новой Конституции право вето фактически остается только относительно вопросов, связанных с налоговой сферой, частично оборонной, социальной и внешней политикой.
Правда, роль такого себе «фильтра» последнее время присвоили рядовые граждане Евросоюза. Французское и голландское «нет» проекту Европейской конституции — всего лишь один из примеров того, что на генеральную линию ЕС могут влиять не только политики той или иной страны, но и ее обычные граждане. Так, например, в свое время датчане только со второй попытки поддержали на референдуме Маастрихтский договор (подписанный 7 февраля 1992 года, ратифицированный в январе 1993-го), который превратил Европейский экономический союз в собственно Европейский Союз. По такому же сценарию происходила и ратификация Ниццского договора. Документ, подписанный в 2001 году, предусматривал реформирование институтов ЕС в связи с его дальнейшим расширением.
И хотя оба документа, в конце концов, вступили в силу, нервов его авторам они испортили достаточно. Скорее всего, роль рядовых граждан ЕС в будущем станет еще весомее. В частности, согласно недавним поправкам к французской конституции, для присоединения любой следующей страны к ЕС необходимо согласие не только политического руководства той или иной страны, но и французского населения. Иными словами, политики сколько угодно могут делать прогнозы и строить планы относительно будущего ЕС, но без воли жителей своих стран им это сделать довольно сложно.
С принятием Евроконституции голос каждой страны-члена, очевидно, будет звучать еще громче. Если и сегодня любое решение в ЕС принимается лишь в результате консенсуса, а каждая страна-член представлена в Брюсселе еврокомиссаром, то новый документ предусматривает введение так называемого «двойного большинства» для принятия решений в наивысшем органе ЕС — Совете министров. С момента принятия Конституции его должны будут поддержать 55% стран-членов ЕС, которые представляют 65% населения Евросоюза. Это как раз сделано для того, чтобы три крупнейшие страны ЕС не могли заблокировать решение. В будущем его смогут затормозить не менее четырех стран-членов. Правда, есть и другая сторона медали: число европейских комиссаров сократится до 2/3 от общего количества стран-членов ЕС.
Однако не следует забывать: главным институтом, который принимает решения в ЕС, все-таки является Совет Европейского Союза, а тут, как правило, первую скрипку играют министры стран-членов, ответственных за определенный участок политики, которая обсуждается на том или ином заседании.
Кроме того, если кто-то считает, что главные посты в Еврокомиссии занимают представители крупнейших стран-членов ЕС, то этот миф быстро развенчивается, если проанализировать нынешний состав ЕК. Так, в частности, за распределение средств структурных фондов отвечает еврокомиссар по вопросам региональной политики, представитель Польши Данута Хюбнер, по вопросам энергетики — представитель Латвии Андрис Пиебалгс. Да и сам глава ЕК — португалец Жозе Мануель Баррозо — выходец из страны, которая до последнего расширения ЕС считалась одной из наибеднейших в содружестве.
Следует вспомнить и о так называемой «дегрессивной пропорциональности», на основе которой будут распределяться места в Европейском парламенте. Минимальное количество представителей от государства будет составлять 6 человек, максимальное — 96. Кроме того, новый документ предусматривает, что одновременно возглавлять ЕС будут три страны на протяжении 18 месяцев.
Тем не менее, «единство в разнообразии» проявляется не только в представительстве той или иной страны в ЕС. Уже первое постановление, принятое Советом объединения в 1958 году (!), касалось вопроса... языка. В частности, речь шла о том, что официальные языки стран-членов должны стать как официальными языками Содружества, так и рабочими языками всех его учреждений. Правда, поскольку некоторые страны-члены ЕС имеют одинаковые языки, всего ЕС насчитывает двадцать один официальный язык.
Вот такое оно, евросоюзное единство в разнообразии.
Материал подготовлен при содействии пресс-службы представительства Еврокомиссии в Украине